Радости и тяготы личной жизни

Джейд запахнула полы халатика, встала.

– Тебе, наверное, лучше уйти.

– Давай пообедаем вместе.

– Не думаю, что это очень хорошая идея.

Судя по всему, Рорк не собирался легко сдаваться.

– Даже если я пообещаю вести себя идеально?

– Где-то я уже это слышала, а? – холодно спросила Джейд. – Ей-Богу, Рорк, мог бы что-нибудь пооригинальнее придумать.

Огорчение, граничащее с обидой, отразилось на его лице.

– Да ничего я не придумывал.

– Скажи тогда, на каком основании я должна доверять тебе.

– Ты будто шутишь. – Он выразительно посмотрел на диван, напоминая Джейд, как близко она была к полной капитуляции. – Прежде чем стать любовниками, мы ведь были друзьями.

Неужели мы не можем закрыть глаза на прошлое и устроить себе приличный обед?

Сказалось затянувшееся одиночество, и Джейд быстро ответила:

– Только засиживаться я не могу. С рассветом мне на съемки.

– Я зайду за тобой в шесть. В этом случае, даже учитывая медлительность местного сервиса, к девяти ты будешь уже дома. У тебя будет куча времени, чтобы выспалась твоя красота. – Он провел костяшками пальцев по ее щеке. – Ты сама в этом не так нуждаешься.

Он улыбнулся так, что напомнил Джейд того, прежнего Рорка, которого она знала когда-то.

Рорка, в которого так безоглядно влюбилась. Провожая его у двери, она увидела в коридоре официанта, который нес Джейд кофе и бесплатный кекс.

Рорк ушел. Джейд сидела в плетеном кресле, глотала душистый крепкий кофе. Тут ее взгляд упал на растерзанный диван. Что же, она не далась Рорку в этот раз. Первый раунд она выиграла. Почему же ей так скверно на душе?

Оказалось, что на Серифосе любая трапеза становится романтической. Мэтр в ресторане, почувствовав особое настроение этой пары, поставил на столик горящую свечу. И сразу бликами заиграли в ее мерцании волосы Джейд, напоминающие струящийся шелк. Хозяин кафе послал от своего имени бутылку вина, скрипач наигрывал томные мелодии, солист сочным, красивым басом пел серенады.

– Я помню, что обещал устроить тебе приличный ужин, – сказал Рорк, когда их наконец оставили в покое. – Однако выдержать больше не могу ни минуты и должен сообщить тебе, что ты сегодня подобна видению из полуночных грез.

Великолепное платье!

Платье это Джейд купила буквально несколько часов назад здесь же, в поселке специально к этому свиданию, хотя она всячески уговаривала себя, что наряжается вовсе не для Рорка, а для себя. Легкое воздушное платье с россыпями экзотических цветов щедро открывало обласканные солнышком плечи Джейд.

Пальцами Джейд поглаживала ножку хрустального бокала.

– Спасибо тебе.

– Наверное, мужчины постоянно говорят тебе что-нибудь подобное.

Она не собиралась посвящать Рорка в то, что ее жесткий график работы плюс нежелание пускать в свою жизнь мужчин, вынуждали ее обходиться без личной, точнее сексуальной жизни.

Потом, даже если светская хроника хотя бы наполовину соответствовала действительности, сам Рорк отнюдь не жил монахом-отшельником все эти годы. Джейд скорее провалилась бы сквозь землю, чем позволила бы ему думать, что она сохраняла себя для него.

– Мне платят за то, что мой облик вызывает романтические фантазии, – вместо этого сказала Джейд.

– И, как я слышал, платят неплохо.

Значит, и он о ней читал. Это понравилось Джейд.

– Да, жаловаться не приходится, – согласилась она.

Трапеза проходила в довольно натянутой обстановке, несмотря на то, что оба пытались поддерживать непринужденный разговор. Но чем Јдальше затягивались паузы, тем выразительнее становились взгляды. И когда Рорк провожал Джейд в отель, оба уже знали, как закончится этот вечер.

– Нам надо о многом поговорить, – сказал Рорк, явно ненастроенный на это. – Но не сейчас.

Глаза его – синие и глубокие – были сейчас подобны морской стихии, которая глухо рокотала за окнами. Понимая, к чему может привести такое безрассудство, Джейд все же погрузилась в синюю бездну этих глаз.

– Да, – прошептала она, – не сейчас.

Рорк ждал этого тихого приглашения. Ощущение реальности притупилось; Джейд лишь наслаждалась мягко скользившей по ее коже одежде, которая спадала на пол. Все причины, по которым ей не следовало оставаться с Рорком, куда-то улетучились из сознания, оставив за собой только одно желание – ласкать. Любить. Быть любимой. Быть желанной. И если это – само безумие, то Джейд встречала его с распростертыми объятиями.

Она обвила руками шею Рорка и крепко-крепко прижалась к нему. Луна сквозь жалюзи наполняла комнату полосами серебристого сияния, за окном слышались приглушенные ночные звуки, будто эхом которых были вздохи любящей женщины и любящего мужчины. Влажный, густой воздух был напоен ароматами прокаленных солнцем цветов. Слова были не нужны. Все говорили руки, губы, вздохи, стоны. Он дотрагивался до нее – и ее плоть пылала. Она целовала его « – и разгоралась его страсть.

Наклонившись над женщиной, мужчина посмотрел в горящее вожделением ее лицо. Глаза ее были широко открыты, блестели, она прерывисто, жарко дышала. Тело мужчины сверкало влажным блеском любви и желания. Комната просто наполнилась дурманящим запахом сладострастия.

Любовники смотрели друг другу в глаза.

И тут она раскрылась перед ним. Раскрылась вся, отдавая ему разум, сердце, плоть. И когда он принял этот дар, заполнил ее собою, она разрыдалась.

Предрассветные лучи раскрасили небосвод розовыми и золотистыми пятнами, когда Джейд проснулась и увидела, что Рорк, опершись на локоть, пристально смотрит ей в лицо.

– До вчерашнего дня я и не подозревал, как же мне тебя не хватало, – сказал он и убрал с ее лба шелковистую прядь волос, убрал движением таким нежным, что у Джейд сердце защемило. Ей тоже следовало признаться, как она тосковала без него. Но гордость и глубоко сидящее чувство самосохранения заставили ее держать свои секреты.

– Выбор был твой, – пробормотала она.

– Мой выбор? – в голосе Рорка послышались грозные нотки, напоминающие его отца. – Как это – мой выбор? – Он рывком надел джинсы. – Это что, я выбрал, чтобы ты исчезла из Гэллахер-сити – и ни слуху, ни духу?

Рорк, стоя у кровати, не сводил с Джейд взгляда.

– – Это что, я выбрал, что ты ни на одно мое письмо не ответила? Я выбрал? Ты так упорно молчала, что мне оставалось только и думать, что все наше с тобой лето было для тебя не чем иным, как обычной интрижкой?

В досаде и ярости теперь уже Джейд вскочила с кровати, кое-как завернувшись в простыни.

– Я не исчезла. Я каждый день писала тебе из тюрьмы, куда меня засадили твой папаша и братец! Что же ты мне не отвечал?!

– Писала мне? – Рорк взъерошил руками свои темные волосы, которые унаследовала его дочка. – Я не получил от тебя ни одного письма!

Либо он был самым совершенным на свете лжецом, либо говорил правду.

– Однако я их отправляла, – настаивала Джейд. – И все ждала, ждала, что ты вернешься, что ты скажешь всем, что никакая я не воровка. Но этого не произошло.

– О Боже, – Рорк привлек ее к себе. – Ни одного письма я не получил, – повторил он, зарывшись лицом в густые волосы Джейд. – Наверняка шериф изымал их еще из тюремной почты.

– По приказу твоего отца.

Почему раньше это не приходило ей в голову, подумала Джейд.

– Да, ловко все было задумано.

– Но ведь я еще один раз писала тебе, – совсем не так напористо, как хотела, сказала Джейд. – Уже из Нью-Йорка.

– Все те полгода я мотался туда-сюда. Гимар, конечно, нашел мне замену в работе над проектом, вот и пришлось искать другую работу. – Он крепче обнял ее, заговорил жестко и отрывисто. – Но клянусь тебе, если бы я узнал, что приключилось с тобой, если бы я узнал, что папаша мой, в сущности, своими руками сунул тебя в тюрьму, клянусь, я бы все послал к черту и вернулся бы в Штаты.

Как хотелось Джейд веришь ему.

– Я не брала те фигурки, – тихо выговорила она.