Бабочка

Человека звали Джонас Буканан, и под пиджаком у него была кобура с пистолетом.

Сейчас Буканан сидел у бара в гордом одиночестве. Позже — он знал — здесь будет полно народа, и люди будут стоять в три ряда. Но сейчас только чуть больше двух, а толпа начнет прибывать не раньше четырех.

Он медленно потягивал свой напиток, тайком поглядывая на молодую блондинку. Она заказала что-то у официантки, затем вынула из сумочки записную книжку и стала писать. Он заметил, что время от времени она поглядывала на часы.

Когда Буканан допил свой стакан, он оставил деньги на стойке, застегнул пиджак, убедившись, что кобура незаметна, и медленно направился к угловому столику.

Благодаря большому количеству зелени он смог приблизиться к ней незамеченным. Он наблюдал, как на платиновых волосах отражаются бело-золотые отблески свечи, видел, как быстро двигалась ее рука по книжке. Казалось, она была напряжена, как будто сейчас распрямится какая-то пружинка внутри нее, она вскочит и побежит.

Буканан подошел к ее столу. Почувствовав это, она взглянула вверх. Их глаза встретились.

— Мисс Хайленд? — спросил Джонас.

Он не сказал ей по телефону, что он черный. Это было что-то типа испытания, которое он устраивал своим возможным клиентам. Часто бывало, что они, взглянув на него, сразу уходили.

Но в ее глазах не отразилось ни грана удивления, она только произнесла:

— Да. А вы Джонас Буканан?

Он кивнул.

— Садитесь, пожалуйста. Могу ли я вам что-нибудь заказать?

— Нет, спасибо. Давайте сразу перейдем к делу, мисс Хайленд.

Беверли достала большой конверт и положила его перед ним.

— Это вся информация, которой я располагаю. Мне жаль, что ее так мало.

— Вы сказали по телефону, что пользовались услугами трех частных следователей. Неужели они ничего не смогли раскопать?

— Это все, что они нашли.

Он посмотрел на очень тонкий конверт, на свою клиентку. Интересно, сколько она может заплатить? Клиентка выглядела богатой, но Джонас Буканан давно научился не доверять внешнему виду. Правда, когда он назвал по телефону свои расценки, она ни секунды не колебалась.

— Хорошо, — сказал Джонас, открывая конверт и доставая его жалкое содержимое. Он начинал раздражаться. Когда Буканан ушел из полиции, чтобы открыть частное сыскное агентство, он не думал, что большинство дел, которые ему придется решать, будут подобны этому, — найти убежавшего ребенка богатых белых родителей или пропавших родственников богатой белой девушки. Он вообще не любил иметь дело с белыми, что, собственно, было одной из причины его ухода из полиции. Но, к сожалению, именно у них были проблемы и деньги.

— Расскажите мне, что вы знаете.

— Люди, которых я нанимала за последние несколько лет из различных агентств, не узнали о моей матери абсолютно ничего. Она исчезла около двадцати лет назад. Я написала все, что я помню о ней, в письме, которое тут есть. Место рождения, девичья фамилия, школы, где училась, и так далее. Мне кажется, она могла вернуться в Калифорнию.

— Но следователи, которых вы нанимали до меня, не нашли никаких ее следов?

Беверли покачала головой. Буканан заметил, что глаза у нее были влажными. Но он также научился не доверять слезам.

— Я должен предупредить вас, мисс Хайленд, — сказал Джонас, чувствуя все растущее раздражение, — что не могу ничего обещать. Особенно в деле, где три других следователя не сумели ничего сделать.

Теперь он ожидал увидеть просящий взгляд, слезы на щеках, ожидал, что она будет умолять его, говорить, что он просто обязан найти ее мать. Вместо этого Джонас встретился с ровным прямым взглядом, а спокойный голос произнес:

— Я понимаю это, мистер Буканан. Я буду вам благодарна за все, что вы сможете сделать.

Он пытался понять ее, подвести под одну из своих категорий. Джонас делил белых на две большие группы. Первая группа — это либералы, которые выступали за чернокожих и искренне считали себя лишенными расовых предрассудков, они очень хотели быть его друзьями, чтобы доказать это. Остальные были настоящими расистами, но притворялись либералами, чтобы доказать, что они считают чернокожих обычными людьми. За последние десять лет Джонас много раз сталкивался с такими людьми, которые очень старались, чтобы их увидели вместе с ним, чтобы он присутствовал у них на вечеринках. Были еще просто любопытные, в основном женщины, которые хотели знать, правда ли то, что они слышали о черных мужчинах. Пока Джонас не мог определить, к какой группе отнести Беверли Хайленд. Но он это сделает, он поймет.

— Вы также хотите, чтобы я нашел вашу сестру, — сказал он, ерзая на стуле. Джонас был крупным человеком. В футбольной команде своего колледжа он был ведущим игроком, и обычные стулья чаще всего были для него неудобны.

— Мою двойняшку, — уточнила Беверли. — Она была удочерена тридцать три года назад. Мне даже кажется, что я нашла юриста, который оформлял дела по удочерению, некто Хайман Леви. Но в то время я была слишком молода, чтобы понимать это. Позже я туда возвращалась, но там давно нет никаких офисов, и я не нашла следов Хаймана Леви.

Джонас хмыкнул. Получалось, что это не только типичное неинтересное дело, но еще и невыполнимое. Ребенок, отданный тридцать три года назад неизвестным людям, юрист, исчезнувший в неизвестном направлении, и еще женщина, двадцать лет назад бросившая своего мужа, конечно, не испытывающая никакого желания быть найденной. Но Джонас подумал, что сейчас ему не помешают деньги заплатить за аренду, да и занятий особенно не было — белые, может, и хотят, чтобы он присутствовал у них на вечеринках, но не спешат иметь с ним дело.

— Я не могу дать никаких гарантий, мисс Хайленд. Чтобы найти вашу сестру, может потребоваться уйма времени и придется много ездить.

— Я готова платить, мистер Буканан.

Богатая девочка, — подумал он, — может быть, испорченный отпрыск с Беверли — Хиллз, которой никогда в жизни не приходилось работать.

— Вы должны иметь в виду, что ваша мать взрослый человек, и, может быть, она не хочет, чтобы ее нашли.

— Я знаю, что она не хочет этого, мистер Буканан Мало того, она будет очень стараться, чтобы ее не нашли.

— Почему?

— Она убила человека. Вот почему она убежала.

Буканан уставился на нее.

— Кого?

— Моего отца. Она зарезала его. Полиция не нашла ее. Неожиданно все предстало в другом свете. А полчаса спустя, когда Джонас Буканан узнал все подробности семье Дуайеров и детских скитаниях Беверли по Юго-Западу и когда он получил от нее первый чек, он начал по-другому относиться к своей новой клиентке.

— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он, вставая.

Беверли тоже встала и протянула руку.

— Хорошо, мистер Буканан.

Он посмотрел на красивую белую руку и пожал ее. Ладонь была прохладной, а пожатие крепким.

— Могу я спросить, почему вы выбрали меня?

— Вы были одним из нескольких кандидатов в моем списке. Мне понравилось ваше объявление. — Она улыбнулась. — Потом собрала кое-какую информацию о вас. Я решила, что раз вы черный, может быть, вы будете больше стараться.

Он посмотрел на ее улыбку. А затем вдруг понял, что тоже улыбается против своей воли.

Это был очень жаркий день, а в зале общих собраний Торговой палаты Голливуда собралось почти триста человек. Беверли никогда раньше не посещала эти собрания, но в этот раз решила: раз она является членом палаты из-за Эдди и если она продолжает платить ежегодные взносы, то пора прийти и посмотреть самой, что это такое.

Из почти трехсот человек женщин было не более десяти. Одну из них она узнала — это была владелица нескольких салонов красоты в Голливуде. Другая, как выяснилось, вдова, унаследовавшая дело мужа. Еще одна занималась налогами и стремилась сделать на этом карьеру. Все они были гораздо старше Беверли и, вероятно, посещали такие заседания раньше.

Слушая вступительный доклад президента Торговой палаты, Беверли думала о своей встрече с Джонасом Букананом четыре недели назад.