Танец в ритме дождя

– Ну, милый… Ну погоди… Ах, Боже мой!

Но он не давал ей передохнуть, и когда они наконец оторвались друг от друга, был поздний вечер.

Они решили поужинать прямо в саду и вынесли стол под сень старой вишни, ее листья уже начинали желтеть.

– Ну так что ты мне хотела сказать? – Алеша курил, откинувшись на спинку плетеного кресла и любуясь Верой, разливавшей чай в высокие расписные кружечки. Ее каштановые волосы растрепались под ветром, а в лучистых глазах плясали веселые огоньки.

– Ну вот и главная новость – мой роман принят! Они говорят, что это самый настоящий бестселлер! И знаешь… ох, не хотела тебе говорить, хотела прямо бухнуть на стол договор с киностудией!..

– Что-что? Какая такая еще киностудия?

– Мой редактор… он показал рукопись своему другу. А тот – кинорежиссер, он как раз сейчас закончил съемки и ищет что-нибудь новенькое. В общем, мы делаем с ним совместный сценарий! По моему роману будет снят фильм! Ты представляешь, Алешка?! – Она завизжала и, прыгнув, как белка, к нему на колени, сжала в объятиях.

– Та-а-ак! – слегка отстранился Алеша и несколько помрачнел. – Ты, значит, с этим кинорежиссером в Москве задержалась?

– Ну да! А что тут… Ба! Да ты, никак, ревнуешь? – Она расхохоталась и принялась тормошить мужа, веселясь, как ребенок. – Ты ревнуешь, ты ревнуешь, дурачок, дурачок! – в ритме детской считалочки затараторила Вера. – Прямо как Веренц!

Это имя, слетевшее у нее с языка, вдруг разом переменило их настроение. От былой беспечности не осталось и следа…

Алексей поднялся и, предложив Вере руку, сказал:

– Накинь что-нибудь теплое. Пойдем-ка пройдемся. Вечер уж очень хорош…

Она видела, что все пережитое нахлынуло на него, наполнив душу горьковатым привкусом воспоминаний…

Они побрели, обнявшись, по опустевшему поселку, – дачники уже начали разъезжаться – летний сезон окончился, детей ожидала школа, а взрослых – нелегкий рабочий год… Дождливая, промозглая осень. И долгая муторная московская зима…

– Алешенька, не надо грустить… ведь все хорошо! Все целы и невредимы, а мы… теперь мы обрели свое право на счастье. Можно сказать, мы искупили свою вину перед ней… перед Олей!

– Каждый из нас в чем-то виноват друг перед другом… И всего не искупишь… – Алексей остановился и взглянул в глаза своей возлюбленной, недавно ставшей его женой, – они обвенчались на прошлой неделе, на яблочный спас…

– Не думай об этом! – Зеленоватые Верины глаза сверкнули золотистыми всполохами. – Мой любимый, не надо об этом… С Оленькой, слава Богу, ничего не стряслось – мы подоспели вовремя! И Берта с Вальтером… Как ты думаешь, они приедут на Рождество, как обещали?

– Наверно, приедут… и девчонок своих привезут! Москву им покажем… – При этой мысли Алеша повеселел и крепко обнял жену за плечи. – Да… До чего же загадочна жизнь! Как странно все то, что произошло с нами… Я так до конца во всем этом и не разобрался… Почему Никита все же решил вызвать полицию? Как догадалась Ольга, что вот-вот обрушится дом?

– Она не догадалась… По-моему, она это почувствовала. Ведь у нее дар ясновидения!

– Да. Жестокий дар, надо сказать…

– Все дары жестоки по-своему… Но это ведь такая радость – иметь особый творческий дар! Как твой, например… А Ольга… Как думаешь, она выздоровеет? Берта говорила, что припадок, который последовал на следующий день после всех этих жутких событий, был самым тяжелым…

– Она справится – она же сильная! Берта сказала, что у балерин необычайно крепкий организм. Она под присмотром Берты и Вальтера… А кроме того, с ней рядом Никита.

– Ты думаешь… – Вера с надеждой взглянула на Алексея.

– Да, я уверен! Они будут вместе. Он так любит ее… Удивительно, как получилось, что они ни разу не пересеклись здесь, в Москве, когда мы с Ольгой еще были женаты… Впрочем, мы тогда с Никитой практически не общались – он долгое время вообще ни с кем не контачил, жил в полной изоляции. Этаким отшельником! Любовь свою тайную лелеял… Он ведь мне все рассказал там, в Германии. Когда меня уже из больницы выписали. Но зато теперь он вознагражден сполна! – порадовался Алеша. – Теперь они вместе…

– Думаешь, она переберется к нему?

– Не думаю – уверен! Только ей понадобится какое-то время, чтобы в себя прийти… Но Никита это хорошо понимает. И не торопит ее. Отдышаться дает… Он большой молодец!

– Да… Алешенька, помнишь тот наш разговор о драконе? О творчестве… Знаешь, мне теперь ничего не страшно! Мне кажется, мой страх – мой дракон – куда-то исчез… Особенно после венчания. Мы вместе, а значит, мы со всем справимся! Слушай, а кто все-таки купил у тебя все портреты Ольги? Почему ты от меня это скрываешь?

– Я не скрываю, просто не хотел возвращаться ко всему этому. Берги купили. Когда Вальтер узнал, что у меня в Москве есть портреты их спасительницы, он тут же попросил меня их продать. И выложил гораздо большую сумму, чем я называл… Вернувшись, я сразу же оформил в Министерстве культуры все нужные документы на вывоз и передал их с приятелем, который ехал во Франкфурт. А деньги Вальтер отдал мне еще в Германии, даже не видя картин… Теперь они, наверное, в доме. Он, скорее всего, уже восстановлен – у них это быстро делается!

– И все-таки почему он обрушился? – Вера в который раз возвращалась к тем страшным событиям, которые им довелось пережить.

– После той… вспышки рухнули стены этого подземелья. Оно ведь, оказывается, было прямо под домом. И шло дальше, за пределы имения. Настоящий подземный ход! Полицейские потом его долго исследовали, археологов вызывали… Но те ничего не нашли. Только куски какого-то оплавившегося металла. Они не смогли выяснить, какого он был происхождения. Какой-то неизвестный металл. Некоторые предполагали, что он – органического происхождения.

– А может, это и есть рог Роланда? – предположила Вера. – Ну, не буду, не буду! – прильнула она к мужу, видя, что эти воспоминания неприятны Алеше. – Пойдем-ка к дому, стемнело совсем.

Они повернули назад. Сырой и холодный августовский вечер пронизал их тела легким ознобом. Хотя скорее этот озноб был следствием воспоминаний о событиях уходящего лета…

Как ни допытывалась Вера, что произошло тогда во тьме подземелья, Алеша не смог ей толком ничего объяснить. Он и сам этого не знал. Помнил только, что они продвигались вперед по каменному тоннелю, подгоняемые командами Веренца, под прицелом его пистолета. У них был только один фонарик, который едва освещал сырые своды каменного коридора. Когда они оказались в помещении, напоминающем небольшую камеру, впереди что-то блеснуло. Веренц что-то крикнул по-немецки, Алеша разобрал только слово «Роланд» – видимо, мошенник подумал, что нашел то, что искал! Он, оттолкнув обоих, кинулся вперед и исчез в вязкой, густой тьме. За этим последовала вспышка такого света, что Алеша почувствовал, что ослеп, и провалился в беспамятство. Больше он ничего не помнил. Только один раз он как бы нехотя упомянул, будто ему показалось, что эта вспышка была раздвоенной и напоминала чьи-то гигантские нечеловеческие глаза… Глаза, чей взгляд убивает на месте!

Вернувшись в дом, они разожгли камин – Алеша сложил его сам, чем очень гордился, – и долго сидели, глядя на огонь, пылавший ровно и горячо. Это был укрощенный огонь домашнего очага. Но теперь они знали, что есть еще и другой – опасный, губительный пламень дракона… Творчество… Какая сила скрыта в этом священном даре, способном спалить человека? Как укротить в себе этот дар, способный выйти из повиновения?.. Как уберечь их вновь обретенный покой от опасности, затаившейся где-то внутри?..

Они знали ответ: любовью! Любовь – вот то, что не страшится любого огня! Благая сила, в которой сокрыт отсвет высшей любви Творца, дарованной человеку! Они постигли любовь и знали: что бы ни случилось, она сохранит их, только бы ее не предать…

Но они знали, что нет такой силы, нет такой власти, которая заставила бы их предать свою любовь. Они сохранят ее наперекор времени, веку, стране… любым обстоятельствам!