Одиночество вдвоем (СИ)

Что у него есть?

Ничего.

Что он может дать?

Отворачивается, закатив глаза в потолок, и опирается на прилавок, решая вовсе прекратить наблюдать за «парочкой», присутствие которых уже выбешивает. Но ему нужно сохранить лицо, выпроводить их отсюда. Да, он уверен, что Ник приехал именно за Эви, так пускай уходит. Всё равно с этой девчонкой одни проблемы. И пускай она сама их решает. Без помощи Дилана.

Только, пусть скорее сваливают.

Скрип. Ножки стула проехались по грязному полу, отчего образовался не очень-то приятный звук, режущий ушные перепонки. Дилан решил взглянуть на происходящее через плечо, но остаться неподвижным не вышло. Отошел от прилавка, хмуро наблюдая за тем, как Эви направляется в сторону двери, что ведет в коридор к лестнице. Ник в полной растерянности следует за ней:

— Ты идешь собираться? Эви?

Та разворачивается, прижимая к своей шее ладонь, чем скрывает выступившую на ней вену. Дышит через нос, уставивший на парня взглядом, полного непонимания, злости и обиды. Да, обиды, ведь всё больше людей, которых она считала «идеальными» просто рушат этот образ, демонстрируя своё истинное «я».

Дилан вынимает ладони из карманов, с серьезным выражением лица следя за происходящим, ведь пока не понимает, что не так.

Эви не щурит веки от презрения, ведь не имеет права осуждать Ника, она не скалит зубы от злости, она просто заставляет себя говорить:

— Я — не вещь, — такое короткое предложение, но произносить его выходит с трудом. Девушка видит, как меняется лицо Ника, не думает остановиться, поэтому расстроено качает головой:

— Почему все говорят мне, что я должна делать? — всё тело напряжено и скованно, а глаза еле заметно слезятся. — Я сама решу, как мне поступить…

— То есть, ты не поедешь? — перебивает Ник, немного смутившись, хотя не только его это сбивает с толку. Дилан хмурит брови, скользнув языком по нижней губе. Эви нервно улыбается, пожимая плечами, и качает головой:

— Нет, Ник, — проглатывает комок в горле. — Я не поеду с тобой…

Тот вдруг улыбнулся, сощурившись:

— Эви, я тебя уверяю, у меня тебе будет…

В глаза девушки блеснула ярость. Чертова злость, ведь её не слушают. Ник не слушает, ведет себя, как грёбаный кретин, который считает себя правым.

Эви не дослушивает его, разворачивается, продолжая идти, отчего Ник дергается, делая шаг, чтобы успеть схватить её за плечо, но тормозит, застыв на месте, когда перед ним встает Дилан. Хмурый и действительно рассерженный до такой степени, что его друг невольно сделал шаг назад, качнув головой:

— Ты же понимаешь, что ей не стоит здесь оставаться, — щурит глаза, оглядываясь по сторонам. — Это совсем не то место, Дилан.

— Проваливай, — О’Брайен шепчет, не меняясь в лице, даже не успевает осознать, что именно говорит. Просто вырывается на выдохе, слетает с губ, действуя на Ника, как удар кулаком в челюсть. Тот хлопает ресницами, пустив смешок с ухмылкой:

— Ты чего несешь?

Но ответа ему не получить. Дилан кивает в сторону двери, разворачивается и направляется в коридор за Эви, которая давно поднялась на второй этаж, тяжело дыша от злости, кипящей внутри, но дающей ей силы.

Дверь с грохотом захлопывается, и Ник остается один в грязном зале. И такого поворота он совершенно не ожидал.

Ведь у него всё всегда «идеально».

О’Брайен поднимается на второй этаж, застав Эви возле двери комнаты, она прижимается лбом к стене, смотрит в пол, явно о чем-то раздумывая. Дилан молча подходит к двери, сразу почувствовав аромат мяты. Уже успела прополоскать горло? Конечно, никто не хочет ходить с привкусом горечи во рту. Парень открывает дверь, справляясь с замком, и как странно — ему не пришлось лишний раз приглашать Эви войти, она делает это сама. Что ж, развитие тоже хорошо.

Девушка молча проходит к дивану, садясь на него, и сгибает ноги в коленях, прижимая их к груди. Дилан закрывает дверь, не надеясь, что Ник решится подняться вверх, и оборачивается, сунув руки в карманы. Впервые топчется на месте, не зная, куда податься, атмосфера в комнате его сковывает, нет, даже подавляет, что не может не злить, но вместо «демонстративных закатываний глаз», к чему он собственно привык и имеет склонность, парень подходит к дивану, опускаясь на его край, чем заставляет Эви подвинуться в сторону, чтобы сохранить расстояние.

— Неплохое начало дня, — недолго молчит Дилан, откинувшись на спинку дивана, чтобы принять расслабленную позу, хотя на самом деле был крайне напряжен. Бросает взгляд на Эви, ещё раз убедившись, что девушка раздражена, и вновь смотрит перед собой, продолжая:

— И из-за чего такой концерт? — ответ не следует. — Из тебя вышел бы хороший партизан, — Дилан делает нелепые выводы, никак не затыкаясь, поэтому Эви прикрывает веки, что-то шепча губами. Отворачивает голову, кладя её на бок, на руки, которыми обнимает колени. Слишком эмоциональна. В последнее время всё труднее совладать с собой, срывается из-за «пустяков», из-за людей, которые не должны играть какую-то роль в её жизни.

О’Брайен откашливается, подняв брови:

— Ясно, — трет колени ладонями, цокает языком, ещё пару раз взглянув на Эви, которая, как ему кажется, не выйдет с ним на контакт, поэтому решает больше не добиваться ответной реакции с её стороны, и встает с дивана, не успев сделать даже шаг.

Холодная, немного мокрая после воды ладонь вцепилась в его запястье, скользнув по коже. Эви хватает его за пальцы руки, дернув, чем вынуждает Дилана обернуться с непринужденным выражением лица, сохранить которое дается тяжело, но это необходимо.

— Чего? — хмурит брови, уставившись на девушку, которая кладет голову на бок, подняв свою ладонь. И сидит в таком положении. Не шевелится, словно чего-то ждет, и Дилан не сразу понимает, что от него требуют, но секунд десять вполне достаточно. Он сжимает и разжимает пальцы своей ладони, касаясь ими запястья Эви. Внимательно, как-то расслабленно смотрит на её макушку, опускается обратно на край дивана, скользнув пальцами по ладони девушки, которая подняла на него глаза, продолжив молчать. Но своим взглядом разъедает. Смотрит, вызываю мучительную ноющую боль в животе, от которой по спине О’Брайен бегут мурашки. Он откашливается, решив больше внимания уделять её ладони, с которой начинает «играть», а Эви отвечает, хоть и слабо, но пытается протиснуть свои пальцы между его.

И тогда до Дилана доходит одна простая истина.

С Эви нужно молчать.

Есть люди, совершенно не нуждающиеся в словах, в громком говоре, каком-то внешнем проявлении эмоций и чувств. Им необходима тишина, общение через такие легкие прикосновения, от которых стынет кровь в венах.

И на деле Дилан понимает это. Он много говорит, чтобы скрыть свою растерянность, не дать другим понять, что его можно смутить.

И сейчас он потерян. Нет, в его голове не крутятся мысли в полном хаосе, он не решает какие-то вопросы, наоборот внутри полная тишина, спокойствие, даже какая-то тоска, появление которой вовсе выбивает парня из колеи. «Такого не должно быть», — так он думает, но потом невольно бросает взгляд на совершенно расслабленную Эви, такой он видит её впервые, и тогда сомнения сами покидают его, хоть после них остается осадок.

О’Брайен потирает большим пальцем костяшки её руки, вторую свою руку сгибает в локте, поставив на колено, чтобы иметь опору. И именно сейчас, когда лишние мысли не лезут в голову, парень начинает думать о том, что правда интересует его. А главное — с чего Эви предпочла остаться здесь? Но озвучивать не собирается, не желая рушить тишину. Но молчание всё равно прекращается.

— Спасибо, — Эви шепчет, тихо вздохнув, а Дилан хмурит брови, хрипя в ответ:

— И за что? — не переводит глаза на лицо девушки, продолжая теребить её пальцы. Эви сглотнула, пожав плечами:

— Я тебя не поблагодарила за то, что ты сделал.

— Я ничего такого не сделал, — тут же прерывает её парень, сильнее сощурившись, но девушка настаивает, чувствуя стыд, ведь говорила всё это время с ним грубо, даже не поблагодарив: