Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

— А теперь послушай меня, я не знаю, что ты там себе надумал, но Аня — моя подруга, и, когда ей нужна помощь, я не могу отказать. Так что будь добр, смирись с этим.

Я убрала его руку от своего лица и подошла к шкафу в поисках джинсов. Тоже мне выдумал, можно подумать, если его пресловутые друзья позвонят ему с какой-либо просьбой, он им откажет.

— Помочь в том, чтобы сопли вытереть и погладить ее по головке, проговаривая тираду о том, какой Сокол хуевый?

— Твой друг изменил моей подруге, и после этого я должна воспринимать его как достойного парня? — чеканя каждое слово, произнесла я на повышенных тонах.

— Твоя подруга прыгнула в койку моего друга в первый же день, когда он ее пальчиком поманил. А теперь скажи мне, любовь моя, как, по-твоему, я должен относиться к этой девушке? — голос Морозова оставался ровным и спокойным, в нем едва проскальзывали ледяные нотки.

— Мало того, что твой друг изменщик, так он еще и лгун, — выпалила я, натягивая джинсы, схватила телефон и выбежала в коридор.

Морозов нагнал меня сразу возле выхода из спальни, схватил и прижал к стене, придавливая массой своего тела.

— Твой острый язычок до добра не доведет, — грубо произнес Максим в мои губы и жадно впился в них.

Как только мы начинаем ссориться, в голове что у него, что у меня что-то щелкает, и сразу наша ссора летит к чертям, а желание обладать друг другом накрывает нас с головой. Это наваждение не дает нам здраво мыслить, и только губы ищут губы, поцелуи опаляют кожу, руки сжимают, сминают, ласкают, но не отпускают. Весь мир перестает существовать, остаются лишь два голодных, влюбленных друг в друга человека.

Глава 36

Морозов кольцами выпускал дым от сигарет в опущенное окно машины и пальцами набивал ритм мелодии, заполняющей салон, на руле, пока мы стояли на светофоре. Он вез меня к Ане, хоть и не был в восторге от того, что ему придется провести день без меня. И свое недовольство он уже несколько раз изложил в устной форме.

— Что обычно делают девушки в таких ситуациях? — неожиданно спросил Максим, до этого молчавший. — Просто парни напиваются до беспамятства и трахают все подряд. Во всяком случае, те, кого я знаю.

— И ты? — мой голос прозвучал сдавленно и тихо, я прокашлялась и повторила вопрос.

Бездонные изумрудные глаза в мгновение посмотрели на меня. Я неосознанно сжалась под пронизывающим насквозь, властным и в то же время требовательным взглядом, который обычно бывает у мужчин, реализовавших себя в крупном бизнесе, либо же на руководящих должностях. Кажется, Морозову это было дано с пеленок. Ему, в принципе, многое было дано от рождения, и то, как он справлялся с различными ситуациями жизни, этому наглядный пример. Собранный, сдержанный, но моментами по-юношески вспыльчивый, полный огня, контрастирующего с холодом, и с запалом азарта в сердце. Родной, любимый, но в моменты чужой и отдаленный.

— У меня не было опыта в этом плане. От меня еще никто не уходил, кроме тебя конечно, но тогда наши отношения были на стадии зарождения, а сейчас я тебя попросту не отпущу. Так что мне это не грозит, — уверенно произнес Максим, разгоняясь по трассе.

Любой девушке было бы приятно слышать эту фразу от своего парня: «не отпущу» — мило и романтично, не так ли? Но та интонация, с которой он ее произнес, навеивала на мысли отнюдь не о безграничной любви. Тут было что-то другое, пока еще чуждое мне, незнакомое…

— То есть, если бы я вдруг захотела от тебя уйти, ты бы силой удерживал меня рядом с собой? — попыталась в шуточной форме спросить я.

— Да.

Сказал, как отрезал, даже не посмотрел в мою сторону, а просто внимательно следил за дорогой, сжимая руль. Я рассмеялась, стараясь развеять нагнетенную обстановку, не желая всерьез воспринимать его слова.

— Смешно, правда, очень смешно, — с улыбкой произнесла я.

— Разве я шутил?

От тона его голоса у меня холодок пробежался по спине. Я нахмурилась, улыбка стерлась с моего лица, и только сейчас заметила, как напряглись мышцы его тела, как его губы образовали одну сплошную линию, а глаза наполнились раздражением с примесью едва уловимого гнева.

— Максим…

Он не дал мне закончить, грубо прервал меня и резко затормозил прямо перед Анькиным подъездом.

— Ты собралась от меня уйти? — ледяным голосом спросил Морозов.

— Нет, что ты, я…

Парень опять не дал мне договорить, снова прервав меня.

— Тогда к чему этот разговор?

— Я просто хотела узнать, как ты реагируешь…

— Реагирую на что? На то, как любимый человек бросает тебя, потому что более не нуждается в тебе? А может, ты хотела узнать, как я реагирую на измену? На настоящую измену, а не на то подобие, которое было у нас. Хотя, признаю, мне стоило немалых усилий, чтобы не пересчитать все кости твоему любимчику. Я могу тебе подробно об этом рассказать для того, чтобы утолить твое любопытство, любовь моя, — практически прорычал Максим, впиваясь в меня гневным взглядом.

Я не понимала, что его так задело, что его вывело из себя и почему он до такой степени на меня разозлился, но я нашла в себе силы более-менее спокойно ответить.

— Ты меня пугаешь… я не понимаю тебя. В моем изначальном вопросе не было повода для такой агрессии с твоей стороны. И что значит "не отпущу"? Это жизнь, бывают разные ситуации, которые мы не в силах предугадать. Ты не можешь против моей воли удерживать меня рядом с собой.

Морозов хмыкнул, извлекая сигарету из кармана и подкуривая ее.

— Ошибаешься, мелкая, могу и буду, если это понадобится, — ровным голосом без каких-либо намеков на эмоции произнес он.

— Да что с тобой не так? — я пожала плечами в жесте непонимания, продолжая всматриваться в его глаза. — Хочешь сказать, что ты сможешь пойти по стопам отца? Так же, как и он, удерживать, унижать и убивать всю идею чувств и отношений? Я в это не верю!

Я отрицательно покачала головой, отгоняя от себя эти отвратительные предположения, но, кажется, Максим не торопился опровергнуть мои слова. Он продолжал курить, выпуская дым через нос, и смотреть в одну точку перед собой. Мне надоело молчание, я толкнула его ладошкой в плечо, рьяно требуя ответа:

— Не молчи! Слышишь?! Не смей молчать!

От резкости и скорости его движений я не сразу поняла, как именно Морозов оказался нависающим надо мной. В его глазах полыхал огонь гнева, стремительно перерастающего в ярость, а я до сих пор не могла понять, чем вызвала такую реакцию? Как смогла добиться такого отношения к себе? Чем заслужила вспышку этой агрессии? У меня не было ответов ни на один этот вопрос. Сердце бешено колотилось, все тело проняла мелкая дрожь, страх постепенно окутывал меня мерзкой пеленой, и мне не было от него спасения.

— Мы никогда с отцом не разговаривали по душам, но в больнице, после инцидента с дядей, он многое мне рассказал и пояснил. И знаешь, самое странное, что я его понял. Я понял, почему он все это делал, почему держал ее рядом, почему доставлял ей боль. Он просто не знал, как показать ей свою любовь, он не знал, как сделать ее взаимной, поэтому он решил взять ее силой. Все элементарно просто, только для меня это было недоступно, пока в моей жизни не появилась ты. Я пропал в тебе без возможности на спасение. Даже сейчас я продолжаю погибать от любви к тебе. Мне все время кажется мало твоих поцелуев, твоего тела, тебя. Я помешан на тебе и уже не в силах отказать себе в тебе. И, если бы сейчас ты попыталась от меня уйти, я бы учел все ошибки своего отца, чтобы не допустить их, но, по сути, обрек бы тебя на жизнь со мной по моим правилам.

Я взяла его лицо в ладоши как в чашу, всматриваясь в его глаза, зрачки которых мельтешили в насыщенно-зеленой радужке.

— Я. Люблю. Тебя. Я готова посвятить тебе всю мою жизнь, но не по принуждению, а по обоюдному согласию. Я хочу трепета и ласки, хочу чувствовать, хочу быть искренней с тобой, не забирай этого у меня. Не нужно ожесточаться, не нужно закрываться от меня, просто доверься мне, и я отвечу тебе взаимностью.