Обреченная на счастье

— Это ваш муж?

— Нет. — Кофе все-таки выплеснулся чуть-чуть на стол, и я, поставив чашечку, ткнула в пятно пальцем и стала растирать лужицу по столу.

— Жених?

— Псих.

Молодой человек бросил взгляд в сторону моего преследователя и сказал:

— Похоже.

Я улыбнулась ему в ответ. Наконец-то мне попался единомышленник.

— Мне нужно идти, — объявила я под пристальным взглядом молодого человека, когда пауза затянулась.

— Куда?

— Замуж выходить.

— Боже, все женщины идут в одну сторону! — Он приложил руку ко лбу и тут вспомнил, что у него там ссадина. — У вас зеркальце есть?

— Нет, — сказала я.

— Как же так? Вы разве не пудрите носик? Не смотрите на свое отражение время от времени?

— Зачем?

— Ну, — протянул он, — так делают все женщины. Это у них такой инстинкт.

— Им, наверно, есть что высматривать в этом зеркальце, — сказала я.

— Серафима, вы напрашиваетесь на комплимент?

Собственно говоря, он вот уже минут десять сидел за столиком и рассматривал меня, словно пробуя незнакомый продукт и все не решаясь вынести заключение по поводу того, относится он к группе деликатесов или так, дрянь какая-то. Что-то в нем было успокаивающее, и мне не хотелось уходить, чтобы снова окунуться в свою беспросветную жизнь. Но я испугалась, что, распробовав незнакомый продукт, молодой человек брезгливо поморщится и уйдет первым, поэтому встала:

— Мне пора.

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но только покачал головой и кивнул.

— Ну что ж…

Подошла официантка, я расплатилась за две чашечки кофе, а он заказал еще одну и остался сидеть за столиком.

Теперь мне предстояло пройти мимо зеркальных очков и выбраться на Невский. Я напряженной походкой пошла к выходу, слыша, как мой преследователь подзывает официантку, и уже предчувствуя его шаги за спиной. В это время в зал входила семейная пара с девочкой лет семи, которая скакала на одной ножке и громко болтала. Я прошла мимо, но вслед мне все еще несся ее голос: «Теперь понятно, почему это кафе называют „лягушатником“, смотрите, оно все замаскировано под болото, а вон дядя в зеленой рубашке…»

Внутри сработал механизм самосохранения, я развернулась на каблуках и пошла обратно, столкнувшись при входе в зал с лязгающим человеком. Он притормозил, но все-таки вышел, решив, очевидно, подождать меня на улице. Почему я решила вернуться? Да, собственно, я даже и не принимала никакого решения. Это сработала детская интуиция, надежда на лучшее, вера в сказку и в хороший конец. Последнее место, связанное с лягушками, мне не хотелось покидать просто так, мне приспичило посидеть здесь еще немножко, пока меня не гонят. Может быть, тот парень в зеленой рубашке с трижды увеличенными глазами и есть моя последняя надежда на спасение. А если нет — и он посчитает меня навязчивой дурой, то мне все равно хуже от этого не станет. Только бы вырваться из того будущего, куда меня так активно заталкивала судьба и которое уже наложило на меня свою когтистую лапу.

— О! — сказал мой новый знакомый. — Вернулась девушка с романтическим именем.

Я приготовила несколько версий относительно причины своего возвращения, но тут все они вылетели из моей головы.

— Кофе, — бросил он официантке на расстоянии.

— Ни в коем случае, у меня нет больше денег, — запротестовала я.

— Вы меня угощали, теперь я угощаю вас, — сказал он, имитируя грузинский акцент. — Почему вы вернулись?

Мне, честное слово, хотелось рассказать ему обо всем. Как я потеряла квартиру и работу, как постепенно превращаюсь в неврастеничку, потому что за мной по пятам ходит странный тип, как собираюсь замуж, словно в петлю, и, подобно душевнобольной, все еще верю в предсказание о спасительной лягушке. Я даже открыла было рот, но, представив выражение его лица после первых же аккордов моего какофонического повествования, передумала и махнула рукой. Это был жест обреченного, отчаявшегося человека, и мой собеседник перестал улыбаться:

— У вас неприятности?

Я часто закивала и вцепилась в кофейную чашечку, которую принесла официантка, чтобы не разреветься.

— Это ничего, — сказал он мягко, — обычная полоса невезения.

Я снова открыла рот, собираясь объяснить, что полоса невезения — это вся моя жизнь, а сейчас у меня полоса убийственного, ужасного, доходящего до абсурда невезения. И, похоже, она никогда не кончится. Но слезы стояли уже где-то в горле, мешая вымолвить хоть слово, поэтому я как глухонемая только помахала в воздухе рукой, и снова ничего не сказала.

— Кстати, меня зовут Федор, — сказал молодой человек и, пошарив в кармане, выдал мне визитку. — Дар Божий.

— Угу, — буркнула я.

— Вот мы уже и знакомы, — заметил он. — Давайте теперь разговаривать!

— О чем? — тупо спросила я.

— О чем-нибудь радостном, а то вы сейчас совсем прокиснете.

— Не знаю я ничего такого, — честно призналась я.

— Ну хорошо, тогда расскажите мне, кто был этот тип в зеркальных очках?

— Ох, если бы я знала.

— А я думал, вы знакомы.

— Нет, он ходит за мной по пятам, вот и все.

— Что значит — все? А зачем ходит?

— Он со мной не разговаривает, ходит — и все.

— Здорово. Может быть, он в вас тайно влюблен?

— Знаете, я его боюсь. И мне кажется, что он вовсе не влюблен в меня, а совсем наоборот. Я никак не могу от него отвязаться.

— Могу помочь, — предложил Федор, — я на машине — оторвемся.

— Это не поможет. Во-первых, ехать мне особенно некуда. А во-вторых, куда бы я ни поехала, он меня везде находит.

— И вы его совсем не знаете? — недоверчиво спросил Федор.

— Абсолютно. Я его встречаю повсюду только последние несколько дней.

— А что произошло несколько дней назад?

— Несколько дней назад в моей жизни начался обвал. Я в одночасье потеряла квартиру, работу, подругу и наконец временное пристанище.

— Это уже что-то по моей части, — произнес он.

— Вы врач? — насторожилась я.

— Адвокат, — засмеялся он, тыча в визитку, которую я все еще держала в руках.

— В любом случае — у меня нет денег на адвоката, — вздохнула я, стараясь не показаться побирушкой, просящей о бесплатном одолжении. — У меня больше ничего нет. Поэтому я вынуждена выйти замуж…

— А это уже что-то из другой оперы, — скептически пожал он плечами. — Может быть, вы специально все это подстроили, чтобы ваш знакомый был вынужден сделать вам предложение?

— Он мне его уже делал сто тысяч раз, — резко сказала я. — Но я не хочу. А теперь мне деться некуда!

— Чего только женщины не придумают, чтобы тащить мужиков под венец! Вот моя секретарша тоже решила почему-то, что лучшего мужа, чем я, ей не найти. Ходила все, вздыхала, глаза закатывала, юбку каждый день укорачивала, а две недели назад кинулась на меня.

— Как кинулась? — не поняла я.

— А вот так. Как мужчина на женщину в диких лесах Амазонки.

Я передернула плечами, представив себе на минуточку эту сцену.

— А вы?

— Отбился, — гордо сказал он. — И уволил ее. Сегодня последний день отрабатывала. Вон, звонила только что, спрашивала, не передумал ли я. Поэтому, знаете, Серафима, я терпеть не могу женщин, которые хотят замуж.

— А я и не хочу, мне деться некуда.

— Да что же вы такая беспомощная? Найдите работу, снимите комнату, разберитесь со своими проблемами.

— На работу не берут в один день, и комнату в долг вряд ли сдадут.

— Так, — сказал он, взглянув на часы, — время мое на исходе. Работу могу предложить. Компьютер знаете?

— Знаю, — соврала я.

— С документацией работать умеете?

— Умею, — терять мне было нечего.

— Печатаете быстро?

— Не очень.

— Но хоть грамотно?

— Разумеется.

— Беру секретаршей. Но аванса не дам. Пошли.

Федор расплатился и направился к выходу, а я засеменила за ним на некотором расстоянии.

10

На улице перед кафе стоял мужчина в зеркальных солнцезащитных очках и читал бесплатную газету. Федор демонстративно взял меня под руку и, пройдя немного по проспекту, потащил куда-то под арку в подворотню. Там он подтолкнул меня к подъезду, а сам притаился за углом.