Стану Солнцем для Тебя (СИ)

Он даже сам не помнит того момента, когда в нем такие перемены произошли. Они общались, узнавали друг друга, учились доверять и быть родителями для сына. Да, Марина была в его мыслях, как женщина,- он ее хотел, жаждал. Кровь кипела от желания, но при этом хотел ее защитить и уберечь от всего: боли, разочарований, смерти. От всего! Не получилось... И он виноват, что не углядел. В тот момент, когда Разецкий сообщил про ее болезнь, про возможную смерть... тогда его шибануло, тряхнуло так, что чуть сердце не остановилось.

Тогда он ее уже любил?

Когда испугался? Когда понял, что если с ней что-то случится, его мир никогда прежним не будет?

Или на свадьбе Тани? Он смотрел на нее: как улыбается, как что-то говорит на ухо Золотаревой, склонившись к ней, или как отпихивалась от рук остальных, потому что не хотела идти ловить букет невесты? Точно помнил, что хотел, чтобы поймала и на него посмотрела, после, пытался ее взгляд поймать в тот момент, пусть и без букета.

Никогда и никого не любил, не с чем было сравнить, чтобы наверняка сказать. Но нутром чуял, что это то самое чувство, которое раз в жизни бывает, и не всем дано его пережить. Ему повезло, ему дано. Так стоит ли пугаться отношения Марины и ее ответов?

Наверное, нет. И Таня права.

Он уже сказал ей самое главное. Признался. Теперь осталось только заставить ее в это поверить.

Сложно, но выполнимо! Посильно.

Костя позволил себе два дня передышки, когда краны сорвало напрочь, и он мог дать волю всем своим страхам, сомнениям, чувствам.

И Марине, таким разбитым на глаза показываться было нельзя. В нем она должна видеть защитника, а не сомневающегося в своих силах юнца.

В больницу приехал довольно быстро, купил кактус с ярко-красным, пушистым цветком.

Решил пошутить и как-то помириться. А вдруг Марина швырнет в него кактусом, а потом пожалеет, когда иголки из него выдергивать будет?

Парни прохаживались мимо палаты, свою работу выполняли, как следует.

- Все тихо?

- Да, Константин Алексеевич, к Марине Александровне врач заглянула, еще не выходила.

Костя на минуту застыл и призадумался, глянул на часы на запястье. Почти девять, какой нахрен врач в такое время? Обход был давным-давно.

В палату он влетел с бешено стучащим сердцем и застыл прямо в дверях.

Две женщины сидели, и спокойно беседовали, пока он их не прервал. Посмотрели на него недоуменно, и дальше вернулись к своему разговору.

Если бы он не услышал этот голос, то и не сообразил бы кто перед ним сидит. Но голос он запомнил прекрасно, а теперь и лицо в памяти останется.

- Присаживайтесь, Константин Алексеевич, я уже ухожу, - коротко стриженая блондинка встала и направилась к нему, но Костя ей путь преградил, упер руку в стену.

- Что ты ей сказала? - рыкнул хрипло, а сам на Марину смотреть боялся. Ее осуждения его психика сейчас просто не вынесет, ему снова башню сорвет к чертовой матери.

- Костя, отпусти девушку, ты мне живой и здоровый нужен, а никак не покалеченный, - тихо попросила Марина, и ему пришлось опустить руку и отойти в сторону, чтобы эта «докторица» - санитар планеты всей смогла выйти.

Женщина с непрошибаемым спокойствием на лице вышла, и они с Мариной остались одни.

- Я даже спрашивать не буду, откуда у тебя такие знакомства и для какой цели ты ее наняла? Просто помни, что даже Сава тебя от реального срока отмазать не сможет.

- Опять собираешься меня жизни учить? - резко спросила она, а Костя, наконец, поднял на нее глаза и смог ее увидеть.

Охватил взглядом сразу всю, впитал этот ее образ: слабой и ранимой женщины, которая может себе позволить быть такой рядом с ним. Он запомнит этот ее растерянный взгляд, чуть приоткрытые розовые губки, бледную кожу и расслабленную позу. Запомнит, потому что скоро она снова станет непробиваемой бизнес-леди, не факт, что он ее увидит такой еще раз.

- Жизни учить нет, а вот кое-что рассказать и поговорить, да.

- Про что ты хочешь мне рассказать? Про Андрея? Я и сама сообразила, что это не он. Слить информацию, подставить - это да, но убить? Не смог бы решиться.

Этот ее презрительный тон по отношению к другому мужику задел, она не могла не замечать, что Разецкий в нее влюблен, а теперь с таким презрением говорит о человеке, с которым столько лет проработала бок о бок.

- Он в тебя влюблен, ты задела его самолюбие, потопталась на нем, и он взбесился.

- Тебе его жалко? - она вскинула на него очень внимательный взгляд, буквально прожигала его насквозь, пыталась в душу залезть.

- Мне нет, но отчасти я его где-то понимаю.

Марина на его слова лишь понятливо хмыкнула и села удобней, чтобы наблюдать за тем как он идет к столику, ставит дурацкий горшок и садится на стул совсем рядом.

А Костя смотрел на кольцо. Не сняла. Почему, интересно? Просто забыла или не захотела? Марина этот его взгляд определенно заметила, но свои действия комментировать не стала, только руку правую под одеяло убрала, будто спрятать от его взгляда хотела.

Они оба неловко замолчали. Впервые такое между ними. Было молчание, полное страстного напряжения, было умиротворенное, но вот такого, когда каждый чувствует себя не в своей тарелке, еще не было.

- Я тебе кактус купил, - сказал и только потом понял, какую глупость выдал. Дебил, блин, - Подумал, если ты будешь снова что-то кидать, то он подойдет.

- Тебе экстрима в отношениях не хватает, что ли? - Маришка говорила, а саму тянуло рассмеяться от нелепости их разговора. От того, как оба старательно подбирали слова, чтобы не сорваться опять в ссору.

- Решил, если швырнешь, то и иголки будешь сама доставать, твое каменное сердце дрогнет, ты меня пожалеешь...

- А дальше у тебя по плану что? Слезы, сопли и розовые платочки? Или бурный секс в честь примирения? - она ехидненько приподняла бровь и не стала скрывать саркастичной улыбки, - Извини, но реветь я не буду, а для секса пока не гожусь.

- Что значит, не годишься? - возмущенно запротестовал, а потом очнулся и понял, что она делает.

Шаг ему навстречу! Не выводит из себя, не провоцирует ссору, не кидается упреками, хотя он был уверен, что до сих пор еще злится на него, не смирилась и не поверила до конца. Но старается, дает им шанс.

- Костя, разуй глаза, я похожа на покойника, еще и со шрамами по всему телу.

Мужикам этого не понять, для них шрамы - это полная фигня, они их красят, делают мужественными и брутальными. А вот, когда женщина со шрамами на интересных местах... это катастрофа. Сразу появляется неуверенность в себе, в своей привлекательности, комплексы, и тому подобное.

Марина уже себя в зеркале видела. Эти продольные белесые сечения от груди до низа живота ее не красили. Складывалось ощущение, что ее хотели надвое разрезать, но кто-то помешал процессу.

- Для меня ты самая красивая, и шрамы тут не причем, - проговорил спокойно, не отводя своего взгляда от ее глаз, - Красота не то, за что я тебя люблю.

- А за что, Костя? За что любишь?

Она спросила и отвернулась. Боялась спрашивать об этом, но оно само с языка сорвалось, и теперь повернуть назад уже нельзя. Спросила, и замерла в ожидании ответа.

- Я люблю тебя за то, какая ты мать, подруга и друг. За то, что ты сильная, уверенная и непоколебимая. За то, что ты храбрая и невероятно умная женщина. Я запал на заучку с красным дипломом по экономике, Марина. Я люблю в тебе все: даже твое упрямство, твой твердолобый характер, желание быть главной. Я все в тебе люблю, и хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, когда тебе это говорю.

Он привстал со стула и пересел на ее постель. Протянул руку, погладил по щеке, провел большим пальцем по губам, мягко ухватил упрямый подбородок и повернул ее лицом к себе.

- Я тебя люблю, Марина, и хочу, чтобы ты в это поверила и дала нам с тобой шанс стать семьей.

Марина смотрела ему в глаза и видела, что не врет, что переступает через себя, говоря ей это, почти клялся между строк, что не уйдет больше никогда, что все для нее сделает, только бы она была живой и счастливой.