Лучший из врагов (сборник)

Чарли рассказала полиции все важные детали, касающиеся первой жены ее мужа, подробно пересказав свой телефонный разговор с Ванессой об Ангусе Макинноне.

— Вы думаете, этот человек — ее сын? — спросил полицейский.

— Я не знаю наверняка, — осторожно ответила Чарли, — но вряд ли она могла такое придумать.

Если полицейский и был заинтригован такой информацией о бывшей жене министра транспорта, он не подал виду. Он связался со своим коллегой в Брайтоне и попросил его послать машину, чтобы доставить Ванессу в местный полицейский участок, где подробно расспросить ее о внешности и характере Ангуса Макиннона и сделать фоторобот.

Кабинет Филипа был превращен в комнату допросов. Привратника заставили напрячь память, чтобы он вспомнил что-нибудь о привычках Элен, что могло бы подсказать ее возможное местонахождение. Он рассказал о странных вечерних отлучках няни. После расспросов Чарли он постарался припомнить еще кое-что.

— Понимаете, Локхарты обычно возвращаются домой к шести, знаете ли, чтобы купать ребенка и все такое, — рассказывал Роберт, радуясь возможности открыто посплетничать о жильцах. — Потом позднее, когда мистер Локхарт опять отправлялся в палату общин, а миссис Локхарт — к себе на студию — она слишком поздно заканчивает работу, по моему мнению, — девушка тоже уходила, забрав малышку с собой. Мне всегда казалось это странным, слишком позднее время для прогулок с ребенком, но ведь это меня не касается, правильно я говорю?

Чарли пришла в ужас, когда Годдард передал ей слова Роберта. Поскольку к моменту их с Филипом возвращения Элен всегда была дома, Чарли не догадывалась о ее привычке уходить куда-то. Когда они звонили домой и обнаруживали включенный автоответчик, Элен обычно говорила, что отключает телефон, чтобы он не мешал ей спать.

В следственной группе была женщина-полицейский, которой приходилось расследовать несколько случаев похищения детей. Ее замечания и сочувственный тон голоса окончательно расстроили Чарли. Но она стойко держалась в ходе расследования и не выдержала лишь в тот момент, когда ей надо было зайти в комнату Миранды за последней ее фотографией.

Осмотр комнаты Элен ничего не дал. Полицейские не нашли записной книжки с адресами; в комнате не было никаких бумаг, и даже одежды было очень мало. Довольно неестественно для такой молодой девушки. Чарли приписывала аскетизм Элен тому, что она выросла в семье кальвинистов. Лоусоны, у которых она работала два года, не имели к ней никаких претензий, хотя не раз упоминали о замкнутости Элен. Однако в свое время Чарли посчитала это достоинством для человека, который должен был жить в одной квартире с ее семьей.

Полицию не меньше самой Чарли удивила найденная ею пачка презервативов на кухне.

— Перед Рождеством я слышала, как Элен говорила по телефону о какой-то вечеринке, — рассказывала Чарли, — но мне не удалось ничего узнать о ее друзьях и о том, как она проводит свободное время. Она ни разу не упомянула о каком-нибудь парне; казалось, что мужчины ее вообще не интересуют. — Потом она вспомнила о счетах за телефонные разговоры и показала их полиции.

Ход расследования повернулся в сторону Ангуса Макиннона. Какую власть он мог иметь над Элен? Чарли размышляла о том, мог ли Ангус удерживать Элен против ее воли или она сама убежала с ним.

— На данном этапе мы не можем исключить ни одну из этих версий, — только и сказал следователь.

Как и обещал Филип, на публикацию о случившемся был наложен запрет. Представитель полиции по связям с прессой позвонил редакторам всех центральных газет страны. Запрет на публикацию вводился в крайних случаях, когда от полной секретности зависела безопасность человека. К этому средству начали прибегать лет двадцать назад после похищения жены одного нефтяного магната. Полицейское расследование сопровождалось тогда таким пристальным вниманием прессы, что это испугало похитителей и толкнуло их на крайность: они убили свою жертву, не дождавшись получения выкупа.

Под прикрытием запрета на публикацию полиция по своим каналам начала распространять информацию о пропавшей девочке и ее няне с описанием их предполагаемого похитителя. В считанные минуты по системе компьютерной связи эти сведения поступили во все полицейские участки, аэропорты, на паромные переправы и железнодорожные вокзалы, включая туннель под Ла-Маншем. Были проверены списки всех поступивших в этот день в больницы и арестованных полицией.

Чарли, застыв, сидела у телефона, страстно желая, чтобы он зазвонил. Он звонил дважды, и оба раза она и дежурные полицейские, захваченные напряженным ожиданием, вздрагивали. Но в обоих случаях это был не Ангус Макиннон. Чарли быстро прервала разговор со своей американской подругой, а потом и со своей матерью, не сказав им ни слова о случившемся. Таково было распоряжение инспектора Специальной службы не говорить никому об исчезновении Миранды и постараться не занимать линию на случай, если похититель опять позвонит.

А в это время вертолет с Филипом готовился идти на посадку.

Взволнованный происшествием не меньше Чарли, он все же лучше владел собой. Взяв у летчика запасные наушники, он обсуждал со своим помощником, все ли сделано из того, что можно было сделать, включая связь с его старшими дочерьми, его доверенным лицом по избирательной кампании и премьер-министром.

Крайне обеспокоенный ходом событий, премьер-министр все же решил, что в случае огласки происшедшего голоса сочувствующих могут помочь его партии выиграть, если, как он сказал позднее «главному кнуту», вся эта история не затмит собой саму избирательную кампанию. На нынешнем этапе было крайне важно, чтобы внимание средств массовой информации было приковано к выборам.

Запрет на публикацию не помешал отдельным сотрудникам полиции получить свой гонорар в качестве газетных шпионов. Всего через полчаса после введения запрета, общего для всех газет, «Дейли кроникл» получила от своего осведомителя полный текст телефонного сообщения Ангуса Макиннона.

Тони был в восторге. Министр транспорта в истории с похищением как раз накануне дня выборов! А самое интересное было то, что в качестве подозреваемого выступал его незаконный сын. Лучше не придумаешь!

В этой игре у него были все козыри. Он с трудом сдерживал волнение, дожидаясь, пока Кевин Джеймисон, вызванный по пейджеру, появится в его берлоге. Тони закрыл дверь — знак для Кевина, что затевается что-то грандиозное.

— У этой истории о семейке Локхартов, похоже, длинные тени. Мой человек из Сноу-Хилл сообщил мне, что похищен ребенок Филипа Локхарта. И как ты думаешь, кто это сделал? Наш Гудини^[29] с севера. Тот, которого мы разыскивали.

— Этот парень, Макиннон?

— Он самый.

— Ах ты черт!

— Где он последний раз пользовался своей кредитной карточкой?

— На вокзале Нью-стрит, в Бирмингеме. Покупал билет до Лондона.

Тони коротко рассказал главному репортеру о том, что сообщил ему осведомитель из полиции.

— Но ни одна сволочь не знает, что наш новоиспеченный министр трахнул Ванессу, когда ему было шестнадцать, а ей всего четырнадцать лет.

— Ты хочешь приплести сюда секс несовершеннолетних? — Кевин улыбнулся. — Подходяще.

— Ага, — кивнул Тони. — Это нарушение закона, хотя половина английских школьников этим по-прежнему занимается. Но разве их мамочки и папочки не будут шокированы?

— Думаю, что премьер-министр и его партия тоже не придут в восторг, — добавил Кевин.

Они позволили себе посмеяться.

— Мистер Кейнфилд будет доволен, если мы вытащим эту историю на свет Божий, — сказал Тони. — Отлично. Значит, сделаем вот что. Пока действует запрет, нам необходимо найти источник информации. Эта Энн Гроувер отказалась говорить с нашим парнем, да я и сомневаюсь, что она может быть нам полезной. Напиши статью на том материале, что мы имеем. Мы сосредоточим свое внимание на человеке, который играет не последнюю роль в деле Макиннона. А именно на Ванессе Локхарт. Отправляйся в Брайтон с фотографом, а я опять пошлю Дункана в Эдинбург к тетке этого парня. — Тони заерзал на стуле. — Пока не стоит говорить об этом материале нашему преподобному редактору, Кев.