Горечь Пепла (СИ)

Слышу уж очень плохо скрываемую усмешку в его голосе.

— С твоей подачи... — с вызовом в глазах смотрю на него. — Злорадствуешь?!

Он первый отводит в сторону взгляд.

— Между нами все непросто. Но мне казалось, наш вопрос закрыт. Я не был

идеальным мужем, — пожимает плечами. — Мы были хорошими друзьями в колледже. И

дернул нас черт пожениться. Оказалось, что я морально был не готов к этому браку. Я

изменял ей. И этим сильно ранил ее. После всего, что между нами было, она еще долгое

время была подавлена и расстроена. Ко всему прочему, мы еще и работаем вместе. Она

продолжала видеть меня с другими женщинами, тогда как сама ни с кем не встречалась.

Ее личная жизнь попросту отсутствовала: работа-дом-дом-работа. И только недавно я стал

замечать счастливый румянец на ее щеках и оживший взгляд. Я понял, что у нее, наконец-

то, кто-то появился, и хотелось бы верить, что этот кто-то действительно заслуживает ее.

Я молча курю, продолжая слушать его.

— Сегодня, когда я встретил ее вечером в ресторане, она была такая счастливая,

такая наполненная жизненной энергии и любви... Мне захотелось поделиться с ней и

своим счастьем — я встретил девушку...

— Ага, я и видел, — не даю ему закончить, — ты и она за столиком у окна.

Теперь, когда все стало на свои места, до меня доходит, как все было на самом деле.

— Подожди, и ты подумал… — он внимательно смотрит на меня. — Да ты просто

ревнивый идиот.

— Да, бл*дь, я такой. Теперь ты доволен? — в раздражении отбрасываю окурок в

сторону, выдыхая последнюю затяжку.

— Нет. Мне тебя жаль.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости. Не могу понять только одного, почему она

соврала мне, отправляя гребаное смс.

— Дил ни в чем не виновата. Она не собиралась выслушивать мой любовный бред,

если бы я не попросил ее немного задержаться. Мне нужен был совет, каким образом

сделать предложение и не наломать дров перед Рейчел. Тем более, на мое счастье,

официант попросил ее немного подождать, так как заказ Дилан — еда на вынос — еще не

был готов. Я усмехнулся тому факту, когда вспомнил, что хорошо готовить она не очень-

то умеет, так что… — вздыхает, притрагиваясь пальцами к своей заклеенной

лейкопластырем переносице.

— Благослови тебя Боже, — поднимаю взгляд к небу, а затем встаю и гляжу на

Майкла. — Она не захочет меня больше видеть, я уже не говорю о том, чтобы продолжать

любить.

Майкл поднимается следом за мной и выдает самое толковое суждение, которое мне

довелось сегодня от него услышать:

— Тебе несказанно повезло. Дил — необыкновенная женщина, и я уверен, что она

все еще любит тебя. Вопрос в другом, любишь ли ее ты? Если да, то просто дай ей время

остыть и приведи свою голову в порядок.

В ответ я лишь киваю головой. Словесные благодарности для него — это уж

слишком.

— Думаю, — отвечаю ему, — сейчас это будет наилучшим для меня поступком.

Молча разворачиваюсь и ухожу.

Пара шагов, и я оказываюсь возле своего байка, когда меня одолевает рвущаяся

наружу желчность.

— И, мистер Барлоу, — кричу ему, и он оборачивается, — чувак, не надевай больше

это п*дарское дерьмо.

Я имею в виду его плавки, но он, как пень, сначала смотрит на свои тапочки, затем

поднимает вопросительный взгляд на меня. Только я уже завожу мотоцикл и срываюсь с

места.

Пора сваливать отсюда.

Я вел себя с Ди как последний мудак: учинил ссору, спровоцировал агрессию,

сломал ее мебель, устроил погром в своем доме, но однозначно мне стало легче. Стало

свободней.

Что же теперь делать? Куда податься?

От брата не слышно ни слова, на днях его дом был продан, а сам Джон будто исчез с

лица земли, не оставив ничего после себя.

Неужели со мной случилось именно то, чего я всегда опасался — я остался один?

Глава 27

Дилан

Две недели спустя.

Сижу на диване вся в крошках от чипсов. Каждый день напоминает мне «День

сурка». Я просыпаюсь с опухшими глазами, заставляю себя подняться и пройти в душ.

Потом просто сажусь на диван с пультом от телевизора и щелкаю каналы. Вечером мне

особенно тяжело. Я не могу себя отвлечь от мыслей о нем. Никто в семье не произносит

его имени

В первую ночь дома с родителями отец накачал меня успокоительными. Долго

укачивал на руках сидя, как маленькую и гладил по голове. Микки приехал спустя три дня

и застал меня в ужасном виде. Первое, что он мне сказал – я воняю. Папа в шоке от моего

состояния, мама постоянно твердит, что все наладится. А я не верю в это.

– Привет, Дил, – Микки забирает у меня пакет с чипсами. – Мама приготовила нам

всем кушать. Ты ешь плохую еду. И от тебя опять воняет, – кривит свой носик.

– Мик, я не хочу тебя обидеть, но ты — мелкий засранец, знаешь об этом? –

накрываюсь с головой в плед и отворачиваюсь к стене.

– Вся комната наполнилась твоим запахом. Пошли кушать, потом поиграем в

баскетбол. Давай, Дил, – он хватает край пледа и тянет.

Что за противный пацан. Неужели нельзя меня оставить в покое и просто сделать

вид, что меня нет. С минуты на минуту мне надо идти на работу, а мне этого не хочется.

Он тянется, чтобы захватить край пледа около моей головы. Обхватываю его и

перекидываю на диван. Щекочу, пока он пищит и брыкается.

– Получи, мелкий, – накрываю его пледом и крепко держу.

– Ты такая хорошая, Дилан. Ну, поиграй со мной, – умоляет он меня.

– Люблю тебя, малыш. Но давай после работы. Я обещаю, – глажу его по голове.

Он смущенно улыбается и тянет руки, чтобы крепко меня обнять.

– И я тебя, – отталкивает меня. – Фууу, теперь и я воняю.

Смеюсь, отпуская его.

За это время мы с ним будто приросли друг к другу. Он спит в комнате с

родителями, а под утро приходит ко мне. Такое новое и в тоже время родное чувство.

Будто он всегда жил с нами. Родители ведут себя как всегда. Будто Микки не новый

человек в нашей семье. Не скажу, что он не скучает по родителям. Нет. Иногда он лежит

комочком на диване и хочет поплакать. Тогда мама с папой садятся рядом с ним и

разговаривают о его родителях. Микки не пользуется своим положением, не вьет веревки

и не капризничает. Понятия не имею, хорошо это или плохо. Но я точно знаю, что мои

родители сделают для него все. И никогда не позволят ему забыть о его маме и папе.

Встаю и плетусь в душ, раз мой братик сказал, что так надо. Смыв с себя

неприятный запах и объедки, думаю, лучше еще немного вздремнуть. После двух

недельного отдыха пора уже прийти в себя. Я думала над тем, чтобы перекрасить или

постричь волосы, но это как-то кардинально. Совсем не мое, это скорей в стиле Келли.

Кстати о ней.

Звоню Келли в который раз, и ее телефон отключен. Может, она обиделась на меня,

что я не осталась с Лео, когда ей необходимо было съездить к родителям. Пишу очередное

сообщение, в котором прощу прощения, что так поступила с ней и малышом. Объясняю,

что о себе я тогда не могла позаботиться, не говоря уже о ребенке.

Надеюсь, увижу ее на смене и извинюсь в очередной раз.

– Дилан, спускайся, отец уже закончил обедать, поэтому собирайся ехать в

больницу! – кричит мама из кухни.

Легко сказать. Подбираю вещи с пола и нюхаю.

Фу, блин, мне точно нечего надеть. Официально заявляю, я засранка.

Оборачиваюсь и вижу на стуле красный батник и брюки. Все заботливо выстирано и

отглажено. Обожаю свою маму.

– Всем приятного аппетита, – целую каждого в щеку.

Микки подставляет макушку. Тереблю его волосы и чмокаю. Видимо, у него в семье

также было принято. Не будем менять привычек.

– Выспалась, солнышко? – мама ставит передо мной тарелку с овсянкой.

– Мам, мне что, десять лет? Овсянка? – ковыряю в тарелке жижу.