Белые врата (СИ)

Артем прибавил громкость. Привычно ныла сломанная рука. Но он все равно завтра выйдет на склон. Будет закрывающим гидом.

Группы бывают разные. Разные люди приезжают в горы.

Те, кто, забив на все, вырывают каждый свободный день и каждый непропитый рубль для того, чтобы провести время в горах.

Те, кто разрываются. Между обязательствами в виде работы, семьи и своим хобби. Проводят часы на тематических сайтах, мониторят погоду на горнолыжных курортах. А потом, плюнув на все, срываются с места под девять снежинок на rp5.

А еще есть те, кто приезжают в горы, потому что это модно. Это тренд. Это круто – рассказывать друзьям о том, как ты отжигал на склонах, даже если на самом деле – отжигал лишь в ночном клубе на apres-ski

[2].

Их текущая группа – преимущественно как раз из последних. А что, правда, что у вас на днях завалило кого-то? Быстро нашли? А умер от чего? А лавина большая была?

Куча назойливых вопросов. Жадные любопытные взгляды на притянутую к телу, зафиксированную в повязке руку Артема. И шепот. И нельзя их послать. С их вопросами и взглядами. Потому что это клиенты. И это его с Виталием работа.

Белые гиды не плачут. Привычно злые и беспощадно веселые. Делают замечания и травят байки. Беззаботно улыбаются и сурово хмурятся. Они работают. Для тех, кого так или иначе позвали Белые врата.

Глава 3. С неприятностями

От неожиданности плеснул себе кипятком на руку. Выматерился. Мигнул и тут же погас свет. Из ванной выскочил голый Виталий с полотенцем в руках.

– Что это было?

– Не знаю, – качает головой. Аккуратно ставит чайник на стол.

– Что-то случилось. Ты слышал?

– Как это не слышать?

– Лавина?

– Не похоже.

Они оба одновременно подумали о том, на что это похоже. Они уже слышали раньше этот звук. Это было очень похоже на взрыв при отстреле лавины, но гораздо сильнее, громче. И ближе.

Первым нарушил молчание Артем.

– Одевайся. Пойдем, узнаем.

К месту аварии их, конечно же, никто пустил. Но слухи и так распространялись с катастрофической быстротой. Вышла из строя подстанция. Информация о том, что стало причиной отказа работы подстанции, нет. Слухи о взрыве не подтверждаются, но и не опровергаются. Точно известно только два факта. Жертв нет – это раз. Без света остался целый район – это два. А из последнего следовало то, что волновало их больше всего: встали все подъемники.

– Ну и где мы теперь будем катать? – озвучил главный вопрос Виталий.

Кабинки фуникулера неподвижно висели на тросе. Воплощенный кошмар любого горнолыжного курорта. И как теперь подниматься наверх? Это была серьезная проблема.

Нет, это было только началом серьезных проблем.

Несмотря на то, что, судя по сообщениям по радио, восстановительные работы на подстанции ведутся полным ходом, к вечеру в поселке по-прежнему нет электричества. В квартирах стремительно холодает. Из шкафов достаются спальники. У Виталика – на «-15», у предусмотрительного Артема на «-30».

Они ужинают печеньем с холодным молоком. Позже в дверь стучится Таня Антипенко с дочкой. Говорит, что Лизе страшно в темноте. Они делают вид, что верят. Пока Лизка с упоением уничтожают остатки печенья, они при свете фонариков обсуждают сегодняшние события. Строят версии. Выдвигают гипотезы. Спорят. И это гораздо лучше, чем тягостно вспоминать ушедшего Кира. Так думает Артем.

Утро приносит новости. И опять – хуже не придумаешь.

Горящие автобусы особенно ярко видны на фоне абсолютно темного поселка. Предрассветную тишину разрывают треск и вой пламени. А потом взрывается бензин. Стоящие далеко за оцеплением люди потрясенно наблюдают за тремя догорающими автобусами. Тушить их никто даже и не пытается.

Иначе как чудом это назвать нельзя, но жертв снова нет. Люди не пострадали. Что это? Случайность? Недосмотр тех, кто это спланировал? Или такой цели не ставилось? В любом случае, от трех автобусов, которые должны были сегодня поутру ехать в аэропорт за большой группой туристов, остались лишь покореженные, обугленные остовы. Среди которых понуро бродили ребята из местной пожарной части. Им еще предстояло составлять рапорт и выяснять причины возгорания.

От происходящего волосы шевелятся на затылке. Ощущение, что все вокруг погружается в хаос. И объявленное в обед известие о том, что курорт закрывается, приносит практически облегчение. Несмотря на то, что это делает их, белых гидов Виталия Ковалева и Артема Литвинского, временно безработными. По этому поводу они покупают две бутылки коньяку.

Запасы коньяка в местном магазине практически неисчерпаемы. А вот деньги, увы, имеют обыкновение заканчиваться. И разговор двух друзей – отчасти об этом.

– Эсэсовец к себе зовет гидом работать.

– Кто?

– Саня Семенов, ник у него такой – Эсэсовец.

– Этот… из Сибири который?

– Ну.

– Что там делать? Гор там нет.

– Судя по фото – есть. И снега много. В любом случае – что делать здесь? Все равно все закрыто.

– Ты собираешься ехать?

– Да. Других предложений нет, а жить на что-то надо. Ты со мной, Виталь?

– Нет. Останусь здесь.

– Нафига?!

Виталий сердито сопит.

– Я не могу ее оставить.

– Кого «ее»?

– Не тупи.

Артем внимательно смотрит на друга.

– Татьяну?

– Да.

– Она взрослая женщина. У нее родственники есть наверняка. И родные Кирилла. Не пропадет.

– Нет у них с Лизкой никого, как выяснилось.

– Не может такого быть. И вообще – с чего это ты взял на себя ответственность?

– С того.

Еще одно молчание.

– Понятно.

– Тем… считаешь, что я дурак?

– Не без этого.

– И подлец?

– А вот этого нет.

– Я же не виноват, что тогда она выбрала Кира.

– Никто никогда не виноват!

– Все-таки осуждаешь…

– Кто я такой…

Выпускник психологического факультета МГУ, человек вдумчивый и наблюдательный от природы, Артем, разумеется, догадывался. Не мог не догадываться. Но сознательно не позволял себе задумываться об этом. Зачем? Что изменилось бы? Двое друзей полюбили одну и ту же девушку, а выбрать она могла только одного, сделав другого – несчастным. Бывает, это жизнь. Что изменилось бы от того, что он сказал бы Виталию, что знает о его чувствах к Тане? Его сочувствие Ковалеву без надобности, остальное – лишний повод для неловкости. И поэтому, молчание – золото…

– И кому станет от этого легче?

Ковалев вздыхает.

– Никому.

– Тогда зачем?!

– Я не могу по-другому.

– Ясно, – Артем понимает – переубеждать бесполезно. – На что будешь жить?

Виталий вздыхает еще раз. В этом вздохе – облегчение от того, что не пришлось спорить с Артемом, пополам со смущением.

– У Федорчука место есть…

– В «спасы» пойдешь?

– А что делать? Зато работа постоянная, МЧС, все дела…

– Вы же с дядей Федором друг друга убьете.

– Ничего, я буду сдерживаться.

– Ну, ты взрослый, тебе виднее…

На какое-то время между друзьями повисает молчание. И потом Виталий решается задать мучающий его вопрос.

– Считаешь, что я… предаю Кирилла?

– Нет, Виталь. Это что угодно, только не предательство. Я же вижу… Ты себя рвешь этим. И это – только начало. Будет только хуже. Если ты кого и предаешь – то только себя.

– С этим я справлюсь, – он криво усмехается. – Спасибо, что понял. Не осудил.