Возвращенный рай

– Конечно, – согласился Кристиан. Но Кэтрин знала, чего стоит ему изобразить эту свою раболепную покорность.

– Существует только один способ воздействия на подобных мерзавцев, – изрек фон Райнгард, со смаком отрезая кусок свинины. – Надо показать им, что такого мы не потерпим. Я без колебаний пойду на ответные действия в своем округе, если кто-то сдуру отважится на похожий поступок.

– Вы хотите сказать?..

– Репрессии. Всякий раз, когда случится что-нибудь подобное, я буду брать по десять заложников из ближайшей деревни и расстреливать их. Думаю, это положит конец безобразиям.

Он произнес эти слова без малейших эмоций, спокойно поглощая свою свинину. У Кэтрин все внутри оборвалось, она почувствовала, что за столом все, за исключением гостя, потрясены.

– Но заложники могут оказаться совершенно невинными людьми! – попробовал запротестовать Гийом. – Деревенскими жителями, которые не сделали ничего плохого.

– Возможно. Им не повезет, согласен. Но я убежден: если над ними нависнет такая угроза, они чудесным образом припомнят все подозрительные происшествия, на которые предпочитали ранее не обращать внимания, и языки у них развяжутся. Думаю, я переловлю саботажников – а если нет, то жители деревни будут знать, что их ждет, если подобные вещи повторятся. Это обеспечит очень эффективную форму контроля.

Контроль за счет страха, подумала Кэтрин. В этом – вся суть нацистского режима.

– Возможно, мой дорогой барон, вы объясните это своим людям, когда в следующий раз будете говорить с ними. Мне не доставит удовольствия прибегать к депортациям или казням мужчин, женщин или детей из Савиньи.

Но вы все равно прибегнете к этому, подумала Кэтрин. И я не верю, когда ты говоришь, что это не доставит тебе удовольствия – ты наверняка порадуешься! Даже теперь, только заявляя о своих намерениях, фон Райнгард весь расцвел от предвкушения подобной расправы.

Как мог Гийом поддерживать приятельские отношения с таким человеком? Делать вид, что это выгодно. Из слов Райнгарда было очевидно, что он ни в грош не ставит их дружеские отношения. Он будет командовать округом так, как сочтет нужным, и если надо будет лишить людей жизни или собственности, его никто не остановит. Внешне он может выразить сожаление об этом, но внутренне будет наслаждаться как законченный садист. Кэтрин вдруг поняла, что не может ни минуты больше сидеть с ним за одним столом. Она почувствовала тошноту и головокружение, она не могла думать о еде.

– Прошу прощения, – извинилась она, отодвигая стул и неуверенно поднимаясь на ноги.

Она побежала в ванную комнату, там ее всю вывернуло.

Когда Кэтрин чуть ли не бегом покидала комнату, Луиза повернулась к Шарлю, взглянув на него острым, чуть ли не проницательным взглядом, который заметно отличался от обычного ее безразличия.

– Что с Кэтрин? Она очень побледнела и почти ничего не ела.

– Не знаю, мама. В последние дни она сама не своя.

– Очень нервная особа, – заметил Гийом, подкладывая себе гарнир. – На мой взгляд, слишком много времени тратит на прогулки вдвоем с ребенком.

– А чем же ей еще заниматься? – спросил Кристиан.

– Могла бы побыть со мной, – проворчала Луиза. – Если говорить честно, Шарль, она так и не стала той женой, какую я желала тебе. Я всегда надеялась, что, когда ты женишься, у меня появится вторая дочь. Но Кэтрин… – Она замолчала в нерешительности, ее лицо стало еще более восковым, – она, кажется, проводит больше времени с воспитателем Ги, чем с кем-либо из нас. Меня удивляет, что ты не замечаешь этого, Шарль.

Лицо Шарля приняло обычное выражение замкнутости и отрешенности.

– Ради всех святых, мама, что вы хотите этим сказать? – спросил он.

– Ничего, абсолютно ничего…

– Воспитатель Ги. Он сегодня не удостоил нас своим присутствием, – заметил, между прочим, Райнгард, и глаза его насторожились.

– Он поехал наведать своих друзей в Бордо, – быстро вставил Кристиан.

– И, возможно, не возвратится, – добавил Шарль. Все удивленно посмотрели на него.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Гийом.

– Мне не очень нравится его работа. Мне не кажется, что он хороший воспитатель. Я собирался переговорить об этом с тобой, папа.

– Вот как? – негромко проговорил Гийом. – А я думал, что он как раз находка для нас.

– Знаю, что квалификация у него неплохая, но специализировался он на предметах, нужных более взрослым детям. Я серьезно подумываю, чтобы отказать ему, когда он возвратится… если он возвратится, в чем я порой сомневаюсь. Думаю, ему надоел Ги, так же, как и Ги надоел он.

– Ты меня удивляешь, – резко заявил Кристиан, обеспокоенный тем, что Пол может лишиться базы в замке. – Как и папа, я считаю, что он именно тот человек, который может заложить хорошие основы. Что думает по этому поводу Кэтрин? Ты уже обсуждал это с ней?

– Нет. Не обсуждал, – напористо заявил Шарль. – У Кэтрин предвзятое отношение, ведь он ее старый приятель. Думаю, мне лучше знать, какое обучение нужно моему сыну.

– Уверена, что сейчас не время обсуждать это – Луиза с беспокойством взглянула на фон Райнгарда. – Нам не стоит морочить голову генералу нашими домашними заботами. И, Шарль, я действительно думаю, что тебе надо пойти и посмотреть, все ли в порядке с Кэтрин. Она мне показалась нездоровой.

– Перестаньте суетиться, мама, – с раздражением начал Шарль, но тут же замолчал: за дверью послышались голоса и приветствия, женские каблучки застучали по плитам пола.

– Что там такое?

Отворилась дверь, и на пороге появилась высокая стройная девушка с длинными, прямыми волосами. Под ее глазами были синяки, хлопчатобумажная блузка и юбка помяты, к груди она прижимала брезентовую сумку.

– Селестина! – ахнула Луиза. – Ты ли это! Ты же должна быть в Париже!

Этими словами она выразила общее недоумение.

– Я вернулась домой, – объявила Селестина. – Не могу больше этого вынести. Там ужасно. Я взяла билет на поезд, но вышла задержка и… – Она замолкла, увидев вдруг фон Райнгарда. Тот сидел спиной к двери, но, как и другие, повернул голову. И без того бледное лицо Селестины стало совсем белым.