Моя двойная жизнь (ЛП)

Когда я рассмеялась, бабуля выпрямилась и сказала:

— И почему я не должна учить её испанскому? Если она твоя сестра, то она — часть нашей семьи. Она наполовину моя внучка.

Мне стало интересно, что бы подумала Кари о таком изменении состава семьи. И потом я подумала, знает ли она правду. Когда он ей расскажет? Будет ли она счастлива или в ужасе?

Еще я подумала, сказал ли мой отец обо мне Гранту. Насколько он будет расстроен, что я лгала ему о том, кто я? Попытается ли он связаться со мной, или будет рад тому, что я исчезла?

Зазвонил телефон. Мы с мамой посмотрели на него и переглянулись.

— Возьми, — сказала я маме.

Она не сдвинулась с места.

— Если это твой отец, то он звонить, чтобы поговорить с тобой, а не со мной. Ты возьми.

— Мама, он сказал, что хочет поговорить с тобой. Ты должна взять.

— Я не собираюсь отвечать.

Бабуля встала.

— Я возьму. У меня есть что сказать этому человеку.

Это заставило нас с мамой одновременно прыгнуть к телефону. Я первая добралась до него, ответив шепотом "Да?"

Это не был ни отец, ни Грант. Мужской голос, которого я не узнала, попросил маму. Через несколько секунд я поняла, что это адвокат отца. Он хотел узнать, как зовут маминого адвоката, как будто он у нас был. Что-то имеющее отношение к алиментам. Эта тема очевидно заставила маму смутиться, и она начала ходить по кухне, всё еще разговаривая. Повесив трубку, она сказала бабуле:

— Я не знаю, что с этим делать. Я вырастила дочь не потому, что думала, что однажды он мне заплатит.

— Не смотри дареному чеку в зубы, — сказала бабуля. — Тебе всё еще нужно отправить Лекси в колледж, — бабуля стряхнула нитку со своего платья. И если у нас останется достаточно, чтобы поехать в круиз, bueno. Кто сказал, что мы этого не заслужили?

Я ждала, что телефон снова зазвонит. И я знала, хотя она этого не говорила, что мама тоже ждала. Конечно, если адвокат отца сегодня позвонил, то отец тоже позвонит. Он позвонит, чтобы поговорить о деньгах с мамой или убедиться, что я хорошо добралась до дома. Что-нибудь.

В тот вечер пришла Лори. Ей понравились мои новые длинные волосы. Всё же, я не назвала ей имен. Это изменит то, как все ко мне относятся, и я всё еще привыкала к мысли о том, что они моя семья. Кроме того, это был не только мой секрет, но и моей матери, и, может быть, она не хотела, чтобы об этом узнал весь город.

— Так тебе лучше от того, что ты познакомилась с отцом? — спросила Лори. — Ты чувствуешь себя более цельной?

— Мне действительно лучше, — сказала я, но возможно потому, что это заставило меня понять, что я с самого начала была цельной. Знание о том, кто он, совсем не меняет того, кто я такая.

Лори приняла это замечание, как будто это было само собой разумеющееся, и, возможно, для неё так и было.

— Ты встретила симпатичных парней?

— Одного.

— И? — подсказала она.

— И теперь я вероятно не смогу ни с кем встречаться остаток жизни. Никто не сможет с ним сравниться.

Она наклонилась ко мне.

— Интересно. Какой он?

— Привлекательный, милый, талантливый. Он написал для меня песню, и когда он её пел... — я вздохнула. У меня не было слов, чтобы это описать. — У него самый красивый голос.

— Так ты поддерживаешь с ним связь?

Я покачала головой.

— Ничего не получилось бы. Мы из разных миров.

Она, должно быть, увидела, как мне больно было это произнести. Она сразу же переключилась в режим верной подруги.

— Не волнуйся. Я обещаю, что ты еще будешь встречаться с парнями, — она наклонилась и игриво взяла прядь моих волос. — Ты отлично выглядишь, прическа, макияж, и... я не знаю, ты просто излучаешь уверенность. Это так... я не могу понять, как.

Я могла. Это было так похоже на Кари Кингсли, но я этого не сказала.

— Эй, держу пари, Тереза бросит Тревора на следующий день после экзаменов, — сказала Лори. — Думаю, она встречается с ним только потому, что он умный. Ну знаешь, ботаник. Он будет готов к тому, чтобы его очаровали.

Я улыбнулась ей, но правда, мысль о Треворе совсем меня не трогала.

В конце концов стало поздно и Лори уехала, а я стала ложиться спать. Я задержалась дольше, чем должна была. Я всё еще жила по Калифорнийскому времени. Это не имело отношения к звонкам, которых не было.

*

Понедельник оказался угнетающим. Во-первых, я была усталой. Во-вторых, он был серым и дождливым, и я все еще не отвыкла от голубого неба Калифорнии. В-третьих, вместо водителя мне пришлось взять свой старый зонт со сломанной спицей и перепрыгивать через лужи и ручьи на тротуаре, добираясь до школы. Потом мне пришлось объяснять администрации, что я вернулась на остаток учебного года.

Увидев меня, Гектор помахал, но не сделал ничего странного, и я заключила, что он снова стал нормальным.

Кроме нескольких друзей, никто даже не замутил, что меня так долго не было. Мне должно было быть приятно быть невидимой для разнообразия, но я этого не чувствовала. Я почти обрадовалась, когда Тереза осмотрела меня с ног до головы после третьего урока и сказала:

— Ты вернулась. Теперь нам нужно быть осторожными с летающими книгами в библиотеке.

Зои, одна из её подружек, сказала:

— Тереза, лучше присматривай за Тревором. У Алексии тяжелый случай соблазнительных волос. Может быть, она попытается увести его.

Тереза рассмеялась и сказала:

— Что ты сделала с волосами? Я имею в виду, на самом деле.

Я не обратила на неё внимания, радуясь, что вызвала зависть. После Питера и салона моя прическа все еще отлично выглядела. Я так же не обратила внимания на Тревора, когда он попытался заговорить со мной на физике. Он практически лег на мой стол, но я подумала, что если он мог бросить меня без объяснений перед Сейди Хоукинс, то мне не обязательно отвечать на его флирт. И кроме того, что за парень флиртовал со мной, пока встречался с Терезой? Они стоили друг друга.

Во время обеда Тревор сидел за столом Терезы, оба смотрели на меня, говорили приглушенными голосами и смеялись.

С подобными вещами мне пришлось бы иметь дело до выпуска. Не смотря на то, что я пыталась бороться с этим, мой мозг проигрывал воспоминания о Гранте. Как сверкали его глаза, когда он смеялся. Его улыбку, когда он видел меня.

Было что-то угнетающее в том, что в самые счастливые минуты своей жизни ты притворялась кем-то другим.

Я боялась последнего урока, когда мне пришлось бы увидеть Тревора на мировой истории, но в конце пятого урока через динамики секретарь объявил общешкольное собрание. Мы должны были немедленно пойти в спортзал.

— И я предупреждаю вас, чтобы вы это не пропустили, — поверьте мне, вы этого не хотите.

Это показывало, насколько школьная администрация не понимала учеников, потому что я ни разу не была на собрании, которое не стоило бы того, чтобы его пропустить. Однако, я обнаружила Лори и полетела в спортзал с остальными учениками.

Вдоль стен стояли скамейки, но центр комнаты был отделен матами, поставленными на ребро, чтобы создать ширму. Их держали учителя, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Единственным намёком на их содержимое было несколько электрических шнуров, которые извивались по полу. Ребята, сидящие впереди, делали предположения о том, о чем будет собрание.

— Определенно наркотики, — сказал один. — Нам расскажут как мы умрем без гроша, истощенные и покрытые ранами в каком-нибудь притоне, если когда-нибудь их попробуем.

— Безопасное вождение, — сказал кто-то другой. — Спорю, что какой-то идиот попал в аварию в обед и теперь мы выслушаем лекцию и ремнях безопасности.

Я открыла тетрадь по дифференциальному счислению и сосредоточилась на домашней работе. Я решила две задачи, когда начались крики.

Сначала я подумала, что что-то случилось. Может быть, трибуны падают или в зале начался пожар. Потом я увидела то, на что все смотрели с раскрытыми ртами. Учителя убрали маты, и за ними обнаружилась барабанная установка, два парня с электрическими гитарами, парень за клавишами и, впереди них, рок-сенсация Грант Делрей.