Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

В комнате душно, а в воздухе витает запах секса. Ух, еще предстоит одеваться и выходить в зал, где столпилось множество людей. Катастрофа! Я представляю, на что сейчас похоже мое лицо: раскрасневшееся, с потекшей тушью и довольной улыбкой. Сразу понятно, что мы не плюшками баловались. Максим сидит рядом со мной и переводит дыхание с идиотской ухмылочкой на лице. И как ему удается всегда выглядеть идеально? Даже сейчас, сидя в чем мать родила, с растрепанными волосами, ему можно присвоить звание первого красавца на планете. Что за несправедливость?

— Знаешь, я подумал, к дьяволу этот банкет. Я хочу кое-что показать тебе, — резко поднявшись и скинув резинку в мусорное ведро возле стола, произнес бодрым голосом Макс.

— Что?

— Кое-что, — щелкнув меня по носу, ответил парень, спешно натягивая брюки, в то время как я без особого энтузиазма продолжала следить за его действиями. — Подъем, красотка, время поджимает, — указывая на свои фирменные часы, пропел он, — у нас осталось полтора часа до наступления Нового Года.

— Ты деспот, — заключила я, нехотя поднимаясь с дивана и чувствуя слабость, захватившую все мое тело.

Глава 34 Максим

Я разгонялся по трассе, то и дело отвлекаясь на нервно прикусывающую нижнюю губу белокурую девушку рядом со мной. Обычно, этот жест вызывал у меня желание, порой неконтролируемое и всепоглощающее, но только не сегодня. Я был поглощен мыслями о так и не состоявшемся разговоре, который вот-вот должен был начаться. Его нельзя было избежать, а оттягивать не было смысла. Я подкурил сигарету, блаженно пропуская дым через легкие и выпуская его через нос, замечая, как Лера наблюдает за мной. Вопросительно изогнув бровь, я посмотрел на нее.

— Мне нужно поговорить с Аней, — проговорила Лера, опустив взгляд на свои пальцы.

— Плохая идея, — изрек я.

— Она моя подруга, я должна ей рассказать!

— О чем? О том, что Артур ей изменяет? Ты думаешь, она этого не знает?

В моем голосе проскакивали нотки раздражения. Какого черта мы обсуждаем чужие отношения, когда нам есть, что обсудить в своих? Да и к тому же я уверен, что Белова прекрасно осведомлена о похождениях Сокола. Так как он даже не пытался утаить свои однодневные увлечения.

— Она не знает, — уверенно произнесла Лера, упорно продолжая рассматривать свои пальчики, — иначе бы она с ним не встречалась!

— Артур всегда действует в открытую. Твоя подружка просто решила закрыть на это глаза, но если ты ей все расскажешь, то она более не сможет этого делать. И поверь мне, спасибо она тебе за это не скажет, — проговорил я, делая тягу и медленно выдыхая дым.

— Аня не стала бы с этим мириться…

— Давай сделаем по-другому: я поговорю с Соколом и скажу, чтобы он все рассказал твоей подружке. Проблема решится сама собой, без твоего в ней участия.

— Я сама поговорю с Аней, — сложив руки под грудью, пробубнила Лера, пристально всматриваясь в дорогу, — я должна с ней поговорить, как ты не понимаешь?

— Никогда не лезь ни в чьи отношения. Они помирятся, а ты останешься виновата. Все элементарно просто, мелкая, — иронично произнес я.

— Как после такого можно помириться?! Как такое вообще можно простить?! — воскликнула Лера, впиваясь в меня взглядом, наполненным непролитыми слезами.

— Коришь себя? — бесцветным голосом спросил я.

Я сразу уловил суть ее мыслей. Она копалась в себе, перебирала все «за» и «против», искала выход, но не могла его найти. Она не понимала, почему позволила себе принимать мои ласки, не понимала, почему не смогла отвергнуть меня. Ей тошно от самой себя, от осознания того, что она не может без меня. Она влюблена и готова простить мне все, совершенно все. И это давит на нее, поглощает с головой, вызывает страх. Она боится, что я наиграюсь и уйду, оставлю ее одну. Глупая, я и дня не могу прожить без нее. Я просыпаюсь и засыпаю с мыслями о ней. Она — мой лучик света и тепла во мраке и пробирающем до костей холоде. Лишь она способна вызвать во мне палитру ярчайших эмоций, до этого неведомых мне. Я одержим ею. Меня дурманит ванильный запах ее тела, золотистые волосы, нередко разбросанные на моей подушке, ее улыбка и звонкий смех, а в темной бездне ее глаз я готов тонуть вечность.

— Не знаю, — прошептала Лера, опуская веки, мгновенно вытирая слезинку, скатывающуюся по щеке.

— Не стоит.

— Что именно? Реветь? Да, наверное, тебя это достало, но извини, ничего не могу с собой поделать. А может заморачиваться перестать? Так ведь проще, закрыть глаза и сделать вид, что все хорошо…

Выжав тормоз и съехав на обочину, я прервал ее, резко схватил за подбородок и заставил посмотреть на меня.

— Что за истерика, мелкая?! Выкинь всю эту дурь из своей хорошенькой головки. Я тебя люблю, слышишь?! Люблю, и, если ты попробуешь уйти от меня под любым предлогом, который ты сейчас прокручиваешь в своей голове, я не дам тебе этого сделать. Будь в этом уверена.

Мне бы хотелось, чтобы мой голос был переполнен нежностью, на худой конец мягкостью и сдержанностью, но интонация, с которой я произносил эти строки, более была похожа на озлобленный собственнический рык. Прикусив губу, Лера всматривалась в мои глаза, в то время как ее зрачки в испуге мельтешили, а черная радужка только отчетливее передавала картину зарождавшегося в ней страха.

— Ты меня пугаешь, Максим, — прошептала она практически в мои губы, я даже не заметил, когда успел так близко наклониться к ней.

Сейчас я всем телом нависал над ее хрупкой фигуркой и давил на нее своим пронизывающим насквозь взглядом. Я взял ее лицо за подбородок, оттянул искусанную нижнюю губу большим пальцем и медленно отпустил ее. Я накрыл ее губы своими губами: осторожно и аккуратно, чтобы не спугнуть. Я впервые целовал ее так трепетно и вскоре почувствовал незамедлительный ответ, переполненный эмоциями. Нежность отступила на второй план, верх взяла страсть, так полюбившаяся нам. Мы искали в ней спасение и отдавались ей без остатка ночи напролет. Мы любили, любили так сильно, что порой не могли иначе передать свою любовь, нежели теплом наших тел, двигающихся в унисон.

— Почему твои поцелуи говорят мне больше, чем твои слова? — с улыбкой на лице прошептала Лера, отрываясь от моих губ.

— Из меня любовник лучше, чем оратор, — иронично произнес я.

— Это бесспорно.

— Девушка, прекращайте со мной заигрывать, я смущаюсь, — сладко сказал я.

Звонкий смех Леры заполнил собой кабину авто, я чмокнул ее носик и снова выехал на трассу, до Нового Года осталось всего ничего, а ехать нам прилично. На самом деле, этот сюрприз я планировал сделать на Рождество, но так как план был практически выполнен, я решил не тянуть время и начать новую жизнь с боем курантов. Точнее, построить фундамент в новую жизнь, так как некие обстоятельства не позволяли мне погрузиться в нее полностью. Сама идея настигла меня внезапно, когда я проснулся с болью в районе ребер в больнице. Лера мирно посапывала рядом, учитывая то, что я настаивал на том, что бы она нормально выспалась дома, ибо почти всю неделю жила в моей палате и не отходила от моей койки ни на минуту. Той ночью я не мог заснуть, а лишь перебирал ее волосы и изредка целовал ее макушку, продумывая все до мелочей, и с утра следующего дня начал воплощать свой план в жизнь.

Мы проехали один из самых больших торговых центров в нашем городе, и пришло время конспирировать подарок.

— Солнце, открой бардачок и достань оттуда прямоугольную коробочку, — попросил я.

— Достала.

— Хорошо, теперь открой ее.

— Оригинально, тут атласная широкая лента. Зачем она тебе?

— Скорее она нужна тебе.

— В смысле?

— В прямом, завяжи ей глаза и не подглядывай, я все вижу.

— Максим, что за наклонности? — со смешинками в голосе проговорила Лера.

— Любовь моя, не вредничай, а надевай. Живо. Иначе я сам надену.

— Я в твоих извращениях участвовать не буду, учти, — завязывая ленту, произнесла мелкая, недовольно морща носик.