Изгнание из Эдема. Книга 1

— Тише, тише! — выставил он перед собой руки и, как экстрасенс, посылал ей успокаивающие импульсы. — Тише, пожалуйста! Я никому из вас не советую обращаться в суд.

— Не надо на меня махать руками, сэр Сэдверборг.

— Но если серьезно, миссис Фархшем, мистер Блэкфорд имеет право на известное возмещение.

— И не подумаю!

— Вы можете себе это позволить.

— Не позволю!

— Но…

— Никаких «но», мистер Сэдверборг. Даже будучи очень богатой, а я такая и есть, я не могу себе ничего позволить.

— Почему?

— А очень просто. Я должна бороться за каждую копейку, которая у меня есть. Каждый нищий шантажист, жулик, каждое благотворительное общество, рекомендательное письмо, политическая организация, лига и братство, каждая церковь, часовня и учреждение с утра до вечера заняты одним — как бы высосать из меня последнюю каплю крови. Сами они ничего не могут, кроме как попрошайничать. Если я дрогну хотя бы на минуту и выпущу из рук хотя бы копейку, не пройдет и месяца, как я буду разорена. Я вношу десятку в год в Лигу защиты налогоплательщиков, и это все, да, все. Моя неизменная инструкция вам как моему поверенному — опротестовать любой иск и пресекать любую попытку взыскать с меня возмещение путем встречного иска на сумму в десять раз большую. Вот единственное для меня средство начертать в небесах: «Руки прочь от моих денег!»

Весь этот монолог Стэфани Фархшем высказала в назидательно-внушительной манере разговора старшего с младшим и в заключение помахала пальцем перед носом у Сэдверборга.

Сэдверборг, несколько смущенный, отошел от Стэфани Фархшем Харпер и направился поближе к Эндрюсу Блэкфорду и остановился напротив него.

Эндрюс Блэкфорд, упрямо наклонив голову, смотрел сверху на свои покалеченные ноги, потом поднял голову, внимательно посмотрел на всех поочередно: Сэдверборг стоял перед ним, разводя беспомощно руками; Фархшем уже потерял к нему интерес и переглядывался с Патрицией; Стэфани, вся изящество, красота и уверенность в себе, сверлила его своими прекрасными глазами, в которых играла неприкрытая насмешка.

Первым прервал эту немую сцену Джулиус Сэдверборг.

— Как видите, мистер Блэкфорд, спорить бесполезно. Я вас предупреждал.

— И не подумаю, — уже менее уверенно, но еще настойчиво сказал Блэкфорд.

— Вы должны отказаться от мысли об иске, — продолжал поверенный.

— Не откажусь!

— Откажетесь. Должны отказаться.

— Нет!

— Миссис Фархшем, — повернулся Сэдверборг к Стэфани, которая уже не обращала ни на кого внимания и исследовала свою дорогую изящную сумочку, что-то разыскивая в ней, — он ничем не может вам повредить. Разрешите мне обратиться к вам и настойчиво воззвать к вашим…

Стэфани так ничего и не извлекла из сумочки, резко защелкнула изящный замочек и, как удав на кролика, посмотрела своими прекрасными глазами на Сэдверборга.

— Ах не тратьте вы время попусту, уважаемый Джулиус. У меня так много дел более важных. — Она с легким пренебрежением взглянула на Блэкфорда. — Дайте ему сотню, и покончим с этим делом. Не стоит так много тратить времени на него.

Все оторопело посмотрели на Стэфани, Джон Фархшем засмеялся — он знал эту женщину немного лучше Блэкфорда, и ее заявление не вызвало у него шока.

— Думайте, что говорите, мадам! — вскрикнул Блэкфорд и с усилием пошевелился в своем кресле.

— Видите, как я щедра.

— Да уж!

— Миссис Фархшем, — Сэдверборг замахал руками, протестуя против «щедрости» ответчицы, — он просит…

— Меня не интересует, сколько он просит. Я и так необычно расточительна.

— Возмутительно! — опять хрипло вскрикнул Блэкфорд.

— Да, сотню и не больше! Ни один человек не откажется от сотенной бумажки, если похрустеть ею у него перед жадным носом. Уверяю вас.

— Но он требует две с половиной тысячи! — выкрикнул теперь Сэдверборг и, на всякий случай, сделал несколько шагов подальше от Стэфани.

Вальяжное спокойствие в мгновение ока покинуло Стэфани. Она подхватилась, но потом присела опять на свое кресло и даже заинтересованно взглянула на Блэкфорда.

— Две с пол… — перехваченное дыхание не дало ей договорить фразу.

— И не меньше! — набрался мужества опять уже было совсем поникший Блэкфорд.

Стэфани опять, но уже совершенно спокойно поднялась со своего стула, обошла Джулиуса Сэдверборга и, как кошка к мышке, мягкими шагами пошла к Эндрюсу Блэкфорду.

Фархшем настороженно уставился на нее, но с места пока не двинулся: он понял, что уничтожать Блэкфорда будут не физически, а морально — здесь он был не помощник.

Стэфани остановилась около кресла Блэкфорда, почти касаясь своими роскошными туфлями ручной работы ног Блэкфорда, наклонилась к нему и заговорила чарующим голосом:

— Эндрюс, мальчик мой, я недооценила вас.

— Я уверен…

— Не надо никогда вам быть уверенным рядом со мной.

— Это точно.

— Помолчите, Эндрюс! Это вам будет полезней, смею вас заверить в этом.

— Молчу.

— Вот и молодец. А я хочу вам сказать, дорогой мой Эндрюс, что ваша наглость, пронырливость и упрямство в вымогательстве внушают мне уважение.

— Не надо…

— Надо дослушать, мальчик, надо. — Стэфани выпрямилась, сделала несколько шагов в сторону Сэдверборга, потом вернулась назад. — Я спустила с лестницы недопеченного джентльмена, а мой шофер подобрал внизу великолепный в своем совершенстве экземпляр… — Стэфани сделала эффектную паузу, оглядев все общество в холле.

— Чего же? — не удержалась Патриция Смат, с любопытством наблюдавшая за Стэфани — видеть такую женщину и слышать ее для нее было великим представлением.

— Вонючки!

— Что?!

— Ха-ха-ха! — весело смеялся Фархшем — он ожидал подобного от Стэфани.

Лицо Эндрюса Блэкфорда исказилось бешенством и болью, он приподнял свою трость, но в следующую секунду она летела уже в дальний угол холла. Никто не понял: швырнул ли ее сам Блэкфорд или ее вырвала и бросила Стэфани — так молниеносно все получилось.

— Теперь пять, пять тысяч, — охрипшим голосом сипел Блэкфорд, вскидывая беспомощные руки.

Сэдверборг уже стоял между Стэфани и Блэкфордом, растопырив руки и успокаивая их:

— Прошу вас, прошу вас! Сдерживайтесь! Спокойнее, мадам! Будьте спокойнее…

— Слышите Сэдверборг! Пять тысяч…

— Нельзя так несдержанно поступать, сэр Блэкфорд, — уже повернулся только к Блэкфорду адвокат.

— Сами сдерживайтесь!

— Я сама сдержанность, — оглянулся на Стэфани Джулиус Сэдверборг.

— Но разве это вас она покалечила на всю жизнь?

— Это пройдет! Вы поправитесь!

— Украсила голову вам шишкой?

— Шишка отвалится!

— Обозвала вас вонючкой?

— Еще нет пока, сэр Блэкфорд, но может это сделать в любую минуту!

Стэфани с восхищением и ядовитым смехом приближается к Сэдверборгу. Ее прекрасный наряд, неизвестно для присутствующих из чего сшитый, струился на ней, как легкий дым, просвеченный закатным солнцем. Она пытается обнять Сэдверборга, но, похоже боится этих объятий.

— Ха-ха-ха! Ну, Сэдверборг! Сокровище вы мое! Ну радость лучшая моя! — Она обнимает его, снисходительно похлопывая его по спине.

Все наблюдают эту сцену напряженно и внимательно — никто не может предсказать дальнейших действий этой прекрасной владычицы не только материальных ценностей, но и в какой-то мере, душ, пока они ей нужны. А как только она перестанет в них нуждаться — не обессудьте — расстанется с ними, ни на минуту не задумываясь.

Правда, никто из присутствующих не знает, какой заботливой она бывает матерью, не оставляя даже на время своих детей, если дело касается денег.

Сэдверборг очень деликатно, но решительно высвобождается из ее объятий, делает шаг в сторону и вопросительно смотрит на Стэфани Фархшем, пока Фархшем.

— Послушайте, Сэдверборг! Не дать ли ему две с половиной тысячи?

— Что вы сказали?

— Не дать ли ему сумму, которую он просит, но с условием…

— Никаких условий! — возразил Блэкфорд.