Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

— Да что ты!

Секунда, и его руки приподняли меня за бедра и опустили на член, заполнивший меня целиком. От резкости движений я зашипела, ощущая немалый дискомфорт в связи с его размером, к которому все еще не привыкло мое тело. Но вскоре меня ничего не тревожило, я наслаждалась заданным ритмом и краснела от пошлых звуков хлюпающей воды. С ним всегда так: сначала тянет резину, а потом резко и стремительно завладевает мной, не давая возможности прийти в себя от ярких, нестерпимо приятных ощущений.

— Так достаточно хорошо, любовь моя? — хрипло произнес он, утыкаясь носом в мою шею, не сбиваясь с ритма.

— Заткнись!

Очередной смешок и сильный толчок, от которого по моему телу разливается сладостная нега, сопровождаемая легкими спазмами. Наслаждение обволакивает меня, завлекает и не отпускает. Я подчиняюсь ему, снова и снова издаю сиплые стоны, чувствуя, как Максим начинает сбиваться с ритма. Чувствую, как его дыхание учащается и он сильнее сжимает мои бедра, на которых, скорее всего, останутся синяки, но это все потом, завтра, сегодня лишь я и он, два сердца, бьющихся в унисон и одновременно сгорающих от любви.

Глава 38 Максим

Закинув чемодан в багажник, я занял место водителя и приготовился к восьмичасовой поездке в другой город. Можно было бы сделать все проще и воспользоваться авиауслугами, но без машины я как без рук. К тому же мне хотелось привести все свои мысли в порядок перед встречей со своей матерью, которую я не видел четырнадцать лет. Только вдуматься: я десять лет верил в ее смерть, верил, что она разбилась в автокатастрофе. Я был на похоронах, разыгранных передо мной, не подозревая, что гроб пуст. Я ходил на сделанную лично для меня могилу каждый день в течение нескольких лет. Я рассказывал бездушному надгробью все свои тайны, а потом все изменилось. Я закрылся, напрочь и ото всех. Для меня существовали только тренировки, друзья, выпивка, нередко, травка. О да, за мной был и такой грешок. Кажется, в первый раз я попробовал ее в четырнадцать, а курить сигареты начал раньше. Каким же идиотом я был! Позже пошли девочки, безграничное число девочек, не то, что бы сильно позже, «употреблять регулярно» я стал их с шестнадцати, до этого просто баловался, если это можно так назвать. Одна за другой, они не задерживались надолго в моей постели и менялись как картинки каждый день, радуя глаз.

После очередной пьянки я был настолько в хлам, что перепутал спальню отца со своей спальней. Как так получилось, я до сих пор понять не могу, но факт остается фактом. Его тогда не было в городе, насколько я помню, он улетел на важную конференцию и по какой-то причине забыл закрыть свою спальню. О да, мой отец всегда запирал кабинет и спальню на ключ, когда уезжал куда-то, хоть я совершенно не понимал, зачем он это делает, так как не имел привычки заходить к нему, даже когда он был дома. Я вообще старался игнорировать его по максимуму, и у меня это неплохо получалось, пока он не стал ставить мне ультиматумы. После чего я начал постоянно ему грубить. В общем, в полупьяном бреду я стал рыться по шкафам в надежде найти свою чертову футболку с суперменом, именно с ним, так как в ней я переносил похмелье намного легче, чем в чем-то другом. Мистика одним словом. Перевернув шкаф верх дном, я обнаружил папку с какими-то записями, и только тогда до меня дошло, что, собственно, это не моя комната. Черт меня дернул прихватить эту папку с собой в мою спальню, но на утро после того, как полночи обнимался с белым другом, я совершенно про нее забыл. Уже похмеляясь пивом на диване перед плазмой, я заметил черную папку на тумбочке, открыл ее и почувствовал, как мое сердце гулко стало отбывать ритм. Анна Романова, Анна Романова, почти каждая строчка начиналась с ее имени, с имени моей матери. Я маниакально стал вчитываться в текст, забыв обо всем. Отец вел расследование, он искал ее втайне от меня, он знал, что она все это время была жива, и лгал мне, лгал в лицо без зазрения совести. С этого момента все в корне изменилось. Между мной и отцом образовалась пропасть размером в десятилетие, и я не желал более иметь с ним ничего общего.

Я сорвался, сорвался до такой степени, что не помнил себя. Бутылка за бутылкой, сигарета за сигаретой, девушка за девушкой и так по кругу, пока меня не стало тошнить от самого себя. От осознания того, в какое ничтожество я превратился за считанные дни. В то время у меня еще не было прав, но страсть к скорости я испытывал в полной мере, и душе хотелось вкусить это наслаждение, сравнимое для меня со свободой. Я помню, как разогнался по трассе до двухсот, помню, как свистел ветер за окном, помню, как я был счастлив. Счастлив от того, что смог вырваться из вечного осточертелого круговорота. Я вкушал этот миг и дышал полной грудью, чувствуя, как кровь переполняется адреналином, как за моей спиной «растут крылья». Я был настолько ослеплен чувством эйфории, что не сразу заметил, как со встречной полосы слетела машина, водитель которой потерял управление. Я поздно выжал тормоз, но, даже если бы я выжал его вовремя, аварии было бы не избежать. Возможно, она была бы не такой ужасной и не с такими последствиями, но уже ничего изменить нельзя было.

Реанимация, толпы людей в белых халатах, везде запах спирта с примесями других лекарственных средств. Со мной постоянно кто-то говорил, просил не отключаться, кто-то рыдал рядом, я же ни на чем не мог сконцентрироваться. В ушах гудело, и я слышал лишь, как громко и гулко стучит пульс, как дыхание надрывно учащалось, в то время как сердце готово было выскочить из груди, и в миг все обрушилось. Я стал задыхаться, мне не хватало воздуха, а тело стали брать спазмы. Кто-то что-то кричал, но мое сознание мутнело с каждой секундой, и я отключился, провалился в бездну глубокого и бескрайнего сна.

Мой персональный ад начался, когда я пришел в себя. Врачи огласили, что операция была тяжелой, я получил множество переломов и даже внутренние кровотечения, что, в целом, при таких повреждениях было неизбежно. Хирурга удивлял сам факт того, что, собственно, я остался жив. «В рубашке родился», — все время изрекал он, после чего небрежно бросал фразу, что больше я не смогу играть в баскетбол, что мне придется напрочь забыть о таких нагрузках. До меня его слова долетели как приговор, и я яростно стал отрицать это. Все, что я делал, потом закаляло и формировало мой нынешний характер, мои взгляды на жизнь и сопутствующие ей проблемы. Я изменился, изменился полностью и навсегда, запретив себе употреблять любые наркотические средства, запретил себе беспросветно пить и вести беспорядочные половые связи. Единственное, что я оставил себе, так это сигареты и алкоголь, и то в тех редких случаях, когда нуждался в них, как в спасении.

Оправившись после больницы, я начал собственное расследование по поискам матери. Больше года у меня ушло впустую, пока я не вышел на одного человека, который, как оказалось, был бывшим партнером моего отца, с которым он и угодил в ту злосчастную зиму в кафе, где работала моя мама. От него я узнал немного, лишь несколько деталей, которые позже помогли сложить логическую цепочку происходящего, и тогда я вышел на человека X, который постоянно ускользал от меня. Как оказалось позже — это был мой дядя, считавшийся мертвым около шести лет, он все время выстраивал план по разорению моего отца, и я был ему крайне необходим. Именно из-за него возникла необходимость в «красном коде», именно из-за него мне пришлось около двух месяцев проваляться в больнице, а моему другу и более того. На самом деле, он ни черта не знал о матери, а лишь желал, что бы я подписал документы, позволяющие ему управлять половиной компании отца, просто отдать ему львиную долю того, что полагалось мне. Но как бы я ни ненавидел родного отца, кроме него у меня никого не было. К тому же если бы мой дядя сделал все грамотно, а не выслеживал нас и не загонял своими псами с оружием, то я, возможно, даже выслушал бы его. Впрочем, все равно бы ничего не подписал. Я достаточно уведомлен о бизнесе отца и прекрасно знаю о его доходах, которые и позволяют нам вести «красивую» жизнь. Но именно этот случай вызвал сильнейший стресс у отца. Он не мог позволить себе потерять меня во второй раз, именно это вынудило его дать мне полную информацию о матери. И именно поэтому сейчас я ехал по трассе в сторону города, в котором она жила.