Играя свою собственную роль

– Для тебя лично – боюсь, что так, милая. Но я все еще думаю, что это хороший профессиональный ход.

– Как будто у меня был выбор, – проворчала я.

– Что?

– Ничего. Ты подготовила маршрут?

– Конечно. Финал покажут во вторник, и ты должна быть на утреннем показе и в Night Talk в среду… запись в полпятого. Останешься там, или мне заказывать два рейса?

Я скривилась при одной мысли о том, чтобы лететь обратно во вторник днем, чтобы снова вернуться туда в среду.

– Лучше останусь.

Снова стук клавиш.

– Запись утреннего показа в семь, ты должна быть там в шесть… предпочитаешь ночной рейс или дневной в понедельник?

– Ненавижу ночные перелеты, особенно, если утром придется работать… пусть будет рейс на пять вечера, я хочу поужинать в Ono.

– Хорошо… я скажу Даниель, пусть закажет тебе рейс на понедельник; две ночи в Gansevoort и… в восемь часов в среду обратный рейс в ЛА?

– Эх, – повторила я, и Конни рассмеялась.

– Прости, милая.

– Ах, я сама выбрала эту работу, и мне придется жить с последствиями. О, ты будешь рада узнать, что Лиз уговорила меня пойти сегодня вечером в Crustacean – собирается покрасоваться перед фотографами – и уговорила меня присоединиться.

– Небольшое общение с прессой тебя не убьет, особенно, если рядом будет Лиз. – Отчитала меня Конни. – И тебе могут задать пару вопросов насчет этих фотографий в 'Seer'… постарайся не быть воинственной, ладно? Просто улыбайся и молчи – если им нужны цитаты, они могут позвонить мне.

– Эх. – Я не подумала об этом. Можно было бы отменить встречу, но гнев Лиз намного хуже, чем несколько любопытных фотографов или репортеров. – Я постараюсь. Лиз говорит, что мне стоит поработать над своими навыками обаяния.

– Лиз права. А теперь развлекайся, и надень что-нибудь с декольте.

– Да, да…

Она рассмеялась и повесила трубку. Я рассеяно закрыла телефон, думая о том, что нужно сделать: изменить график следующей недели, позвонить Перри, чтобы он поговорил за меня с Джеймсом и, конечно, позвонить Робин, которая теперь постоянно присутствовала в моих мыслях.

Моя прежняя паника была связана только с ее предполагаемой реакцией, и теми последствиями, которые она будет иметь для наших довольно шатких отношений. Мысли о любых других последствиях – моя семья, карьера, друзья – тогда мне даже в голову не пришли, но теперь я думала об этом.

Мама и Ларри были бы смущены, но, в общем, благосклонны, бабушка была бы немного шокирована, Перри решил бы, что это – круто, а Себастьян назвал бы меня непотребной девкой, грешницей, шлюхой. Ничего нового.

У меня контракт с '9О' еще на два года. Конечно, стоит им только захотеть, и они легко найдут способ избавиться от меня раньше, но, учитывая последнюю серию, вряд ли это стало бы для них проблемой. А после '9О'? Ну, я и сейчас еще не знаю. Среди актеров второго плана нередки гомосексуалисты, но среди прочих – нет. Так что будущие непредвиденные последствия были бы довольно заметны для моей карьеры.

И, наконец, друзья. Старые друзья из колледжа могут быть немного поражены; Тоби, которого я все еще нежно любила как друга, и с которым поддерживала связь, вероятно, придумает какую-нибудь статистическую модель, предсказывающую этот вариант развития событий; мои друзья в ЛА? – удивленно поднятые брови, сплетни… но, в общем, они это примут.

Конечно, были бы и другие последствия, но об этих я беспокоилась больше. Стоило ли это возможного риска для моей карьеры и потери нескольких друзей? Стоила ли этого Робин?

Я вспомнила о том, что чувствовала в ее присутствии. Как ее улыбка согревала меня, какой мягкой была ее кожа под моими ладонями…

О, да.

Этого и гораздо большего.

Когда я завела Твайлу и поехала домой, улыбка не сходила с моего лица.

Раздался стук в дверь, и я вышла в холл, на ходу застегивая маленькую серебряную сережку. Сквозь стеклянные блоки было видно крепкую фигуру Уолтера – водителя Лиз – и я открыла дверь, застегивая вторую сережку.

– Добрый вечер, мисс Харрис. Вы выглядите прекрасно. – Он слегка улыбнулся. На Уолтере был черный костюм с черной же рубашкой и фиолетовый галстук, мерцающий на свету.

Я усмехнулась.

– Спасибо, Уолтер. Красивый галстук. Я буду готова через минуту.

Он кивнул.

– Хорошо.

Я вернулась в спальню и еще раз глянула на себя в зеркало; темно-коричневые брюки, туфли на низком каблуке и белая блуза без рукавов с белым геометрическим рисунком, которая показывала часть спины и имела вырез, выполняющий шуточную просьбу Конни о декольте. По дороге к двери, я захватила маленькую коричневую сумочку, проверила наличие ключей, сотового и кошелька, и повесила тонкий ремешок на плечо.

– Я готова.

Уолтер кивнул и отошел в сторону, чтобы я могла закрыть дверь, а потом проводил меня к лимузину.

Когда я скользнула в прохладное нутро автомобиля, Лиз уже потягивала белое вино из бокала. Она подала мне стакан с парой кубиков льда и порцией скотча, как только я села. На ней было простое коктейльное синее платье под цвет глаз, волосы были искусно собраны сзади в пышную прическу, напомнившую мне об экзотической птице.

– Привет. – Она коснулась своим бокалом моего. – Тост.

– Привет. – Я насмешливо подняла бровь. – Не то, чтобы я жаловалась – ты знаешь, я не отказываюсь от хорошего скотча – но разве мы что-то празднуем?

Лиз подняла что-то с противоположного сиденья и вручила ее мне.

– Твоя первая действительно скандальная обложка, милая. Я так горжусь. Почему ты мне не сказала, что у тебя новый кавалер?

Я посмотрела на бумаги. Три расплывчатых, но узнаваемых фотографии – до, во время и после того момента, когда Джеймс поцеловал меня. Парень находился спиной к фотографу, и узнать его по белокурому затылку было бы непросто, но мое лицо было четко видно на всех снимках. На первом фото я улыбалась ему, второе – сам поцелуй, третье – наши лица все еще близки друг к другу, мои руки на его плечах, поскольку я его отталкиваю, но выглядит это так, будто я притягиваю его к себе. Все фотографии были аккуратно вырезаны и заламинированы, как и подпись 'Действительно ли она была в походе?' И заголовок 'Кэйденс Харрис нашла больше чем просто живую природу в своем печально известном походе'.

– О, Боже, – застонала я.

Лиз восхищенно улыбнулась.

– Паула настояла, чтобы мы заламинировали фотографии. Мне кажется, это выглядит довольно мило. Кстати, она тоже посылает тебе свои поздравления.

Я нахмурилась и с отвращением бросила фотографии на сиденье.

– Очень мило, – мои слова истекали сарказмом. Я показала на снимки. – Они были сделаны в твоем доме, знаешь ли. Возможно, тебе стоит поговорить с соседями о том, кого они пускают на пляж.

Ее улыбка мгновенно исчезла. Лиз схватила фотографии, чтобы внимательно их изучить.

– Вот, черт. Мне нужно будет поговорить с Мелани об этом. Я плачу около четырех миллионов долларов за дом не для того, чтобы любой мог делать фотографии, когда захочет.

Четыре миллиона. Ого. Это уничтожило любые мысли о том, чтобы купить бунгало на этом пляже.

– Так, если это – мой дом… – Лиз снова посмотрела на фотографии и нахмурилась, а потом просияла. – О, Кэйд… – Она недоверчиво посмотрела на меня. – ДЖЕЙМС? Ты встречаешься с ДЖЕЙМСОМ? – Она рассмеялась и покачала головой. – Ни за что бы не подумала.

– Я НЕ встречаюсь с Джеймсом. – Я выхватила фотографии у нее из рук. – Мы стояли на террасе, смотрели на закат и, внезапно, он поцеловал меня. Проклятый гормональный взрыв.

Она засмеялась сильнее, и я впилась в нее взглядом.

– Лиз, это не смешно.

– О, отнюдь. Это забавно. Мальчик и трех слов не мог связать, но у него хватило смелости поцеловать тебя. Это… бесценно. О, хотела бы я увидеть в тот момент твое лицо. – И она снова мелодично рассмеялась.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди, потягивая скотч, пока Лиз не успокоилась.