Белые врата (СИ)

Весь огромный регион катания теперь у него в навигаторах. В модном навороченном последней модели Garmin’е и внутреннем, который в голове. Последний – всегда с ним и практически никогда не подводит.

Артем все больше и больше убеждается в том, что принял правильное решение – приехать сюда. Разговоры с Виталей только подтверждают его уверенность. Там, в родных горах – все под замком. Спасатели по привычке, дежурно отстреливают лавины, но – подъемники стоят, туристов нет. Артем спрашивает про Федорчука, про Татьяну. Федорчук – козел, у Тани с Лизой все в порядке. О главном, о том, что заставило Ковалева остаться там, не уехать вместе с другом, они не говорят. Какой в этом смысл?

Очередная группа. Сибиряки пополам с москвичами. Приехали почти одновременно. Артем их не встречал – помогал Максу, водителю ратрака, в гараже – на тракторе потек топливный шланг, чинили подручными средствами. Гостей встречала Люська – их, с позволения сказать, хостесс, вредная, взбалмошная, но в душе добрая. Просто жизнь к ней была в свое время… весьма неласкова.

Артем зашел в кают-компанию уже после ужина, когда гости сытые, довольные и даже слегка пьяные, вовсю знакомятся друг с другом, травят байки, перебивая и не особо слушая друг друга.

Впрочем, появление Артема не проходит незамеченным.

– А вот и наш г-и-и-и-и-и-ид… – ехидно тянет Люська. – Где шлялся? Тебя вон гости наши ждут-дожидаются, жаждут припасть на грудь. Фу-у-у-у… Чем о тебя так воняет?!

– Дизелем и трудовым потом. Зато Синяк на ходу, – и, обращаясь к гостям: – Всем – добрый вечер! Сейчас отмоюсь от дизеля и вернусь. И можно будет на грудь припадать, если у кого есть желание.

– Есть! – звонко отвечает ему не совсем трезвый женский голос из толпы за столом. Артем особо не вглядывается – кто это там такой активный. Потом разберемся.

Глава 6. С пародией на романтику и философию

Метелило и вьюжило, как и положено в это время года в этих краях. Зато снегу было – по самое «не могу», зачем и приезжали сюда, собственно, испачканные большими городами люди. В глушь, в Сибирь, в недра этой извечной страшилки для всех свободомыслящих людей России, в это Богом забытое место. В надежде, как это ни странно, обрести именно свободу. И обретали. И понимали – не забыл Бог эти места. Он здесь.

Уже второй день они укатывали очередную группу гостей по пушистому мягкому снегу. Гости валились от усталости с ног, но остановиться не могли. По вечерам в шале рано становилось тихо – день, полный адреналинового кайфа, морозного воздуха пополам со снегом, бани со знатными вениками и паром кедрового масла, сытного ужина, действовал похлеще самого убойного наркоза.

Артем собирался в душ. Душевые в шале были общие, на четыре лейки, разделенные перегородками с занавесками. Никто никого не стеснялся – после таких физических нагрузок мысли были сплошь чисты, как снег, который они бороздили днем. Обычно старались по возможности в душевых обретаться с учетом гендерной составляющей. Впрочем – когда как. Ну а сейчас желающих уже и не было вовсе. Укатавшись до дрожи в ногах, постояльцы спали, чтобы быть готовыми к завтрашним подвигам.

Однако, не все. Распахнутая в душевую дверь явила глазам Артема обнаженную девичью фигуру. Умеренно быстрое движение полотенцем, он успел отметить, что и полотенце, и тело – сухие. Значит – только собирается принимать душ.

– Извини. Я думал, все уже помылись и спят. Я… попозже тогда.

– Дело твое, – деланно-равнодушное пожимание плечами, тем не менее, изящно. – Мне ты не мешаешь.

И полотенце расчетливо вешается обратно на крючок. И она так же расчетливо поворачивается спиной, тянется за стоящей на раковине косметичкой с душевыми принадлежностями.

И хорошо, что отвернулась. Нет, он не смутился. Просто вид сзади был определенно лучше. Зачетная корма, упругая, подтянутая. Да и ноги хороши. А вот спереди угнетало отсутствие сисек и нос, который лишь чуть уступал габаритами знаменитому шнобелю Гоши Куценко. Зато сзади… Нет, определенно лучше. Неожиданно дал себя знать трехмесячный целибат. Это… как ее… Вероника. Та самая, которая в вечер приезда, набравшись коньяку, жаждала припасть ему на грудь. И припадала, если он ничего не путает. А, может, и путает – тогда к нему кто только на грудь ни припадал, включая Люську.

Она снова поворачивается. Раскрепощенная девушка, наготы собственной ну нисколечко не стесняется. Эх, жаль, что сисек нет…

– Ты пойдешь в душ? Или боишься?

Артем отвечает ей улыбкой и стягивает через голову футболку. И, поскольку Вероника не демонстрирует намерения скрыться за занавеской, а, наоборот, в ее взгляде присутствует явное желание досмотреть представление до конца, за футболкой следуют штаны и трусы.

Ресницы дрогнули, губы приоткрылись. Видимо, осмотр удовлетворил ожидания. А то и вовсе превзошел. Учитывая, что голова головой, а физиология здорового молодого мужчины устроена так, что на обнаженное женское тело проявляется весьма очевидная реакция. Которая совсем очевидна, если мужчина в этот момент обнажен.

Краткий по времени, но достаточно насыщенный по эмоциям поединок взглядов. Первым нарушает затянувшееся молчание Артем.

– Если что, спинку мне потрешь?

– Если что – потру… и не только спинку, пожалуй.

Если это не приглашение к сексу, то он полный дурак. Однако, не здесь же. И он шагает под лейку душа, включая напор воды на полную. Надо вымыться особенно тщательно. Он – оптимист.

Дверь в его комнату отворилась спустя десять минут после того, как он лег в кровать.

– Артем… ты спишь?

– Я надеюсь, ты спрашиваешь только затем, чтобы услышать мой голос и на слух определить, где именно кровать.

Тихий смешок, и спустя пару мгновений, в кромешной темноте, матрас чуть скрипнул под весом еще одного тела. Для того, что должно было случиться, свет был не нужен. А учитывая ряд обстоятельств – это было даже милосердно.

– Итак? – ее дыхание шевелит волосы на его виске. – Что тебе потереть?

– Абсолютно все! – а на ощупь попка еще лучше, чем на вид. – Можешь тереть все, что тебе хочется. Я голый.

– Не слишком самонадеянно с твоей стороны?

– Нет, – ему надоедает разговор, и губы можно использовать совсем по-другому. В комнате становится тихо. А через какое-то время тишина сменяется стонами, а затем – влажным ритмичным звуком древнего, как мир, акта единения женщины и мужчины.

– Ты видел, кто приезжает на следующей неделе? – они сидят с Люськой в комнате, выделенной под офис. Хостесс изучает информацию о заездах в компьютере, Артем проверяет лавинные датчики. Он перестраховщик, Виталий ему об этом твердил, и не раз. Зато еще живой, а это, что ни говори, аргумент.

– Кто? – Артем не отрывается от своего занятия.

– Вероника Матеева.

– Кто это? – все так же методично включая и выключая датчики, проверяя наличие ответного писка, который, возможно, когда-нибудь может спасти кому-то жизнь.

– Ну, Вероника!

– Ну, Люся!

Людмила раздраженно фыркает.

– Неужели не помнишь? А она так на тебя неприкрыто вешалась.

– На меня многие вешаются – работа такая. Но я понял, о ком ты.

– Понял он! Вы мне полночи спать не давали своими «ааааах» и «ооооо»!

– Во-первых, – Артем укладывает последний датчик, закрывает коробку, – завидовать нехорошо. А во-вторых, секс-услуги входят в прайс.

– Ну, надо же! Какое служебное рвение!

Артем усмехается, прищурив один глаз.

– Тебе об этом прекрасно известно. И ведешь себя так же…

В Артема летит скрепленная пачка каких-то счет-фактур.

– Ты скотина, Литвин!

– Да ладно тебе! Я ж тебя разве осуждаю! Приезжает куча мужиков, есть из чего выбирать. Пользуйся моментом.