Голос сердца. Книга вторая

— Господи, почему ты ему ничего не сказала?

— Потому что я не знаю, как он себя поведет. — Катарин сжала губы и поморщилась. Именно это мучило ее уже много дней. Тусклым голосом она произнесла: — Он даже не знает о моей беременности.

— О, Кэт!

Франческа выпрямилась. На ее лице промелькнуло испуганное выражение.

— Боже мой! Ты обязана ему сказать! Немедленно! Эта ужасная ноша слишком тяжела для тебя одной. В любом случае какая-то доля ответственности приходится и на него. Ты должна ему сообщить, чтобы он имел возможность помочь тебе, облегчить твое положение, поддержать тебя.

— Спасибо тебе за понимание, я очень тебе благодарна…

Слезы снова навернулись на глаза Катарин, и она смахнула их рукой.

— Жалею, что не рассказала тебе обо всем раньше, но я не сделала этого потому, что не знала, как ты все это воспримешь. Я думала, что ты станешь презирать меня. Кроме того, я знаю о твоем отношении к Киму, о том, как ты заботишься о нем. Хотя мне нет прощения за все, что я натворила, мне все-таки хочется, чтобы ты знала, что я вовсе не так неразборчива в своих связях и что я…

— Я никогда так не думала!

— …не сплю с кем попало, — понизив голос, продолжила Катарин. — Я хочу сказать, что никогда не сплю с двумя мужчинами одновременно. За все время нашего знакомства у нас с Кимом ничего не было.

— Я в этом не была уверена, но в любом случае это не мое дело. Кроме того, ты должна знать, что я ни в коем случае не стала бы заниматься морализаторством и тем более осуждать тебя, Кэт.

— Спасибо тебе, дорогая! Благодарю тебя за то, что ты неизменно по-дружески ко мне относишься.

— И как твоя подруга, считаю своим долгом сказать тебе кое-что еще, — нерешительно начала Франческа. — Я не могу понять твоего поведения. Не хочу досаждать тебе расспросами о том мужчине, но все-таки почему ты не хочешь рассказать ему о своих трудностях?

— Потому что не вижу в этом никакого смысла. Зачем зря беспокоить его по тому делу, с которым я могу справиться сама? Вполне достаточно того, что пострадаю я.

Франческа с трудом скрыла охватившее ее раздражение.

— Это так характерно для тебя — думать о других больше, чем о себе самой! Но не очень умно с твоей стороны. Вполне может статься, что он не согласится с твоими намерениями. Тебе не приходило в голову, что он вдруг захочет на тебе жениться, пожелает сохранить ребенка от тебя? А ты? Ты бы согласилась выйти за него, если он попросит тебя об этом?

— Он не попросит, так как уже женат.

— О нет!

Катарин потупилась, остро сожалея о том, что затеяла этот разговор. Она вовсе не собиралась заходить так далеко и рассказывать Франческе столь много. Она хотела только объяснить причины разрыва с Кимом, может быть, поделиться своими тревогами по поводу беременности. Неожиданно для себя самой, она нырнула слишком глубоко, возможно, потому, что не ожидала столь настойчивых расспросов со стороны всегда сдержанной Франчески.

— Он мог бы получить развод, не так ли, Кэт? — предположила Франческа.

— Не знаю, но, честно говоря, я не хочу этого. Я не хочу выходить за него замуж, и он, я в этом убеждена, думает точно так же. Мы не настолько влюблены друг в друга, хотя, конечно, очень нравимся один другому.

Катарин энергично помотала головой из стороны в сторону, подкрепив этим жестом упрямую решимость, написанную у нее на лице.

— Брак — серьезное дело, и для того чтобы быть удачным, должен покоиться на более серьезном основании, на более глубоких чувствах, нежели наши.

Она устало вздохнула.

— Так что замужество вряд ли может быть решением проблемы, это несомненно.

— Понимаю.

Франческа не знала, что сказать еще, что еще предложить. Она зашла в тупик с Катарин, чья несгибаемая воля граничила с упрямством. Она встала с места, подошла к бару и, наливая в стакан лимонад, еще раз быстро продумала все услышанное. Франческа была убеждена в том, что в рассуждениях Катарин есть серьезные изъяны и что она обязана посвятить в свое положение того мужчину, с которым она состоит в связи, хотя бы затем, чтобы получить от него моральную поддержку, если ничего более серьезного. Торопливо вернувшись на место, Франческа села и принялась снова лихорадочно просеивать сквозь сито своего сознания свои беспорядочные мысли. Наконец она ухватилась за одну из них.

— Ты боишься сказать ему, Кэт?

Очнувшись от оцепенения, в котором она пребывала, Катарин вскинула свою темноволосую голову и отрицательно покачала ею.

— Конечно же, нет. Почему ты это спросила?

— Мне пришло в голову, что, возможно, есть какие-то веские причины, по которым ты не можешь рассказать ему о своем положении. Может быть, я тебе уже надоела, но он действительно должен все знать. Я готова сама переговорить с ним, если ты…

— Нет! — почти закричала Катарин, встревоженная столь неожиданным предложением. — Это абсолютно исключено!

Франческа отпрянула, озадаченная таким резким отпором. Заметив это, Катарин мягко сказала:

— Прости, дорогая, я не хотела тебя обидеть. Очень мило с твоей стороны вызваться мне помочь.

Она заметила еще кое-что, промелькнувшее, как ей показалось, в устремленных на нее глазах Франчески, и еще внимательнее взглянула на нее.

— Ты сердишься на меня за то, что я скрываю его имя от тебя, не правда ли?

— Нет, Катарин, вовсе нет! Хотя я и удивлена немного. Ты уже рассказала мне столько всего, что я не могу себе представить, чтобы ты мне не доверяла целиком. Все же…

Франческа пожала плечами.

— Я вовсе не из любопытства предложила тебе поговорить с ним. Я хотела помочь.

— О, Франки, я это прекрасно понимаю, — задумчиво проговорила Катарин. Она твердо решила никому не открывать его имени. Хотя бы в целях самозащиты. Она должна сама распоряжаться своим будущим, своей судьбой. Бог его знает, какие эмоции могут выплеснуться наружу, если он обо всем узнает. Она не должна давать ему такую власть над собой, возможность диктовать ей, как жить. — Как бы размышляя вслух, Катарин добавила: — Он странный человек. Понять его порой бывает непросто.

Она откинулась назад, погрузившись в раздумья. Ее прекрасное тонкое лицо стало отчужденным, слабая улыбка блуждала на ее губах.

— Как я уже тебе говорила…

Но она не успела досказать фразу до конца. Смущенная Франческа вдруг переспросила:

— О чем ты говорила? Я что-то не поняла…

Катарин вздохнула и смиренно заметила:

— Я говорила, что Вик забавный мужчина, такой одинокий и…

— Вик?! Почему ты вдруг заговорила о нем?

Покачав головой, Катарин тихо произнесла:

— Я не хотела называть его имени, но раз ты сама его назвала, то, видно, ты сама о многом догадываешься. Ну, ничего, я уверена, что могу рассчитывать на твою скромность, Франки. Вик — отец ребенка.

Франческа оцепенела. Оглушенная, не в силах ничего понять, она испуганно уставилась на Катарин. Что такое она только что сказала? Вик — отец ребенка? Это невозможно! Только не он. Катарин и Виктор? На долю секунды Франческе показалось, что она ослышалась. Она растерянно заморгала.

— Ты имела в виду Виктора Мейсона, я правильно поняла?

Как только это имя было ею произнесено вслух, Франческу обуял ужас. Ее мозг отказывался принимать столь чудовищное предположение.

— Ну конечно же, его самого, — с неожиданной грустью подтвердила Катарин. — Ты, кажется, удивлена, но кому, как не тебе, лучше других известно, как мы с ним сильно привязаны друг к другу.

Голос Катарин громом отдавался в голове Франчески. Нет, не может быть! Этого не может быть! Широко раскрытыми от постигшего ее удара и страшного разочарования глазами она неотрывно смотрела на Катарин. Она безмолвно открывала рот, но из него не выходило ни звука.

Катарин с умоляющим видом перегнулась к ней через стол.

— Ты должна мне обещать, что ничего ему не скажешь. Он ничего не должен знать о ребенке. Ни за что на свете! Обещай мне Франки, дай мне честное слово. Поклянись мне честью Каннингхэмов, — настаивала Катарин. О том же молили ее глаза, ставшие сейчас синее обычного.