Мимолетные мгновения (ЛП)

— В больнице, — говорит он, и слеза стекает по его щеке. — О, Боже, я был так напуган. Я ничего не мог поделать… — он делает паузу, и я пытаюсь сосредоточиться на нем.

— Джерард, — шепчу я. — Ребенок?

Он смотрит в сторону, и еще больше слез течет по его лицу.

Нет.

— Нет, — плачу я, с болью произнося слова. — Нет.

— Мне жаль. Тебя привезли в больницу слишком поздно.

Я резко сажусь.

— Те люди. Все те люди.

— Все кончено, Люси. Они все свободны.

Не все.

Сердце болит глубокой мучительной болью, которая, я знаю, скорее всего, никогда не прекратится. Еще вчера я просыпалась счастливой, а сегодня умираю от горя. Как быстро жизнь может измениться.

— Мне нужно… нужно поговорить с офицером, пожалуйста.

Мне нужно знать, жив ли он. Нужно знать, выбрался ли он.

— Они опросят тебя, как только тебе станет лучше, — говорит Джерард, убирая часть волос с моего лица.

— Нет, — говорю я, мой голос тверже, чем когда-либо. Джерард отодвигается немного назад, вздрогнув. — Нет, мне нужно поговорить с ним прямо сейчас.

— Люси…

— Пожалуйста, — прошу я. — Пожалуйста. Мне это нужно.

Мне нужно знать, что он в порядке.

— Ладно, ладно, я поищу кого-нибудь.

Он изучает меня с озабоченным выражением в глазах, затем поворачивается и уходит. Сердце колотится, когда я осматриваю комнату, вспоминая каждую пережитую минуту. Хантер спас мне жизнь. Хантер поддерживал меня. Хантер оставил меня в живых. А потом вернулся туда. Его последние слова все еще звучат в моей голове, и отчаяние тисками сжимает сердце. Мне нужно увидеть его снова. Мне просто… необходимо это.

— Мэм.

Я поворачиваюсь и смотрю на офицера, который стоит с Джерардом у двери. Это тот самый офицер, который был там, когда мы вышли. Я начинаю бессвязно говорить что-то, прежде чем он делает шаг в мою комнату.

— Мне нужно знать, в порядке ли он. Можете ли вы сказать мне это?

— Кто, мэм? — спрашивает он, когда заходит в палату и подходит к моей кровати.

— Хантер! — плачу я. — Он вернулся туда и…

— Простите. Я не знаю, о ком вы говорите.

Я моргаю. Что он имеет в виду, когда говорит, что не знает, о ком я? Он был там; он говорил с Хантером, конечно, он знает, о ком я говорю. Я закрываю глаза. Может, это не тот офицер. Я пытаюсь вспомнить, но все очень расплывчато. Я снова сосредоточиваюсь на нем. Это он. Он.

— Вы… он вытащил меня. Он был там. Вы говорили с ним. Он вернулся назад.

Офицер качает головой.

— Мэм, вы были там одна. Никого с вами не было.

— Был! — кричу я. — Он был там. Он сидел рядом со мной. Спас меня. Вытащил оттуда. Он был там.

— Вы пережили стресс. Может, будет лучше, если вы отдохнете, и мы снова поговорим, когда вы почувствуете себя лучше.

— Нет, — я начинаю выть. — Нет. Мне нужно увидеть его. Он был там.

— Люси, — говорит Джерард, протягивая руку к моей руке. Я отдергиваю ее.

Ему больно.

— Если офицер говорит, что он не был там, возможно, тебе это просто показалось. Иногда такое бывает при стрессовых ситуациях.

— Нет, — кричу я. — Нет, мне не показалось. Посмотрите камеры, проверьте билеты. Он был там. Он спас меня.

— Я позову врача, — говорит офицер, выходя из комнаты.

— Нет, — плачу я, пытаясь выбраться из кровати.

Джерард руками хватает меня за плечи и легонько толкает обратно на кровать.

— Люси, успокойся. Ты себя не контролируешь. Я здесь. Я держу тебя.

Извиваясь, я стараюсь оттолкнуть его.

— Нет. Отпусти меня. Ты не понимаешь.

— Люси, успокойся.

— Нет! — я кричу так громко, что он отстраняется, ошарашенный.

Появляется врач, он смотрит на меня, а потом дает команду медсестре. Я борюсь со своим мужем, в отчаянии толкая его. Они лгут мне. Почему они все мне лгут? Слезы текут по щекам, когда я отчаянно пытаюсь пройти мимо Джерарда.

Игла попадает мне в руку, и по телу снова распространяется тепло.

— Хантер, — шепчу я, и мое тело резко падает назад.

Где ты?

ГЛАВА 4

«Пятеро убиты и двадцать человек ранены в самом беспощадном нападении, невиданном еще в истории города. По некоторым данным, бейсбольный стадион был захвачен религиозной сектой после того, как мэр отказал им в просьбе о предоставлении земли».

Я таращусь в экран телевизора, мое тело немеет. Религиозная секта. Пятеро убиты. Двадцать ранены. Был ли Хантер среди них? Он мертв? Ранен? В больнице? Я беру пульт и выключаю телевизор. Не могу на это больше смотреть. Не могу больше выносить этот ужас ни секунды. Где-то глубоко в груди притаилась невыносимая боль, такая, что я не могу ни чувствовать, ни дышать. Ничего.

— Ты должна перестать смотреть это. Только еще больше расстроишься, — говорит Джерард, вставая со стула, стоящего рядом со мной, и протягивает стакан воды. — Выпей немного воды. Ты бледная.

Я смотрю в его умоляющие глаза.

— Не хочу, — произношу я слабым скрипучим голосом.

— Тебе нужно больше пить.

— Зачем? — бормочу я. — Я больше не беременна, теперь мне не нужно беспокоиться об этом.

Он морщит лицо, словно от боли, прищуривается и сжимает губы.

— Нет, сейчас нет, но, может, скоро, если ты…

Я отворачиваюсь.

— Я устала, Джерард.

— Люси, знаю, ты пережила потрясение. Я знаю, но…

— Ты не понимаешь, — произношу я почти шепотом. — Ты понятия не имеешь, каково мне.

— Я смотрел новости, — слабо начинает он. — Видел все это. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать, я вынужден был наблюдать, я…

Я поворачиваюсь лицом к нему.

— Ты видел, как они стреляли? Может, это показывали в новостях? Слышал крики беспомощных людей? Чувствовал страх? Нет, нет и нет. Я устала. Пожалуйста, уйди.

— Люси, не прогоняй меня. Знаю, прошло всего два дня, но скоро тебе станет лучше, станет…

Нет, не станет.

Я потеряла ребенка. На меня смотрят, как на сумасшедшую.

Человек, который спас меня, пропал с лица Земли.

Лучше не станет, и я устала слышать обратное.

— Люси?

Мягкий голос моего отца заполняет комнату, и я заглядываю за Джерарда, чтобы увидеть его, стоящего у двери с двумя чашками кофе в руке. Он слегка приподнимает их.

— Я принес твой любимый.

Папа единственный, кто пытается понять, выслушать.

Джерард вздыхает, наклоняется и целует меня в лоб.

— Я пойду домой, приму душ, а затем вернусь. Люблю тебя.

Я смотрю ему в глаза.

Я люблю его, но слова застревают в горле. Люси, которой я была три дня назад, совсем не похожа на ту девушку, лежащую сейчас на этой кровати. Я изменилась. Не знаю, насколько сильно, но я никогда не смогу стать прежней. Никогда не смогу забыть то, что видела. Никогда не смогу спасти своего ребенка. Никогда снова не смогу увидеть Хантера.

Я отвожу взгляд. Не могу вынести боль в его глазах из-за своего молчания.

Он уходит, и папа подходит ближе. Я изучающе смотрю на него. Мы с папой очень похожи — каждая частичка меня состоит из него. Мама всегда говорила, что я ничего не унаследовала от нее. И была права. Мои светлые волосы такого же оттенка, как и у него — мягкие, как мед, с проблесками золота. Глаза такого же изумрудно-зеленого оттенка, а кожа такая же сливочно-белая.

Он не очень высокий, как и я! Только я выгляжу милой и миниатюрной, а он просто невысоким. У него появляется ямочка на щеке, когда он улыбается, но только на одной, левой. У меня такая же ямочка. Мой папа нежный, любящий и милый. Он воспитал меня с любовью и состраданием и дал все, что отец обязан дать дочери. Конечно, я единственный ребенок в семье и поэтому получала много хороших вещей, но все же, он никогда не позволял мне быть избалованной и грубой.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, принцесса?

Я пожимаю плечами, принимая кофе, которое он вручает мне, и чувствую тепло в ладошки.