Навсегда разделенные (ЛП)

Зашедшая в спальню Анна вытирает их полотенцем.

— Ты уже проснулась, — удивляется она.

— Ты донельзя наблюдательна. — Почему я так отвратительно веду себя с ней? Я не резкий и не злой человек. Я не такая.

— Звонила Сьюзен, — не обращает внимания на мою грубость Анна, и я благодарна ей за это.

— Что она сказала? — Я сажусь и беру с прикроватной тумбочки стакан воды. — Что ей от меня может быть нужно?

— Она ничего не сказала. Просто попросила перезвонить ей.

— Здорово.

— Я оставила номер ее телефона на холодильнике. На случай если ты захочешь ей перезвонить.

— Спасибо. — Я ставлю стакан обратно и поднимаюсь.

— Я отлучусь ненадолго выгулять Багси, а затем сразу вернусь, — говорит подруга.

Багси — английский бульдог Анны, вечно всё вокруг себя заслюнявливающий. Меня тянет сказать подруге, что Багси в выгулах ни черта не нуждается, так как он ленивый засранец, но я подавляю в себе этот порыв, потому что очень, очень хочу перестать грубить.

— Хорошо.

— Тебе что-нибудь купить? — спрашивает Анна, напоминая мне о том, что я просила Бена купить мне Фрути-пеблс.

Я тут же забираюсь обратно в постель.

— Нет, спасибо, мне ничего не надо.

— Ладно, я скоро вернусь. — Анна задумывается на минуту. — Может, ты хочешь, чтобы я задержалась и побыла рядом с тобой, если ты решишь ей позвонить?

— Нет, спасибо. С этим я сама справлюсь.

— Хорошо, но если ты передумаешь…

— Спасибо.

Анна уходит, и, стоит захлопнуться входной двери, как на меня обрушивается одиночество. Я одна в этой комнате, одна в этом доме, но что важнее всего — одна в этой жизни. Я даже не могу осознать этого в полной мере.

Я встаю и беру телефон. Открепляю листок с номером Сьюзен от холодильника и цепляюсь взглядом за магнит из пиццерии Джорджи. Опустившись на пол, я прижимаюсь щекой к холодной плитке пола. И больше не нахожу в себе сил подняться.

ДЕКАБРЬ

Мы с Анной запланировали грандиозно провести новогоднюю ночь. Сначала пойти на вечеринку и повидаться там с парнем, с которым подруга заигрывает в тренажерке, а потом в 23.30 свинтить оттуда на пляж, открыть бутылку шампанского и встретить новый год пьяненькими и промокшими от морских брызг.

Вместо этого, порядком набравшись, Анна начала обжиматься с парнем из тренажерки, после чего вообще на пару часов пропала из моего поля зрения. Происходящее было очень в духе подруги, но я обожала в ней всю эту непредсказуемость, благодаря которой никогда и ничего не шло по плану. Всегда что-нибудь да случалось. Для такого человека, как я — у которого всегда всё идет по плану и никогда ничего не случается — подобное было приятной отдушиной. Поэтому, торча на вечеринке в ожидании куда-то запропастившейся Анны, я ничуть не злилась на подругу и не удивлялась. Я даже в какой-то мере ожидала такого поворота событий. И лишь испытывала легкую досаду, встречая новый год с кучкой незнакомцев. Друзья целовались, поздравляя друг друга, а я стояла столбом, уставившись в бокал шампанского. Однако я не позволила себе кукситься и, дабы вечер не был до конца испорчен, перезнакомилась и пообщалась с прикольными людьми.

Парень по имени Фабиан, только что закончивший медицинский колледж, поделился со мной тем, что его настоящая страсть — «хорошее вино, вкусная еда и красивые женщины». Сказав это, он мне подмигнул, и когда я попыталась вежливо закруглить наш разговор, попросил номер моего телефона. Я не стала отказывать ему в этом, и хотя он был довольно мил, знала, что если Фабиан на самом деле позвонит, то я ему не отвечу. Он из тех, кто на первом свидании отведет меня в дорогущий бар, а пока я буду припудривать носик в туалете, облапает взглядом всех девчонок в зале. Из тех, для кого переспать со мной — своего рода победа. Для него это игра, а я… никогда не умела играть в такие игры.

Анна же, в отличие от меня, умела и любила повеселиться. Она легко сходилась с парнями и запросто строила им глазки. В ней было что-то такое, от чего мужчины теряют голову, а вместе с ней и самоуважение. С кем бы Анна ни крутила роман, власть всегда находилась в ее руках. Я видела все плюсы такой жизни, но мне, со стороны, она всегда казалось скучной и лишенной страсти. Просчитанной. Я же ждала того, в кого без памяти влюблюсь, и кто без памяти влюбится в меня. Мне нужен был тот, кто не захочет играть в игры, потому что с ними мы лишь зря теряем время. Я не знала, существует ли такой человек, но была еще слишком молода, чтобы перестать о нем мечтать.

Анну я нашла в главной ванной комнате, после чего собрала и сопроводила домой на такси. К себе домой я добралась к двум часам ночи, страшно уставшая. Бутылка шампанского, припасенная для нашего пляжного рандеву, осталась закупоренной.

Я завалилась спать, не стерев с лица косметику и бросив черное, расшитое блестками платье на пол. Что принесет мне этот год? — думала я, и голова шла кругом от предполагаемых возможностей. Но я и помыслить не могла о том, чтобы выскочить замуж к концу мая.

Первого января я проснулась в гордом одиночестве, так же, как и в любой другой день, так что новый день нового года не отличался ничем от остальных. Почитала в постели пару часов, приняла душ и оделась к завтраку с Анной.

Я бодрствовала уже около трех с половиной часов к тому времени, как встретилась с ней. Подруга же выглядела так, будто только что встала с постели. Анна — высокая худышка, с длинными каштановыми волосами, чудным образом оттеняющими ее золотисто-карие глаза. Она родилась и до тринадцати лет жила в Бразилии, что всё еще заметно по некоторым словечкам, время от времени проскакивающим в ее речи, но больше всего — по ее восклицаниям. Не считая этого, она полностью американизировалась, ассимилировалась и избавилась от всех иных элементов и выражений бразильской культурной самобытности. Я почти уверена, что ее имя должно произноситься тягуче, типа «Аан-уа», но где-то в средней школе ей надоело объяснять разницу в произношении, и теперь она просто Анна.

На нашу утреннюю встречу она явилась с затянутыми в высокий хвост волосами, в толстовке и мешковатых спортивных штанах, в которых, худая как щепка, ничуть не казалась полной. Было совершенно очевидно, что толстовку она натянула на голое тело, и я тогда поняла: вот как Анна добивается своего! Вот как она сводит мужиков с ума. Она выглядит обнаженной, будучи полностью при этом одетой. И не дает ни малейшего намека на то, что делает это специально.

— Милая толстовочка, — съязвила я, сняв солнцезащитные очки и сев за стол напротив Анны.

Порой меня беспокоили мысли, что моя обычная, средней комплекции фигура, рядом с ней кажется толстой, что черты моего простенького, чисто американского лица лишь подчеркивают то, насколько экзотично лицо подруги. Когда я шутила по этому поводу, она напоминала мне: «Это США, детка, и ты здесь — блондинка. Куда ни плюнь, тут в фаворе блондины». Я понимала, о чем она говорит, хотя считала, что у моих волос какой-то грязный, почти мышиный оттенок.

Несмотря на свою потрясающую внешность, Анна никогда не гордилась ей. Когда я говорила, что мне не нравится моя маленькая грудь, она отвечала, что у меня длинные ноги и задница, за которую она бы убила. Сама же подруга с отвращением жаловалась на свои короткие ресницы и «трольи» колени. Так что, может быть, мы все в этом одинаковы. Может быть, все женщины найдут к чему придраться в своей внешности.

Анна расположилась на веранде с кексом и чаем со льдом. Когда я села, она поднялась, чтобы меня приобнять.

— Будешь убивать меня за вчерашнее?

— За что именно? — спросила я, открывая меню. Не знаю, зачем я его взяла. По субботам я всегда завтракаю яичницей по-бенедиктински.

— Если честно, я даже не помню, что случилось. Смутно помню только обратную поездку домой на такси и как ты сняла с меня туфли и накрыла одеялом.

Я кивнула.

— Так и было. Я потеряла тебя часа на три, а потом нашла наверху в ванной, так что не могу сказать, до чего вы там с тем парнем из тренажерки дошли, но могу представить…