Любовный контракт

— Шантажист!

— Нет, я просто боюсь, любовь моя.

— А ты любил ее?

— Я, похоже, вообще не знал, что такое любовь, пока не встретил тебя. И с тех пор я всегда был тебе верен.

Оливия отставила недоеденный ужин, который был приготовлен для него, и привлекла Стюарта к себе. Она простила ему все грехи, о которых знала, и даже те, о которых не ведала.

— Я ведь и слова не сказала о неверности, я говорила, что ты спятил, зациклившись на каких-то немыслимых планах. Мне жаль, что я вела себя по-хамски, но ты меня действительно достал своими виноградниками и прочими штучками, тогда как кругом полно настоящего дела.

Слезы капнули на его руку. Он вытер ей слезы и поцеловал.

— Забудем о моих светлых идеях, если они так выбивают тебя из колеи.

— Нет, храни свои светлые идеи, Стюарт, без них жизнь станет ужасно пресной. Только не пугай окружающих своей импульсивностью. Я люблю тебя так же, как ты меня, потому и вышла замуж, но я тоже часто пугаюсь…

Он крепко обнял ее, посмотрел в глаза и спросил:

— Могла бы шикарная леди вроде тебя выйти за меня, если бы я был безобразным старым бродягой, живущим на пособие?

— Ну, если пособие приличное…

Он ухмыльнулся.

— Об этом я и спрашивал… Но послушай, милая! Ты — лучшее, что есть в моей жизни. И я все сделаю, как ты хочешь, можешь поверить!

ГЛАВА 16

В субботу утром Оливия поехала в клинику проведать Бэрди.

— Не более получаса, миссис Маккензи! — предупредила ее медсестра. — Никаких волнений, не то у мисс Гу может подняться внутриглазное давление.

— Клянусь, — сказала Оливия и пошла в палату к Бэрди. Та сидела на кровати в темных очках и выглядела довольно бодро.

— Привет, Мисс Звезда, это я, Оливия Маккензи, пришла договориться об издании ваших мемуаров.

— Какое разочарование! Я-то думала, что прибыла Ее Величество, чтобы наградить меня орденом! — И Бэрди подставила щеку для поцелуя.

— Ты выглядишь прямо как героиня телесериала! — Оливия поставила корзинку с цветами на подоконник рядом с другими приношениями, среди которых был огромный букет от фирмы, положила виноград и бананы в вазу для фруктов на тумбочке.

— А ты заметила мою новую прическу?

— Разумеется, Бэрди!

— Медсестра сделала ее мне, чтобы я не тяготилась визитами знатных посетителей, — сострила Бэрди, поправляя волосы.

— Как себя чувствуешь?

— Прекрасно. Но кое-чего начала побаиваться…

— Это чего же именно?

— Понимаешь, они обращаются со мной, как с особой королевской крови. За деньги, которые стоит частная операция, готовы пятки лизать. Вот я и боюсь привыкнуть к жизни крестной матери миллионерши.

— Вот тебе маленький подарок от Стюарта и меня. — Оливия передала Бэрди небольшой сверток. — Так как со зрением, Бэрди?

— В темных очках чувствую себя слепой, как летучая мышь, но их надо носить еще неделю. Врач сегодня утром приходил, обласкал меня и сказал, что я выгляжу хорошо. Вся жидкость уже вытекла и глазное давление упало, так что я, наверное, через пару дней начну видеть предметы отчетливее. Велели капать в глаза четыре раза в день. Хорошо, что это делает медсестра, самой чертовски неудобно, особенно в темных очках. Ну, а какие новости на издательской сцене?

— Вайолет предложили из Штатов огромный аванс за обе ее книги. Она написала нам трогательное маленькое письмо, в котором благодарит «за веру в ее способность до сих пор развлекать публику».

— Прекрасно!

— Ну, а теперь не собираешься ли ты развернуть подарок?

Бэрди начала с трудом освобождать маленькую коробку от подарочной упаковки. Оливия ей помогла.

— Что это, Оливия?

— А ты не видишь? — спросила Оливия. Ей хотелось узнать в конце концов, была ли операция успешной или Бэрди только притворяется за темными очками.

— Конечно, вижу — но смутно! Выглядит как птичка в клетке.

— Посмотри повнимательней. Это музыкальная шкатулка, разве не прелесть?

— О, прекрасная вещь… — сказала Бэрди с хитрецой в голосе. — Как я полагаю, позолоченная? Вам со Стюартом не следует тратиться на меня, дорогая. Вы и так дали мне достаточно.

— Что за чушь!

Оливия потянула за кольцо наверху крохотной клетки, и птичка запела:

Чем быстрее звучал мотив, тем быстрее крутилась птичка на жердочке в своей позолоченной клетке.

— Какая чудесная штучка! — воскликнула Бэрди.

— Стюарт привез ее из Нью-Йорка, — заметила Оливия.

— Я тронута, что он подумал обо мне, вращаясь среди миллионеров. Спасибо вам обоим… Знаешь, положи-ка это в тумбочку, пока какая-нибудь растяпа не поставила на нее судно! — Оливия сунула клетку в тумбочку, а Бэрди спросила: — Кстати, а где твой муж, почему он не пришел повидаться?

— Прости, Бэрди, он передавал привет. Понимаешь, с того сельского праздника, когда я как дура шлепнулась на чью-то могилу, нас все время куда-то зовут. Стюарт принял приглашение поиграть в гольф с доктором Гарретом и его друзьями в Мидхэрстском клубе.

— Вы этого добились!

— Да, нам удалось войти в местное общество, — Оливия скривила лицо, — и теперь я соломенная вдова, почти как мама.

— Кстати, твои родители прислали мне открытку с пожеланием скорейшего выздоровления и билет с открытой датой вылета на юг Франции. Твоя мама хочет, чтобы я «восстановилась» у них на Антибах.

— Так это здорово, Бэрди!

— Нет, не здорово. Я не досужая дама, Оливия, тебе бы следовало знать. К тому же я полагаю, вы со Стюартом были в курсе дела. Меня не удивит, если окажется, что ты сама и подготовила это предложение, ха! — Темные очки съехали ей на кончик носа. — Во всяком случае, я его не принимаю.

— Примешь и поедешь, после операции тебе нужен долгий хороший отдых.

— Я больше не приемлю благотворительность ни от Котсволдов, ни от Маккензи.

— Хорошо, брось ее нам в лицо, меня это не беспокоит. Когда вернешься в «Лэмпхауз», получишь уведомление о прекращении выдачи зарплаты, если тебе от этого станет легче.

Бэрди стиснула руку Оливии своей маленькой ладошкой.

— Ты милая, но не заставляй меня страдать. У меня есть гордость, знаешь ли.

— Знаю. Ее так много, что однажды она тебя просто задушит.

— Во всем виноват климакс, он приводит женщин в отчаяние… — И Бэрди расхохоталась.

В дверях появилась голова медсестры.

— Никаких волнений, Сибилла! Еще десять минут — и вашей гостье уходить, а вам — приняться за ланч.

Бэрди помахала ей вслед и скорчила гримасу.

— Сибилла, видишь ли! Хотела бы я знать, с чего это они позволяют себе такую фамильярность!

Она попросила Оливию налить воды, та сделала это и подала ей стакан.

— А как кормят?

— Ужасно.

— В самом деле? Не дают выбирать?

— Конечно, дают, вот я и выбираю — творожная масса или протертая каша. Одно надувательство, я один-единственный раз получила на завтрак что-то съедобное. Со среды они меня морили голодом, только вода без хлеба, причем даже не разрешали сесть, чтобы выхлебать эту воду. Мол, внутричерепное давление может повыситься перед операцией…

Бэрди оживленно болтала. Оливия была рада, что она так весела после операции и, похоже, верит в ее успех.

— Я уж было совсем собралась помереть с голода и отдала омлет ночной сиделке, которая была еще более голодна, чем я. Она была ему рада, а мне он напомнил яичный порошок времен войны. К ланчу мне принесли куриные тефтельки, приготовленные на пару. Я им сказала: с зубами у меня все в порядке, может, вы меня перепутали с другим пациентом?

Они еще потолковали о том о сем, и Оливия, заметив, что Бэрди устала, сказала, вставая: