Приходите за счастьем вчера (СИ)

Но ведь инстинкт должен был работать иначе, да? Женщина почувствовала соль на языке – чётко привитое понимание годовалой малышке, что она здесь второй сорт… Нет, конечно, Софи ничего не знала о сортах людей, просто её уже приучили, что как бы плохо ей не было, как ни плачь и что ни делай, никто не даст ей грудь до Злателины, и она с этим смирилась. Как собачонка Павлова, ждущая своей лампочки. Смирение противоестественное и взращенное хозяйкой во всех в доме – короткий взгляд на няню. Хотя, что няня могла сказать той, кто ей платит? Брюнетке вдруг стало плохо, взяв в руку крошечную ладошку, она положила её на свою грудь. Поцеловала в нос и прижала щёчку Софии к груди.

- София, Софи… малышка. Я тебя тоже… – но всё же она не сказала слова «люблю», это было бы неправдой, тем более что София уже приступила к еде. – Ты тоже хорошая девочка и заслужила молоко.

С тех пор принцип кормления изменился раз и навсегда – кто из девочек успевал первой, тот и получал выбор, более капризная и медлительная должна была ждать своей очереди.

- Ну-ка, – завязав бант на поясе, Кет расправила складки подола и довольно рассмеялась. – Какая ты красивая теперь. Не хнычь, котёночек, мы уже расчесались, сейчас заколем бантик и всё. Так… ай!

Щипалась София теперь и вправду очень больно, полюбила тискать грудь Катерины и сейчас на коже остались следы от крошечных пальчиков.

- Так нельзя делать…

- Катерина?

- Ты дома?! – от неожиданности голос женщины стал обвиняющим. Она вскочила с места. Испугавшись огрубевшего голоса, София крепко обняла её ногу. – Что-то случилось?

Но Элайджа был занят тем, что переводил взгляд с прильнувшей к жене Софии на крошечную ярко-сиреневую заколку в руках Катерины.

- Элайджа?

- Нет, ничего. Заехал за документами, а Златка увидела и приползла ко мне в кабинет. Возвращаю.

- Давай, – брюнетка протянула руки.

- Она тяжёлая. – Элайджа посадил дочку в кресло, с которого та тут же сползла на пол и спрятала голову в юбке Кет. Мужчина присел на корточки, улыбнувшись и найдя в игрушках разноцветный мяч подкатил его к темноволосой девочке. – Привет, Софи?

София сначала сморщила носик, но потом улыбнулась и мяч поймала, пискнув ему что-то одобрительное. Но отправить обратно не успела – Златка тут же отобрала игрушку и отползла подальше. София захныкала, бросившись за ней отымать, но споткнулась и упала носом вниз. Закричала ещё громче. Неожиданно вслед ей, выронив мяч, и сев на пол принялась плакать и Златка. С обиженным восклицанием Кетрин подхватила малышку на руки, принявшись расцеловывать и приговаривать что-то понятное им двоим. Наконец, когда София и Злателина успокоились и полностью удовлетворилась пыхтением полученного паровоза, очевидно, принадлежавшего Злателине, Кет подняла глаза на бывшего мужа, и из ласковых они мгновенно превратились в сердито прищуренные.

- Спасибо за эффективную помощь…

Не ожидавший столь быстрого развития событий и тем более несправедливого нападения, Майклсон, не зная, что возразить на ядовитое высказывание, растерянно смотрел, как девочки полностью погрузились в созерцание выпускающей пар игрушки, и по очереди подставляют ладошки под облачка пара.

- До вечера.

Катерина удостоила его лишь кивком.

- Наоборот всё хорошо, что они одного пола, – прижав телефонную трубку щекой, переобутая в пушистые тапки Кет топталась у двери, ведущей в ванную комнату, откуда доносились довольные попискивания и плески. – Иначе мы с Дени не сможем их выгуливать вместе…

Короткий вскрик и сильный всплеск воды прервал диалог с Александром. Рванув ручку двери, Кетрин метнулась к накренившейся ванне и, отпихнув няню, которая вместо того, чтобы взять Софию, вцепилась в ванну, пытаясь вернуть ей прежнее положение, выхватила девочку из воды. Ванна с грохотом ударилась краем об пол, и обдала водой Кет и отпрыгнувшую в сторону женщину. София зачихала, отплёвывая воду. Златка, чья няня была умнее, а точнее не под угрозой оказаться с отдавленными ногами, и схватила ребёнка, а не керамическую хреновину, запищала со страху. Отобрав и дочь, Кетрин вылетела из комнаты, оставляя за собой мокрые лужи следов.

- С вами всё в порядке, Кетрин?

- Да. – Сидевшая на постели женщина натянуто улыбнулась миссис Фостер. – Всё в порядке, вы можете идти. Мы уже будем ложиться спать.

- Няня…

- Она уволена, – остановила объяснения Кет.

- Я знаю, но хотела сказать, что эту ночь она проведёт здесь, или мне самой присмотреть за Софией?

- Не нужно, Роза, – опустившись на постель, Кетрин поправила одеяльце на девочке, – сегодня она поспит со мной. Она сильно испугалась.

- Как вам удобно, – старательно сдерживая улыбку, сказала Фостер. – Доброй ночи.

- Доброй ночи.

Экономка вышла, и Кетрин, не снимая халата, а просто распахнув полы и подложив одну под девочек, прилегла, разглядывая их, устроившихся под её рукой. Элайджа был как всегда вне дома, где-то на тёплом континенте. Златка уже спала, чмокая во сне, спала хорошо – она испугалась грохота, но успокоить её было делом десяти минут, и после тёплой ванны крепко заснула. София же испугалась куда сильнее, хлебнула воды, долго фыркала и откашливалась, и теперь беспокойно возилась, то и дело просыпалась от плача и проверяла на месте ли Кет, трогая женщину за грудь ладошкой. Но постепенно заснула и она. Кетрин закрыла глаза. Но вскоре снова распахнула, и приподнявшись и сев на постели, принялась рассматривать жавшихся к её боку и животу девочек. Прикоснулась к щеке одной, другой и отдёрнула руку, разглядывая в свете месяца свои пальцы. Они тряслись, а по телу проходили волны дрожи, когда в предсонной дрёме в её голове раз за разом проматывалась «киноплёнка» воспоминаний...

Миссис Фостер казалось, что теперь всё должно у Кет и Софии наладиться, когда она увидела, как женщина всем телом прижимается к дочери, замотанной в мягкое полотенце, осушает поцелуями её слёзы, всё стало на свои места. Но случилось наоборот – раньше добросердечная, хотя порой и сторонившаяся Софии Катерина теперь полностью игнорировала малышку, и она вызывала у матери такое откровенное раздражение своими попытками сказать «ма…», что миссис Фостер и не пыталась хитростью наладить контакт и просто жалела ненужного матери ребёнка.

Как можно любить приблудыша не меньше своей родной дочери? Этот вопрос не давал покоя Катерине ни днём, ни ночью. Это было предательство интересов Златки, которая когда-то так цеплялась за жизнь, а теперь выкарабкавшись должна была делить мать с чужой девчонкой. Сначала отец, потом мать… Нечестно. Но как-то само получалось, что София постоянно мозолила глаза, они со Злателиной скандалили и вопили с утра до ночи, ставили на уши дом, ревновали родителей, но при этом разлуку переносили ещё хуже – покоя в бодрствующем состоянии хватало на полчаса, и стоило одной чем-то заняться, как вторая бросала всё и бежала, чтобы влезть в игру. С одной стороны – Кет было это удобно для учёбы, потому что дочка охотно, без истерики позволяла оставить себя с няней, если рядом была София, с другой Златка не позволяла прогонять «подружку», когда Кет возилась с дочерью.

Если же в первый момент, Катерина чётко всё понимала и дистанцировалась от Софии, то когда они собирались все вместе она напрочь забывала о своих угрызениях совести и разделении малышек на чужую и свою, позволяя с темноволосой девочкой те же глубоко интимные вещи, что и с рыженькой: слизывать расплескавшуюся во время еды кашу с ладошек, щекотать и чмокать пяточки, позволять виснуть на себе после купания перед сном, отчего зачастую роскошные, расшитые редкими кружевами, тщательно отутюженные в каждой складочке и любимые дизайнерские платья, в которых она вместе с бывшим мужем выходила в свет, становились куда менее нарядными… Но этого не видел и не замечал никто, ни Элайджа, ни она сама. Только Роза, но она боялась навредить и не акцентировала ничьё внимание на поведении Кетрин. И только ночью, когда Софи чуть не разбилась, трясясь от отголосков шока, Кет вдруг чётко поняла – надо с этим кончать. Если уже сейчас она не в себе до сих пор, то что дальше? София не её и никогда её не будет, обязательно отберут, если не чужие люди, то Элайджа при расставании.