Любовь тебя найдет

– У меня есть, – успокоил Мэтт. – Когда-то я был скаутом, а ты ведь знаешь их девиз: «Будь готов ко всему!»

Хелен засмеялась.

Они отвели Грэнни и гнедого мерина в стойла, затем задали всем лошадям корм и подготовили их к предстоящей ночи. Хелен работала вместе с Мэттом, внося свой посильный вклад, и к тому времени, когда они закончили, начало темнеть.

Уже в доме Мэтт подтолкнул Хелен в сторону ванной.

– Там есть все, что нужно. Шампуни, пена, чистые полотенца, а также свечи, если они тебе понадобятся.

– Ты просто чудо, – похвалила Хелен слабым от усталости голосом. – Большинство мужчин вряд ли даже задумываются обо всем этом.

– За других ручаться не буду, но я уж такой, какой есть.

Обернувшись, Хелен устремила на него слегка задумчивый взгляд.

– Да, ты особенный. Я это сразу поняла.

После чего поцеловала его – в первый раз за сегодняшний день. Этот поцелуй был долгим, неспешными... каким-то печальным. Затем она исчезла в ванной.

Пройдя к себе в спальню, Мэтт стал снимать пропитанную потом рабочую одежду. И подумал о том, что он мог бы сейчас присоединиться к Хелен. Тем более что ванна была достаточно большой, чтобы вместить сразу двоих. Он мог бы захватить два бокала с вином и помассировать ей плечи, чтобы она расслабилась. Мысль была заманчивой, но Мэтт от нее отмахнулся. Сейчас Хелен определенно требовалось побыть одной. Поэтому он прошел в примыкающую к спальне душевую и, встав под «дождик», пустил одну только холодную воду.

Мэтт еще продолжал готовить ужин, когда Хелен появилась из ванной. Ее лицо было совершенно свободно от косметики, влажные волосы – собраны на затылке. На ней были белые хлопковые штаны и голубая блузка, и этот наряд в сочетании с босыми ногами делал ее похожей на совсем юную девушку. Словом, выглядела она весьма соблазнительно.

– И что ты готовишь? – полюбопытствовала Хелен, присев у стола.

– На ужин у нас будет ягненок, пожаренный с чесноком и розмарином.

– Так вот, значит, чем так вкусно пахнет. Если ты начнешь меня так баловать, я, чего доброго, растолстею.

– Думаю, тебе это не грозит, – улыбнулся Мэтт, довольный тем, что Хелен заметно расслабилась.

Ужин доставил удовольствие им обоим. Жаркое из ягненка удалось на славу, вино тоже было отличным. Говорили они главным образом о книгах, поэзии, об Эли и ее учебе в университете. Мэтт предоставил Хелен возможность самой направлять беседу и ни о чем ее не расспрашивал.

Они как раз заканчивали пить на веранде кофе, когда Мэтт уловил доносящийся с конюшни шум. Хелен тоже услышала эти звуки.

– Что там такое? – спросила она.

– Если это именно то, о чем я думаю, тогда с меня угощение, – ответил он. – Жди меня здесь.

Хелен смотрела вслед Мэтту, пока тот не исчез в темноте. Ей нравилось наблюдать за тем, как он двигается. Будучи достаточно крупным, он, тем не менее, имел довольно легкую походку. Когда он был рядом, становилось спокойнее на душе, исчезала напряженность. Мэтт очень многое мог дать женщине. И конкретно ей.

Хелен сделала очередной глоток кофе.

Вчера в это же самое время она точно так же пила кофе, завершая ужин с другим мужчиной, который тоже мог дать ей очень многое. Однако то, что он предлагал, лежало в сугубо профессиональной плоскости. А если конкретнее – один из ключевых постов в глобальном медийном конгломерате, офис в Нью-Йорке, власть, гламурную жизнь и денежное вознаграждение, какое ей вряд ли когда-либо еще предложат. Это была та ступень карьерной лестницы, к которой она и стремилась, не жалея своих сил.

Тогда почему она не сказала короткого словечка «да»?

Впрочем, слово «нет» она тоже не произнесла. Они сошлись на том, что несколько дней она все хорошо обдумает и на следующей неделе даст окончательный ответ. Они оба понимали, что этот ответ может быть только положительным, потому что подобное предложение слишком заманчиво, чтобы его отвергать, и если по какой-то невообразимой причине она все же откажется, другой такой возможности карьерного взлета уже не будет.

В тусклом свете, льющемся из открытых дверей конюшни, Хелен увидела возвращающегося Мэтта. Она приехала сюда, чтобы сообщить ему о том, что покидает Австралию, однако до сих пор так и не смогла заговорить на эту тему.

Мэтт меж тем приблизился к дому.

– Хелен, надень, пожалуйста, сапоги и пойдем со мной, – сказал он, даже не поднявшись на веранду.

Несколько озадаченная, она исполнила просьбу, и они уже вместе направились к конюшне.

– Что там случилось? – полюбопытствовала Хелен.

– Сейчас увидишь. Но только соблюдай предельную тишину. Ее нельзя беспокоить.

– Кого?

– Тсс!

Они проскользнули внутрь просторного деревянного сарая, который Мэтт использовал для хранения сена и прочего лошадиного фуража. Часть этого строения была отведена под стойла, и в одном из них беспокойно металась серая кобылица. Мэтт подвел Хелен к тюкам сена, уложенным в штабеля, и они, взобравшись на самый верх, устроились на уже расстеленном здесь коврике.

– Это Кэсси, – прошептал он ей в самое ухо. – И сегодня она должна ожеребиться.

Хелен едва удержалась от восторженного восклицания, вовремя вспомнив, что животное ни в коем случае нельзя тревожить.

– А я думала, что во время родов лошади предпочитают полное одиночество, – так же прошептала она.

– Так и есть. Но я все же не хочу оставлять ее без присмотра. Схватки уже начались, и если мы будем вести себя тихо, она даже не заметит нашего присутствия.

– Но сейчас вроде не совсем подходящий сезон для ожереба, ведь так?

– Да... Этот жеребенок не был запланирован.

– И как же так получилось?

– Я возил ее на одну выставку, и там какой-то балбес, решив, видимо, позабавиться, открыл ночью некоторые стойла и выгнал из них лошадей. У Кэсси тогда как раз был соответствующий период, а одним из животных, также выпущенных на свободу, оказался горячий молодой жеребец, и природа, как говорится, взяла свое. Что оказалось совсем некстати, потому, что Кэсси еще слишком молода для того, чтобы становиться матерью.

– Ну а ты не думал о том, чтобы предпринять какие-то меры? Я хочу сказать: разве нельзя было прервать нежелательную беременность?

– То есть сделать лошади аборт? Вообще-то это можно было устроить. Но только подобная операция могла бы нанести Кэсси непоправимый вред, и в будущем она была бы не способна ожеребиться. Да и к тому моменту, когда я понял, что она на сносях, было уже поздновато что-либо предпринимать. Так что я решил дать этому жеребенку шанс родиться и вырасти. Кто знает, может, из него получится отличный скакун.

Хелен больше ничего не сказала. Ей не хотелось развивать эту тему, поскольку она была для нее слишком болезненной. Мэтт уже имел возможность видеть шрам на ее животе. Она хотела ему все рассказать, однако не так-то легко раскрыть тайну, хранимую в течение многих лет.

Расположившись поудобнее, они стали ждать. Серая кобыла продолжала метаться в своем стойле, время от времени тихо фыркая и принюхиваясь к подстилке из опилок. Затем она завалилась на бок, и Мэтт слегка напрягся. Но через несколько минут лошадь снова вскочила на ноги. Когда же она улеглась во второй раз и опять поднялась, Мэтт повернулся к Хелен.

– Похоже, у нее какие-то затруднения.

Спустившись вниз, они осторожно подошли к стойлу.

Кобыла смотрела на них выкатившимися глазами. Она повернулась к ним несколько боком, и они отчетливо увидели маленькое копытце, торчащее у нее из-под хвоста.

– Должны были появиться сразу две ноги, – нахмурился Мэтт. – Как видно, одна из них подогнулась, и жеребенок застрял.

– И что теперь делать? Звать ветеринара?

– Да нет, ногу я распрямлю сам. Но мне понадобится твоя помощь.

Прежде чем Хелен успела возразить, Мэтт прошел в стойло и начал гладить кобылу по морде, приговаривая что-то успокаивающее, затем накинул на нее уздечку.

– Иди сюда, – позвал он Хелен.

После секундного колебания она шагнула внутрь и приблизилась к лошади.