Первородный грех. Книга вторая

– Ну, не так уж долго ты живешь на свете, – тихо произнес Джоул. – Тебе ведь только двадцать.

– Скоро мой день рождения, – вспомнила Иден.

– Через три недели.

– Двадцать один год, – задумчиво проговорила она. – А ты устроишь мне праздничный ужин?

– К тому времени тебя, вероятно, уже здесь не будет. Иден никак не отреагировала на последние слова Джоула, а осторожно положив руку на то место, где у него было ранение, спросила:

– Вьетнам, каким ты его увидел?

– Я на эту тему не хочу говорить, – через силу произнес он.

– Даже со мной?

– А почему ты должна быть исключением?

– Ну-у, ты же сказал, что я драгоценная. – Ее пальчики слегка надавили на его шрам. – Где ты это заработал?

– Нарвался на засаду.

– Тяжело пришлось?

– Меня отправили домой.

– Ну расскажи мне о войне. Пожалуйста.

– А чего рассказывать-то? Ты все видела по телевизору.

– И все действительно так и было: горящие деревни, море крови?

– Да, – неохотно буркнул он.

– Джоул… может, тебе было бы легче, если бы ты выговорился.

– Зато тебе не было бы легче, если бы ты услышала все это.

– Что же они там с тобой сделали?

– Они растоптали мою душу, – сквозь зубы зло сказал он.

– Ну ладно, не буду заставлять тебя вспоминать войну. – Иден убрала руку со шрама и, неожиданно засмеявшись, села на Джоула верхом, уперевшись локтями в его широкую грудь. Она игриво посмотрела на него. – Эй! Не кажется ли все это тебе странным? Я имею в виду то, что с нами происходит. Еще совсем недавно я до смерти боялась тебя. А теперь ты только посмотри, что с нами стало!

– Я сам не ожидал, что все так получится, – признался Джоул, очарованный ее улыбкой. – Просто бред какой-то.

– Ну и что? Что случилось, то случилось. И я больше не твоя пленница. Я гостья этого дома.

– С той лишь разницей, что не можешь отсюда уехать.

– А кто сказал, что я хочу уехать? – Она наклонилась и коснулась губами его щеки. – Может, мне понравилось быть похищенной. – Ее теплое дыхание приятно ласкало его кожу. Казалось, она была легче перышка. – Здесь мое убежище. В нем мне нечего… бояться. И ты теперь за меня в ответе. Я принадлежу тебе.

– Ты не принадлежишь мне, Иден, – хрипловато проговорил он.

– А могла бы, – прошептала она, затем пристально посмотрела ему в глаза и снова поцеловала, на этот раз в другую щеку. У нее были нежные, мягкие губы. Ее волосы ласково щекотали его лицо. – Ты ведь не дашь мне вернуться на порочный путь. Правда, Джоул?

– Иден…

Она принялась целовать его виски, его брови, его дрожащие веки. Ее губы были словно бархатные. – Ты такой замечательный, – чуть слышно шептала она. – Ты как утреннее солнце. И ты пришел в мою жизнь с особой целью. Чтобы спасти меня.

– Нет.

– Да. Да.

– Я себя-то не могу спасти, – с болью в голосе сказал Джоул.

– Я спасу тебя. Ты спасешь меня, а я спасу тебя. – Она взяла в ладони его лицо и поцеловала прямо в губы. Сладость этого поцелуя буквально раздавила Джоула. Он почувствовал, что она улыбается. – Усы щекочут. Надо бы заставить тебя их сбрить.

Он лежал, словно в трансе; сознание притупилось, и в то же время каждое нервное окончание его организма почти болезненно давало о себе знать. Он чувствовал, как ее язык касается его губ, осторожно протискивается ему в рот, скользит по деснам. Это был трепетный, пьянящий поцелуй, нежнее, чем любая ласка, которую ему доводилось испытывать в жизни, и в то же время в нем была такая сила, что Джоулу казалось, он мог столь же легко взять его душу, как Иден только что взяла в ладони его лицо. В доме воцарилась тишина, мертвая тишина бескрайней пустыни.

Иден слегка приподнялась и сверху вниз пристально посмотрела ему в глаза.

– Я заколдовываю тебя, – торжественно, растягивая слова, проговорила она. – Теперь ты уже не можешь от меня убежать.

– Ты такая красивая, – прошептал Джоул. – И с каждым днем становишься все прекраснее.

– Может, я и правда выздоравливаю. – Она задрала свою футболку и, взяв его руку, притянула ее к своей груди. Он нежно сжал упругий бугорок, чувствуя, как упирается в ладонь затвердевший сосок. Длинные ресницы Иден опустились, ее глаза закрылись. – Мне так хорошо, – чуть слышно пробормотала она. – А разве тебе не хорошо?

Джоул вдруг понял, что целует ее, целует страстно. Он не хотел делать этого, но его мозг был охвачен пламенем и уже не мог справляться с бушевавшими в нем чувствами.

Губы Иден были мягкими и влажными, ее теплый язычок жадно искал встречи с его языком. Она крепко прижалась к Джоулу, и он почувствовал, что ее тело дрожит от желания.

Его голодные руки неистово шарили по ребрам Иден, ласкали ее груди, ее заострившиеся соски. Это было волшебное тело – изящное, утонченное, нежное, грациозное. Каждая линия в нем казалась верхом совершенства.

Обвив Джоула руками за шею и полуприкрыв глаза, она что-то тихо шептала. Он был очарован ею, опьянен, словно напился воды из Леты и теперь погружался в сладостное забвение. Все вокруг стало несущественным, незначащим, кроме безграничного желания обладать этой девушкой. Никогда еще страсть не охватывала его настолько всецело, никогда еще он не чувствовал себя столь беспомощным перед своими эмоциями.

Они медленно соскользнули на пол и растянулись на ковре возле камина, в котором о чем-то тихо перешептывались язычки угасающего пламени. Ее кожа была нежной, как лепестки цветов, и пахла цветами. Она прижала его голову к своей груди. Ее соски словно превратились в два упругих центра вожделения. Восхищенный, Джоул целовал их. Иден задрожала и со стоном прошептала его имя.

Потом она слегка толкнула его, заставляя лечь на спину, и, стянув с него рубашку, отшвырнула ее в сторону. Она сверху вниз восторженно любовалась его телом, в ее зеленых глазах плясали огоньки пламени камина.

– Красивый, – прошептала Иден. – Какой же ты красивый. – Ее ладошки скользнули по его груди и сошлись у основания шеи, в том месте, где между ключицами образовывалась небольшая впадина. – Если бы я была скульптором, я бы тебя изваяла. Я бы выбрала для этого какой-нибудь золотистый камень, чтобы он был такого же цвета, как твоя кожа.

Джоул не мог произнести ни слова. До него начала доходить вся чудовищность того, что он сейчас делал. От стыда и чувства отвращения к себе его лицо залила краска.

А глаза Иден улыбались ему загадочной улыбкой.

– Когда ты меня похищал, ты ведь не думал, что все так получится, правда? – Ее пальцы пробежали по жестким волосам, покрывавшим грудь Джоула и узкой полоской уходившим к низу живота. – А мне кажется, что я ждала встречи с тобой всю жизнь, Джоул.

– Не надо. Мы не можем делать этого.

– Не можем? – С обворожительной грациозностью она легла рядом с ним и, все еще глядя ему в глаза, положила голову на его руку. – Но что нам мешает?

Джоул прижал ее к себе, изо всех сил стараясь подавить бушующую в нем страсть.

– Мы не можем, – с трудом выдавил он.

– Почему?

– Не можем.

– Тебя что, совесть заела? Ты ведь меня хочешь, разве нет?

– Да, хочу, – тяжело дыша, признался он. – Я никогда никого так не хотел, как хочу тебя.

– Тогда в чем дело? – Иден почти по-матерински притянула голову Джоула к своей груди и пододвинула сосок к его губам. – У меня уже все мокрое. Это так редко случается со мной.

– Прошу тебя, Иден. – На его лице отразилось страдание. – Я не могу. Не могу.

Она улыбнулась вымученной улыбкой. – Почему не можешь? Причина ведь не в твоем физическом состоянии. Я знаю это. Я чувствую, как твой член упирается в меня.

– Нет, – простонал он, отодвигаясь.

Иден обиженно вздохнула и, перевернувшись на спину, положила руки под голову. Красноватые отблески пламени камина играли на ее белой коже. Джоул изо всех сил старался взять себя в руки; он задыхался, словно ему не хватало кислорода. В глазах вдруг потемнело, и на какое-то мгновение ему показалось, что он теряет сознание.