Неожиданное осложнение (ЛП)

Я кладу ладонь на руку Адама. Его кожа горячая на ощупь, и когда он смотрит на мою руку, лежащую на его, его рот приоткрывается.

— Брэд гордился бы тобой, — шепчу я, и моя рука скользит вниз по его руке.

— Лия, — выдыхает он.

Его костяшки потираются о мои, и электричество мчится от моих пальцев прямо к сердцу.

Я поворачиваю руку и предлагаю ему свою ладонь. Длинным, ловким пальцем он прослеживает линии на моей кожи. Это едва различимое и мягкое прикосновение, но оно влияет на меня больше, чем любое прикосновение от любого человека, что были до него.

— Еда выглядит обалденно! Кто готов поесть? — Рори хлопает ладонью по моему плечу и плечу Адама и слегка тормошит нас.

— Я! — заявляю, и возвращаю к столу.

Даже не знаю, как долго ещё смогу оставаться в стороне от Адама.

Глава 18

Мы переодеваемся в сухую одежду и впятером садимся вокруг костра. Адам принес газовый гриль, и мне кажется, это своего рода жульничество. Я подаю макароны и картофельные салаты, которые привезла, и даже специальные «Маргариты» без пенки и бутылку «Сангрии», которую я сделала дома с лепестками роз, настоянными на виски, кленовым сиропом и домашней настойкой.

С музыкой, играющей из моих динамиков в фоновом режиме и напитками, вечеринка получается отличная. Рори комментирует, насколько классную еду я приготовила, и Адам соглашается. Сьюзен, Джессика и я рассказываем истории, смеемся и хихикаем, пока Рори общается с Адамом.

— И он такой: Ты не должна быть учителем. Ты должна быть библиотекарем, чтобы я смог проверить тебя.

Мы со Сьюзен смеемся над ужасной попыткой знакомства, которая была у Джессики в супермаркете.

— Ты должна была дать ему номер Рона. Лия именно так и делает, — говорит Сьюзен, поворачиваясь ко мне. — Парень с того вечера звонил?

— Да! Рон сказал, что парень даже заикался, так сильно нервничал. Даже если не знать, как выглядит Рон, его голос, обещающий оторвать голову, если ты тронешь его женщину, игнорировать невозможно.

— Над чем смеетесь, девочки? — спрашивает Рори.

Сьюзен со смехом закрывает рот.

— Лия дает номер Рона парням, ведущим себя как извращенцы. Это довольно забавно.

Адам ставит свое пиво вниз.

— А как насчет тех, кто не извращенцы?

Сьюзен смотрит на меня с любопытством.

— Когда ты в последний раз давала свой реальный номер?

Я морщу губы.

— Может, прошлой осенью?

— К слову о прошлой осени... — Джессика начинает рассказывать историю, но я отвлекаюсь.

Адама прищуривается, когда поднимает пиво с земли. Он отвлекается от своих мыслей, когда Рори ударяет его колено и начинает говорить. Это намек для меня, что пора вернуть свое внимание девушкам.

Но как бы я не была поглощена разговором, я не могу не бросать мимолётные взгляды через костер.

Волосы Адама в беспорядке. Он смеется над чем-то, что говорит Рори. Эти морщинки вокруг глаз возвращаются, и он выглядит безумно красиво. Его губы окружают кончик горлышка, когда он делает глоток, а горло двигается. Я нахожу это действие гипнотизирующим, что странно для женщины, которая в прямом смысле слова зарабатывает на жизнь тем, что наблюдает за тем, как люди пьют.

Но когда дело касается Адама, простое движение его губ опьяняет. Бог знал, что делает, когда создал Адамово яблоко. Черт, да оно была названа в его честь.

Джессика продолжает рассказывать о своих летних учениках, а я не могу перестать смотреть на офицера.

Он кивает, но мерцание в янтарном сиянии огня должно быть привлекает его внимание, потому что он смотрит в мою сторону, и я теряюсь.

Великолепные глаза отражают тепло пламени, и все, что я вижу, это огонь в его глазах.

Потому что его глаза смотрят на меня.

Мир останавливается с этим жестом, и я не могу отвернуться, потому что сейчас, когда эти глаза смотрят мне в душу, мои ноги словно наливаются свинцом и тело замирает на месте.

Его рот слегка приоткрывается, а плечи приподнимаются.

Он выпрямляет пальцы, словно его руки жаждут прикоснуться к чему-то.

Скользит кончиком языка по нижней губе, словно искушая.

И выпускает дрожащий вздох, словно сдерживая себя.

Как два конца магнита, наши души тянутся друг к другу. Моя - отрицательная, и его - положительная.

Он - все хорошее и справедливое в мире, а я нет, но под святостью его горячего взгляда мне хочется измениться.

Моя грудь дрожит. Я выдыхаю только для того, чтобы выпустить чистую потребность в человеке, сидящем через костер от меня. Может быть, виной тому поворот событий за последние несколько недель, может быть, это ночь или огонь или выпивка, но нужда, которой я никогда не знала, путешествует по моему телу, плывет по венам и попадает в самую сердцевину.

Каждый раз, когда я смотрю на него, я чувствую, словно меня изгоняют. Я должна держаться за свое тело, потому что боюсь, что оно пролетит сквозь огонь и упадет в его объятия.

Поднимаюсь и тру ладонью лоб.

— Мне надо в туалет.

Когда я отхожу от костра, Сьюзен кричит.

— Не уходи слишком далеко.

Отмахиваюсь от нее иду в лес. Подальше от Сьюзен и ее напоминания о том, что поставлено на карту, подальше от Джессики, которая здесь с Адамом, и без ума от него, и подальше от самой ненасытной потребности в мужчине, которую я никогда не испытывала.

Я иду далеко в лес, пока едва вижу оранжевое свечение от пламени. В темноте ночи кладу руку на дерево. Моя рука скользит по коре. Грубые, прохладные края успокаивают меня. Я вдыхаю запах мха и росы, стараясь успокоить тело, привести в то состоянии, в котором оно должно находиться. Прочь от единственного мужчины, которого мне не следует хотеть.

— Лия?

На секунду мне кажется, что у меня галлюцинации.

Я зажмуриваюсь, хотя и так ничего не вижу перед собой. Когда я открываю их, все еще темно, но воздух насыщен белым шумом.

— Лия? — голос Адама теперь мягкий, но более требовательный.

Я не вижу его, но чувствую.

Он близко.

Очень близко.

— Я здесь, — говорю я дрожащим голосом.

Тепло. Я ощущаю тепло. Оно исходит от него, настолько горячее, что я поворачиваюсь, пока не оказываюсь у него на пути.

— Я знаю, где ты, — говорит он чувственным голосом. — Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что я тоже могу быть там.

Склоняю голову и выдыхаю:

— Хотела бы я иметь возможность сказать так.

Я слышу его тяжелое дыхание. Листья хрустят под его ногами, когда он приближается, ища меня. Подушечки его пальцев задевают мою руку, и простое прикосновение заставляет мое тело пылать. Как только наша кожа соприкасается, он отступает. Потеря его прикосновения катастрофична.

— Адам, что ты тут делаешь?

— Ты не должна быть в лесу одна. Здесь слишком темно и опасно.

— Вот почему ты здесь? Мне не нужен телохранитель.

— Нет, нужен, — говорит он, делая шаг ближе.

Я опираюсь на дерево позади. Сердце дико бьется в груди.

— Теперь ты станешь моим защитником? Ты годами игнорировал меня, а теперь вдруг заинтересован в моей безопасности?

Это странное ощущение, не видеть ничего. Мои другие чувства обостряются до крайности, когда я окружена Адамом. Его контролируемые вдохи тяжелы в воздухе. Жар его кожи практически осязаем, он согревает меня, даже не прикасаясь ко мне. Он пахнет пряностями, дымом и настоящим мужчиной. И, когда он говорит, клянусь, деревья тоже склоняются, чтобы услышать самый чувственный звук на планете.

— Когда ты остановишься и увидишь, что ты ошибаешься? Что мы ошибались?

— Увижу что, Адам? Я ничего не вижу, — мои слова - мольба.

— Если ты меня не видишь, тогда мне надо, чтоб ты почувствовала меня.

Он делает шаг настолько близко, что его тело толкает меня, его руки опущены по бокам. Не знаю, хочу ли я, чтобы они оставались там, где они есть, или обняли меня.

— Чувствуешь, как быстро бьется мое сердце? Чувствуешь, как быстро кровь бежит по венам лишь потому, что я рядом с тобой?