Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани

— Лица не видно, женщина лежит на животе, — описывал Билли. — Так, сейчас он к ней подходит.

— Это я и без тебя вижу, — нервно оборвал его Чак. — Женщина — миссис Харпер?

— Не могу разглядеть ее отсюда даже в бинокль, — признался Билли, — тем более, что она повернута ко мне спиной.

— А ты скажи ей, чтобы она повернулась.

— Если ты такой умный, смотри сам, — Билли отдал бинокль Чаку и хотел вернуться в номер.

— Обернется же она когда-нибудь, — сказал Чак.

— Не знаю, — пожал плечами Билли.

— Послушай, Билли, да это, кажется, не она.

— С чего ты взял?

— У нее на фотографии длинные волосы, а у этой короткая стрижка.

— Может, действительно, не она. Но думаю, Чак, мы с тобой это быстро выясним.

— Нам, Билли, нужно подобраться к ним поближе и тогда разберемся на месте.

— Согласен. Переоденемся и двинемся на пляж, будем изображать из себя неразлучную пару.

— Билли, ты не боишься испортить свою репутацию? Еще чего доброго подумают, что ты гомик.

— Ради успеха дела, Чак, чего не сделаешь, на какие жертвы не пойдешь.

Билли быстро распаковал саквояж, выбирая то, что нужно было ему немедленно.

Вскоре дверь отеля отворилась, Чака и Билли трудно было узнать. У каждого на лице красовались солнцезащитные очки, на головах — легкомысленные кепочки, выцветшие шорты плотно облегали широкие бедра Билли. Он был совсем незагорелый. Билли покосился на смуглые ноги Чака.

— Что ты такой черный?

— Не знаю, — пожал плечами Чак, — я всегда такой смуглый.

— Может, в твоих жилах течет туземная кровь? — поинтересовался Билли.

Чак промолчал. Но Билли не унимался.

— Ну скажи, может, в самом деле ты на какую-то часть туземец? И поэтому, Чак, ты мне так нравишься.

— Отвяжись, придурок, — зло бросил Чак и ступил на песок пляжа.

Пройдя ярдов двести, мужчины остановились возле двух близко лежащих камней.

— Вот сюда, в щель, очень удобно смотреть, — заметил Чак, — давай расположимся здесь.

Билли расстелил купальные халаты и улегся. Он вытащил из сумки тяжелый бинокль и, обмотав его полотенцем, приложил к глазам.

— Идиот, куда ты смотришь? — сказал Чак. — Они же там.

— А я, — говорил Билли, лежа на спине, — рассматриваю в бинокль большой палец своей ноги.

— Ты что, Билли, совсем рассудком тронулся? Не можешь смотреть на него не через оптику?

Билли завелся. Он патетически сказал:

— Мой палец выглядит потрясающе, особенно большой. В бинокль он выглядит пальцем Бога. Представляешь себе, Чак, обнаженный великан невинно взирает на мир.

Билли пошевелил пальцем.

— Чак, он здоровается со мной. Смотри, здоровается. Вон как раскланивается.

— Лучше бы ты занялся делом, — проворчал Чак.

— Хочешь, — Билли повернул бинокль, — я буду рассматривать пальцы твоих ног?

— Что? Для этого нужно было так далеко ехать? Чтобы лежать и рассматривать пальцы ног друг у друга?

— Да нет, Чак. Такое в Сиднее мне никогда бы не пришло в голову. Ты что, боишься? Чего ты поджал пальцы? Ладно, Чак, я тебя понимаю, тебе неловко, что я так уставился на твои ноги, ведь пальцы ног — это что-то глубоко личное, интимное.

— Мне уже все равно, — раздосадованно сказал Чак, — делай, что угодно. Ты меня достал.

— Ну ладно, Чак, не расстраивайся, это я просто так, — Билли перевернулся на живот и направил бинокль в расщелину между камнями.

— Что ты видишь? — вполголоса спросил Чак.

— Теперь я смотрю на пальцы ног наших подопечных.

Чак тихо выругался.

— Ты точно, Билли, придурок. Зачем я только с тобой связался?

— Может, я и придурок, но стреляю без промаха. Кстати, я тебе, кажется, говорил: пальцы на ногах — очень интимная вещь. По ним обо многом можно догадаться.

— Так это Стефани или нет? — не выдержал Чак.

— Конечно, она — я сперва посмотрел на ее лицо, а теперь смотрю на пальцы. Пальчики, должен тебе доложить, очень красивые, совсем не такие искривленные обрубки, как у тебя.

Чак посмотрел на короткие искривленные пальцы на ногах Билли. Тот, заметив это, тут же засунул ноги в песок и принялся рассуждать:

— По пальцам, Чак, можно судить об общественном положении. Мне даже не стоило глядеть на лицо этой женщины, чтобы сказать, богата она или нет. Я даже могу сказать тебе больше, она богата от самого рождения.

Чак удивленно посмотрел на Билли.

— Ну ты прямо Черный Паук.

— Конечно. От хорошей обуви пальцы не портятся. А хорошую обувь может позволить себе носить только богатый человек. Если ты, Чак, пару лет походил в дешевой обуви, то твои пальцы испорчены окончательно. И теперь их уже ничем невозможно исправить. У людей, которые внезапно разбогатели в зрелом возрасте, по пальцам ног сразу видно, что богатство у них недавно. Вот, кстати, и пример — мистер Кински.

— Дай мне бинокль, — попросил Чак.

— Погоди, я еще не насмотрелся.

— А что ты разглядываешь сейчас?

— Сейчас, Чак, я поднялся немного выше — я разглядываю колени, они тоже великолепны, округлые, не выступают и, наверное, очень мягкие на ощупь. Тело. О, какой ровный загар. А бедра… Чак, они не поддаются сравнению. Разве что с бутылкой виски?

— По форме или по удовольствию? — спросил Чак.

— Ты знаешь, Чак, и то, и другое.

— Ладно, комментируй дальше, — Чак вроде как смирился со своей долей.

Билли теснее прижал бинокль к глазам.

— Слушай, она действительно очень красивая женщина. Я бы от такой не отказался.

— Би-илли, такие женщины не про нас с тобой.

— Почему, разве она не может позволить себе развлечься со мной? Вполне.

— Да нет, Билли, это невозможно.

— Ладно. Слушай, Чак, да она загорает совершенно голая.

— Серьезно?

— Глянь.

Чак было потянулся к биноклю, но Билли и не думал его отдавать, он еще сильнее прижал окуляры к глазам.

— Да, совершенно голая. Ну и красивая женщина! Я бы от такой точно не отказался.

Чак вырвал бинокль из рук Билли и посмотрел в него. Он увидел, как женщина лениво повернулась, мелькнул ее четкий профиль, увидел мужчину, который сидел около нее и любовался своей спутницей.

— Живут же люди. Ни о чем не думают, лежат, загорают…

— Ну, думать-то они о чем-то думают.

— Им гораздо лучше, чем нам с тобой.

— Не знаю, не знаю, но если они скоро станут мертвыми, то я думаю, Чак, нам с тобой все-таки лучше.

— Да, ты прав, Билли. Но об этом пока не хочется думать.

— Не хочется. Надо думать об этом, коль мы взялись за дело.

— Взялся-то, собственно, я один, — сказал Чак.

— Приехали. А меня зачем ты позвал?

— Тебя? Вдвоем многие вещи делать куда проще. И потом, Билли, я тебе доверяю.

— Доверяешь? Во всем?

— Да. Пока ты меня еще ни разу не подвел.

— Будем надеяться, что и не подведу.

Чак любовался женщиной, которая перевернулась на спину. Он смотрел на крупную грудь, на коричневые соски.

— Послушай, Билли. Мне кажется, тебе неплохо было бы наведаться в их номер, посмотреть там, что к чему.

— Что, прямо сейчас? Все бросить? Я даже не успел загореть.

— Лучше это сделать поскорее, пока они на пляже.

— Чак, а может, они будут валяться здесь до самого вечера? Наведаться в их номер я всегда успею.

— Нет, Билли, нужно поскорее. Работа есть работа.

Билли поднялся.

— Ладно, работа есть работа, — уныло протянул он.

— Если что, я успею тебя предупредить, Билли. Так что не волнуйся.

— Конечно, я надеюсь и постараюсь осмотреть все как можно быстрее.

— Давай.

Билли неторопливо поднял свой халат, сунул его под мышку, натянул на глаза кепку с длинным козырьком и медленно, увязая в песке, двинулся к отелю. А Чак, лежа в той же позе, уперев локти в песок, смотрел в бинокль на Стефани и Джона.

Сейчас он уже полностью отдался работе. Он сам себе напоминал хищного зверя, который выслеживает добычу. Все его тело напряглось, каждый мускул подрагивал, и Чак был готов в любую секунду сорваться с места. Он старался не думать о них как о людях, живых людях, воспринимал их как цель, как мишень, как свою жертву.