По рукам и ногам (СИ)

– Тебе так нравится, Кику? – послышалось над ухом. Передернуло. – Не волнуйся, я дам время все рассмотреть… Но позже, а сейчас не задерживайся.

Вот тогда мне адово захотелось его убить. Или хотя бы стукнуть. Но я поплелась умываться. Самоконтроль за время работы в бордель-кафе выработался какой-никакой. А Кэри – петух надутый.

Спускаясь за ним по лестнице мимо охранников в форме, я уставилась невидящим взглядом в пол, отчего-то чувствуя себя неловко. Может, от внимательных, наизнанку выворачивающих взглядов.

Официантские туфли обнаружились в прихожей. Черные, лакированные, уже порядком сбитые, но все еще в неплохом состоянии.

Эй, а сад он мне даст время рассмотреть? Видимо, нет… Мы пришли на стоянку , и Ланкмиллер, вопреки моим ожиданиям направился не к уже знакомому черному джипу, а к спортивной машине, такой обтекаемой и серебристой.

– Сам водишь? Да ну?

– Тебя это так удивляет… – домашний тиран чуть изумленно изогнул бровь, открывая передо мной дверь. А сидений было всего два. Водительское и пассажирское.

– А не слишком круто? – я неуверенно опустилась в салон. – Внимание будут обращать…

– Пусть, – Кэри занял свое место и бросил небрежно, – Пристегнись.

Но я же не могу ничего сделать нормально. Тем более того, что никогда не делала. В итоге, запуталась я в ремне, который и так то еле обнаружился, по самые уши. Ланкмиллеру пришлось меня выпутываться и собственноручно пристегивать. Смотрел он на меня все это время, как на последнюю дуру.

Я надулась и отвернулась к окну. Обожаю эту машину. Сидения были будто в специальных нишах. Мое – шоколадное, под цвет общему интерьеру; у Кэри – черное. Но все-таки слишком броско…

Ланкмиллер привез меня в какую-то совсем незнакомую раньше часть города. А он красивый, оказывается… Брусчатые мостовые и старинные дома, плотно прилегающие друг к другу. Здесь было уютно и очень оживленно уже с самого утра. На первых этажах большинства зданий находились магазины то одежды, то сладостей, то сувениров, то вообще чего-то непонятного, но выглядевшего привлекательно. Кафе и всяких забегаловок тоже много было.

Кэри оставил машину на специальной парковке, за въезд на которую надо было платить, и объявил, что дальше мы пешком. Я была очень даже не против пройтись. Только все равно рядом с ним почему-то чувствовала себя неловко.

И тут на ум пришла гениальнейшая идея. Может, смыться от него? Толпа же. Затеряюсь и не найдешь.

– О-о, только попробуй, Кику, милая, – выговаривая каждое слово с такой угрожающе-сладкой интонацией, что даже дрожали колени, ухмыльнулся Кэри. – Одна попытка и дома сам лично выбью из тебя всю дурь, а в следующий раз выведу на люди с ошейником. Скрыться даже не пытайся, тебя найдут в любой точке земли, вытащат даже из Ада и бросят к моим ногам. И тогда ты пожалеешь не только о своем поступке, но и появлении на свет.

Самое ужасное было то, что говорил он это чертовски спокойно и убедительно, не позволяя даже на секунду усомниться в сказанном. Мне оставалось только корить себя за привычку бормотать мысли под нос.

– Ну идем, что встала посреди дороги, – он снова внезапно вернулся из леденящего душу обратно в будничный тон.

Кэри из многообразия магазинов женской одежды выбрал именно тот, который был именно с «лоли»-оттенком. Потом для меня снова Ад начался, да еще похуже того, что был на медосмотре. Ланкмиллера сразу окружило дикое количество всяких консультантов, усадили в большое кожаное кресло, принесли какие-то журналы. Он их листал с почти равнодушным видом, карандашом отмечая нужную одежду и какие-то бестолково-кукольные аксессуары. После чего меня чуть ли не затолкали в примерочную с большим зеркалом и заставили по очереди надеть все то, что он выбрал. Такого внимания к себе я не получала никогда и была очень-очень не в восторге. Консультанты, все почему-то девушки, крутились вокруг, помогая то с молнией, то с рукавами, то пуговицу застегнуть.

В итоге наряды были подобраны и унесены упаковываться на кассу. Меня наконец-то оставили одну в примерочной, позволив облачаться в свою одежду.

– И долго ты еще будешь там торчать? – недовольно поинтересовался Кэри.

– У меня петелька… от лифчика в волосах запуталась, – прошипела я, силясь ее вытащить.

Ланкмиллер по ту сторону раздевалки вздохнул и тут же, отодвинув бордовую тяжелую шторку, оказался по эту. И петелька под его пальцами как-то сразу послушно выскочила из прически.

– А это что такое? – голос прозвучал куда более недовольно, пальцы скользнули по спине, указывая.

– Ой, – я поморщилась, – ну синяки, что-что… хозяин бордель-кафе недавно отлупил… И за дело, между прочим. Взяла и разгрохала дорогущий сервиз для вип-гостей…

– «Нареканий нет…» – фыркнул Кэри, передразнивая слова врача.

И вышел из примерочной. А я осталась гадать, что он сказать хотел.

– Что, так и не позволишь мне хотя бы сказать о своих предпочтениях в одежде? – из магазина мы уже вышли, но все равно поинтересоваться хотелось.

Кстати, пока мы там проторчали, день уже успел вконец «разгуляться», от утренней почти романтичной дымки не осталось и следа, было невыносимо жарко, душно даже. Гулять по городу, несмотря на его красоту, сразу как-то расхотелось.

– Ни в одежде, ни в любом другом вопросе у тебя собственного мнения нет, – равнодушно отрезал он. – Идем.

– Эй, если бумаги на меня нашли пристанище на твоем столе, это еще не значит, что я вдруг резко стала безвольной куклой!

Но он либо не услышал, либо бестактно сделал вид, что не услышал. Еще бы, я слишком мелкая, чтобы такие снобы, как Ланкмиллер, обращали на меня внимание. Ну, замечательно.

Следующей обстановкой была парикмахерская, вся какая-то приторно розовая от огромной вывески до окантовки гламурных зеркал. Впрочем, Кэри там встретили весьма радушно. Цирюльник, явно несколько голубого оттенка, чуть ли не бросился ему на шею, и сразу же принялся с пристрастием допрашивать, с чего да по какому случаю. Ланкмиллер даже отвечать не пытался, вяло отмахиваясь от чересчур назойливых выражений преданности и зная, что волосяных дел мастер, слишком возбужденный неожиданным визитом, его и не слушает.

– Вам как всегда, или что-нибудь изысканное? – наконец поинтересовался парикмахер.

О Дьявол, неужели Кэри стрижется у этого голубого огонька? Хотя, может он мастер хороший? Ох, кого я оправдываю…

– Из прелести моей сделай что-нибудь путное, – «хозяин» ободряюще подтолкнул меня вперед.

– Работать много придется, – присвистнул парикмахер, усаживая меня в кресло и накрывая каким-то большим то ли одеялом, то ли… В общем-то я думала, это неприятно будет. Ошибалась. Жюльен – а имя-то подходящее – называя меня патлатой неряхой, очень долго колдовал с облезлыми прядями всякими парикмахерскими штуками своими, что даже спать захотелось.

Потом я минут пять бестолково таращилась в огромное зеркало под победно-одобрительную ухмылку мастера, упорно не узнавая себя. Почему-то мне это не нравилось.

Нет, все стало куда лучше, чем было, и Жюльен этот и вправду гений, раз смог такое сотворить, но…

Изнутри меня настойчиво что-то грызло. Я теряю себя, выходит. Теряю, начиная с прически. Закончу, наверно, сознанием. И буду живой мертвец.

Потом еще какие-то процедурные экзекуции последовали. С моими руками на это раз. Я-то думала, маникюр – это когда ногти красят. Кэри распорядился как раз ногти-то и не трогать. Всякие там ванночки с целебными травами, пахучие кремы и бальзамы… Ох черт, все это настолько скучно было, что хотелось повеситься.

Вместо этого я смотрела в красивый расписной потолок салона и молчала, стараясь не показывать усталость. Ну вот еще. Я ж не кисейная барышня.

– Чего бледная такая? – осведомился Кэри, после того, как все мои мучения подошли к концу, и мы оказались на улице.

– Ничего, – хмуро буркнула я, – затаскал меня по камерам пыток и рад… Как меня все это заебало…

Кэри презрительно хмыкнул, всем видом своим демонстрируя, как ему противно слышать бранные слова от девушки.