Танцевальная арена (СИ)

- Курить хочется, - упрямо мотнула головой Призрак. Инглэнд счел за лучшее не спорить: с этой бесполезно, все равно сделает, как считает нужным. Девица нашарила, наконец, сигареты и вышла. Далеко отходить не стала; дымила здесь же, облокотившись на капот.

И, действительно, довольно скоро замерзла. Даже из машины было заметно, как дрожат острые худые плечи, прикрытые искусственной кожей. Снайпер, выругавшись сквозь зубы, вылез из машины.

- Ты что, заболеть решила? - особенно опасны для мага первые часы после тяжелой работы. Что угодно может случиться, от банальной пневмонии до инсульта…

Темно-серые глаза на бледном лице - уставшие, воспаленные. Нежный рот, высокие точеные скулы, густые брови. Красивая. Как он раньше не замечал?..

- Ты не любишь, когда дымят.

Ее никогда не интересовало мнение окружающих; даже при Каа, не переносившем табачный дым не из блажи, а по нездоровью, Призрак спокойно доставала сигареты. Правда, стоять при этом все же старалась на некотором расстоянии.

Дрейк, усмехнувшись, стащил с себя куртку, накинул девушке на плечи:

- Хотя бы так… И кстати, я нормально отношусь к курящим. Просто, понимаешь… Эд очень много курил… трудно не вспоминать.

- Эд? - взглянула остро, с интересом.

- Морган - это для вас. Моего брата звали Эдвард, - чуть помедлив, пояснил мужчина. И протянул руку: - Я Фрэнки, кстати.

Холодные пальцы - и впрямь, как у призрака. Очень белая кожа, очень тонкие кости. Кажется, стоит сжать ее ладонь чуть сильнее - и сломаешь…

- Самара.

Можно ведь работать и даже спать вместе, не зная имен друг друга.

Постояли еще немного. Молча разняли руки и сели в машину.

В зеркале заднего вида отразилось лицо Кайдан: тающая улыбка-усмешка на красиво очерченных губах, загадочный блеск темных глаз. К счастью, Вирджиния воздержалась от комментариев… а вскоре и вовсе заснула, откинувшись на сиденье.

Комментарий к Глава 33. Другой взгляд.

*Мы никуда не едем. Сними с детей амулеты (гаэл.)

**Образование жировоска становится заметным через 3—5 недель. Полностью в состояние жировоска труп новорожденного обычно превращается через 5—6 месяцев, а труп взрослого человека — не ранее чем через 10—12 месяцев. С новорожденными, впрочем, Кайдан не работает.

========== Глава 34. Красное платье. ==========

Долго-долго стою под душем, привалившись к стенке кабины. Вместе с водой в отверстия в полу утекают напряжение и ужас последних месяцев. Повторяю про себя, точно мантру, что все хорошо, отныне все будет хорошо… Я жива. Все кончилось.

Меня не торопят, но сперва в душевой, а потом в раздевалке еще долго не утихает гул голосов - поражены, рады, что все обошлось, не отошли от испуга… Нам нельзя проявлять ненужные эмоции на сцене, но сейчас можно себя не ограничивать - и все дружно отпустили себя на волю. Ох, скорей бы они уже рассосались, что ли… Сил нет, не хочу никого видеть. Непременно начнут мучить расспросами… не хочу. Нарочно тяну время, подставив лицо упругим горячим струям, жмурюсь и отфыркиваюсь от воды. Мечтаю, как выйду отсюда в опустевшую раздевалку, переоденусь и пойду домой, чтобы уснуть без сновидений. А завтра никуда не пойду, просплю до полудня… может быть, когда проснусь, увижу Дориана. А может, он появится только к вечеру… неважно, главное, мы снова будем вместе, будем любить друг друга до изнеможения.

И опять будем спать. Спать, спать и еще раз спать, и пусть весь мир горит синим пламенем.

- Эй, с тобой все в порядке? - это Леа. Спасибо за заботу, но сейчас не хочу ее видеть.

- Все нормально, не ждите меня, - она уходит, мягко шлепая ботинками по мокрому полу. Выждав для верности еще немного времени, все же выхожу, завернувшись в полотенце.

В раздевалке действительно никого нет. Ну, почти…

- Какого черта?

- Зашел убедиться, что все в порядке, - Эдвард делает шаг мне навстречу, беспокойно смотрит в глаза. - Все ведь в порядке, да?

- Да… - я все еще жива, и рядом со мной мужчина. Взрослый, сильный, который может защитить от всего на свете. Чертовски привлекательный.

Тело разгорячено горячим душем и фантазиями, которые я хочу воплотить завтра… нет. Сегодня. Сейчас. К черту воздержание!

Мы неистово целуемся в полутемной раздевалке; чувствую, как падает на пол мокрое полотенце, чувствую его руки на своей талии… Краем глаза замечаю красно-золотую фигуру - в полуоткрытую дверь кто-то заглядывает. В следующий момент оглушительно хлопает дверь, и я слышу стук шпилек по истертому паркету.

- Кажется, нас застукали, - шепчу в губы Эдварду, не размыкая рук.

- Должно быть, уборщица. Не бойся, Кармен не станет болтать, - его руки скользят по моей спине, прижимают крепче.

Нет, золотоволосая женщина совершенно точно не может быть знойной испанкой Кармен. Скорее уж, главной сплетницей всея театра…

- Мне показалось, это Ири… - и прикусываю язык, обрывая себя на полуслове. У Гарпии патологическая любовь к синему; за эти месяцы я ни разу не видела ее в других цветах. Да что там, даже на той фотографии десятилетней давности она была в синем. А на женщине за дверью… красное платье, Господи, красное! - Ой, черт… то есть… Таня сегодня была в театре?

Смотрим друг другу в глаза. Каллен едва заметно кивает; даже при скудном свете, украденном из коридора, вижу в его взгляде самый настоящий ужас.

Таня здесь “своя”, ее без звука пропускают в служебные помещения. Конечно, она, устав ждать Эдварда, отправилась на поиски… и нашла.

Выворачиваюсь из объятий, с трудом переводя дыхание.

- Иди к ней, - черт, полотенце путается в ногах; неловко подбираю мокрую ткань, прижимаю к груди. Сейчас за дверью никого нет, но теперь как-то неловко стоять голой перед Калленом. Ну и что, что я почти отдалась ему секунду назад. Я же забыла… Теперь помню. И о нем, и о себе.

- Прости, если можешь… - уходит, не забыв прикрыть за собой дверь. Становится совсем темно, но почему-то не хочется искать выключатель. Как будто в темноте можно спрятаться от самой себя… Ощупью нахожу свои вещи, медленно одеваюсь, стараясь ни о чем не думать. Черта с два. Перед глазами стоит день, когда мы едем в театр отмечать мою победу; сияющие лица Тани и Дориана. Кто я после этого?

*

Таня сидела в опустевшей гримерной, нервно стирая черные полосы потекшей туши. Никто не должен был увидеть королеву плачущей, в особенности, ее фаворит. “Бывший фаворит,” - поправил себя Эдвард. - “Не в ее характере прощать”.

Она резко повернула голову к открывшейся двери - чересчур резко, необычно для нее… В бледно-голубых глазах дрожали слезы:

- Давно вы вместе?

Что, черт возьми, можно ответить на такой взгляд, чтобы не чувствовать себя последним выродком?..

- Мы не вместе. Просто… в голову ударило. Прости, если можешь.

Королева отвела глаза, судорожно сглотнула:

- Прежде чем ударит в следующий раз, вспомни, что ее мальчик - инвалид. И подумай, хочешь ли выбивать у человека последнюю землю из-под ног.

Каллен стоял, точно громом пораженный. Неужели ему дают право на следующий раз?

- Ты простишь? - Таня сосредоточенно искала что-то в сумке, левой рукой вытирая слезы. Попыталась было что-то ответить - видно было в зеркале, как дрогнули губы, - и не смогла, только замотала головой. И вдруг отбросила несчастную сумочку, как будто та всему виной, и тихо заплакала, закрыв лицо руками. Уже не королева, просто женщина, раздавленная его глупостью… Эдвард подошел и осторожно коснулся обнаженных плеч девушки.

- Уходи, - сквозь рыдания прошептала Денали. - Уходи, слышишь?

Хореограф заколебался: как сейчас ее оставить? Не дойдет же до дома… Впрочем, сейчас ей, наверное, и правда лучше побыть одной - успокоится, приведет себя в порядок и выйдет из театра уже в привычном образе. И он подчинился, бросив напоследок: