Неожиданное осложнение (ЛП)

Он наклоняется, и его руки тянутся, чтобы схватить меня, но я отступаю.

— Но ты мне не безразлична, — говорит он.

— Если я тебе не безразлична, держись от меня подальше.

Глава 19

— Что ты здесь делаешь? — Тоби заглядывает в ванную, где я занимаюсь плиткой.

— Не смогу прийти в обычный день, поэтому подумала, что отработаю сегодня, — я стою на четвереньках, втирая замазку в щели между плитками, которую вчера положил кто-то из команды. Я не умею укладывать плитку, но могу прочитать инструкцию: смешайте затирку и втирайте в щели на полу с помощью шпателя.

— Это место затягивает, правда ведь? — спрашивает он.

— На удивление, да, — откидываюсь назад на пятки и вытираю пот со лба.

— Тебе нужна помощь? — спрашивает он, поправляя волосы под кепкой.

— Нет, спасибо. Сегодня хочу поработать одна, — чтобы доказать свою точку зрения, беру наушники, висящие на шее, и вставляю их в уши.

— О, круто. Хорошо. Продолжай. Крикни, если понадобится помощь.

Тоби уходит, и я захожу в маленькую ванную комнату, где решила провести свой день вдали от всех. Разливаю раствор в маленькие швы, и даю ему пятнадцать минут, чтобы застыть. Находясь в противоположном конце ванной комнаты, я возвращаюсь к началу и протираю грязный пол влажной губкой.

Я переезжаю в другую ванную комнату в доме и заливаю швы раствором там. К обеду у меня больше нет причин оставаться в ванных, поэтому спускаюсь вниз и занимаю место под деревом, где мы с Адамом обедали последние несколько недель.

Когда сегодня утром папа увидел, что я уезжаю, он выбежал с упакованным обедом. Вы бы только видели, как Боб был взволнован мыслью о том, чтобы сделать обед своей маленькой девочке, как делал тогда, когда я училась в старшей школе. Он даже написал мне записку:

Ваш разум вернет именно то, что вы в него вложите.

Это слова Джеймса Джойса. Я знаю, что похожа на папу. Он обожает все, что касается Джойса. Я - великая защитница Макконахи.

Жуя сделанные папой ириски, я смотрю на три дома, почти готовые к приему владельцев. Роджер и Вивьен Монтгомери, раненный ветеран и его жена, будут готовы переехать на следующей неделе. Фреймеры, потерявшие в огне дочь, скоро появятся, а Микгусы еще до Хэллоуина съедут из приюта. Мы не успеваем за собственным расписанием, но надрываем задницы как можем.

После поездки в кемпинг я знала, что не смогу снова работать с Адамом. Не может быть и речи о том, чтобы видеть его дома и во время сорокаминутной поездки сюда. Я сказал Норин, что, пока не вернусь, за бар отвечает она. Бар может быть моей жизнью, но это вот это - мое обязательство. По крайней мере, на следующие четыре месяца.

Быстро доедаю обед, выбрасываю пакет в мусорку, иду через грязь и вхожу через заднюю дверь среднего дома, чтобы заняться покраской. Сегодня довольно мало народу, поэтому я могу найти место, чтобы работать самостоятельно.

Выбираю одну из спален, беру краску цвета песчаника и приступаю к работе. Поднимаясь по лестнице, я начинаю с верхней части стены и продвигаюсь к углам.

Деревянная ручка в руке ощущается прочной. Я окунаю кисть в краску и помещаю ее на гипсокартон. Скользя кремообразной краской по стене, я понимаю, если не хочу, чтобы все это оказалось на потолке, мне нужно лучше контролировать свои действия. Краска слишком красивая, слишком гладкая и слишком заманчивая, одно неверное движение, и она оставит след там, где не хочу.

Типа как Адам.

Я была привязана к нему из-за нашего прошлого и нашего вынужденного общения. И у меня было предчувствие беды. Но он был слишком очаровательным, слишком спокойным и чересчур соблазнительным. И вот я сделала одно движение, и в итоге получился полный беспорядок.

Я перемещаю лестницу на несколько футов в новую область и поднимаюсь обратно. Максимально контролируя свои действия, я крашу так идеально, что можно было бы подумать, будто это дело рук машины.

Я снова спускаюсь вниз, двигаю лестницу и останавливаюсь, когда замечаю, что в комнате стоит Адам. Мурашки бегут по моим рукам, шее и вверх к волосам. Но быстро исчезают, когда мозг напоминает телу о том, что произошло в лесу.

Если я поднимусь по лестнице, вероятней всего, упаду, потому что мои нервы сходят с ума. В центре стены есть окно. Приближаюсь к нему и начинаю покрывать краской стену вокруг рамы.

Адам делает шаг ближе. На нем рубашка лососевого цвета. Кроме этого, я ничего не могу сказать о том, как он выглядит. Но я могу сказать, как он пахнет. Как тот, кто пришел сюда прямо из душа. Даже учитывая резкий запах краски в комнате, я чувствую цитрусовые нотки его шампуня.

— Я понимаю, ты пытаешься игнорировать меня, — говорит он.

Крепко сжимаю челюсть, продолжая скользить кистью по стене. Она дрожит, и если я не буду следить за своей рукой, цвет песчаника окажется на белой отделке. Мои наушники все еще в ушах, но музыка выключена. Смотрю на стену, делая вид, будто не слышу его.

— Я правильно поступил, что остановил нас, — продолжает он, — но ты ошибаешься насчёт моих причин. Я не хочу Джессику. Никогда не хотел.

Он делает шаг ближе, а я иду к лестнице и окунаю кисть в банку. Начинаю красить с другой стороны окна.

— Не игнорируй меня. Мы поступали так семь лет, и я не собираюсь жить так снова. Ты значишь... — замечаю его отражение в стекле, когда он пробегается рукой по волосам ... — для меня больше, чем я мог вообразить. Ты меня слушаешь?

Мои глаза начинают гореть. Раскрываю их шире и делаю глубокий вдох, чтобы контролировать чувства, которые витают вокруг.

— Лия, — кричит Тоби. — О, Адам, привет. Быстро ты приехал. Я вроде только что с тобой разговаривал. Лия, можешь помочь мне в другой комнате? Мне нужен кто-то, кто может сделать аккуратный надрез, не задев лепнину.

Поворачиваюсь к лестнице и хватаю свою банку с краской.

— Да, сейчас буду.

Наклонив голову вниз, чтобы не смотреть на Адама, я начинаю идти к Тоби, стоящему у двери. И тут мою руку тянут назад. Рука Адама хватает мою. Решительное движение, его цель - удержать меня на месте. Я смотрю на свою руку, потом на него, его челюсть, которую он несколько дней не брил, и в глаза, которые меня обманули.

Его губы сжаты.

— Приятно знать, что ты меня слышишь.

Он отпускает мою руку и отворачивается.

Мне удаётся проработать остаток дня, не видя его. Я словно закрываюсь от всего и занимаюсь покраской, останавливаясь лишь если Тоби просит о помощи.

В пять вечера заканчиваю и иду к машине Люка. Мне и правда надо подумать о том, как я собираюсь передвигаться по городу. Ведь на следующей неделе Люк уедет в колледж. Может мне стоит помочь ему получить мотоцикл, тогда бы я могла позаимствовать у него эту машину.

Я иду по грязи, когда вижу, что грузовик Адама припаркован на другой стороне дороги. Смотрю на машину, и вижу его самого на переднем сиденье. Я решила заняться волонтерством именно сегодня, потому что Адам был на дежурстве. Похоже, я его проект и на работе и вне ее.

Я продолжаю садиться в машину и отъезжаю. Уже привыкнув ездить по этому маршруту в тишине, я даже не включаю музыку. Просто следую по грунтовой дороге и смотрю, как машина Адама следует за мной.

— Оставь меня в покое! — кричу я, когда выезжаю на шоссе, хотя он и не может слышать меня.

Перестраиваюсь в правую полосу. И он тоже. А затем сигналит, вероятно, бесясь от того, что я не использовала поворотник.

Я поднимаю средний палец и показываю так, чтобы он мог видеть его.

И в зеркале заднего вида замечаю его хмурый взгляд.

Ограничение скорости на шоссе шестьдесят пять миль в час. Люди, не моргнув глазом, едут восемьдесят. Если мистер Прилипала хочет сопровождать меня домой, ему придется делать это в моем темпе. Я снижаю скорость до пятидесяти пяти миль в час и перестраиваюсь в крайнюю правую полосу. Это вроде как не большое дело, но когда тебя кто-то преследует, такое движение превращается в пытку. Особенно для меня. Я не безрассудный водитель, но, наблюдая за проезжающими мимо автомобилями, я ощущаю себя черепахой.