Обреченная невеста

Дениз Робинс

Обреченная невеста

Пролог

Неистовый лай охотничьих собак эхом отдавался в темном лесу, который мрачно, словно нахмурившись, возвышался над долиной Элсбери. Ветер разорвал угрюмые осенние облака, и их куски разлетелись по небу. Вдруг хлынул дождь, и потоки воды скрыли весь пейзаж. В три часа дня охота, организованная Дензилом, лордом Чевиотом, закончилась, но еще долго охотничьи собаки рвали зубами измученное тело оленя. Кровь била ключом из сотен рваных ран, оставшихся в тех местах, которых касались зубы и когти собак.

Этот день был длинным и печальным для всех участников охоты его светлости. Королевское животное достаточно их погоняло, и только в последний час свора собак напала на след, выгнала несчастного оленя из убежища и заманила в чащу.

Чевиот не стал ждать, чтобы полюбоваться предсмертной агонией своей добычи. Он был в мрачном настроении, которое соответствовало этому дню, предвещавшему бурю. В такие моменты друзья, которые хорошо его знали, всячески избегали встреч с ним. Чевиот, круто развернувшись и пришпорив своего огромного черного скакуна, бока которого уже были покрыты пеной и кровью, понесся, как помешанный, по тернистой дорожке, которая вела из леса на открытую местность. Друзья смотрели ему вслед, перешептываясь и наблюдая, как он направился к вершине холма, на котором виднелись призрачные очертания Кедлингтон-Хаус, усадьбы Чевиотов.

Во всем Бэкингемшире не было человека с такой репутацией, как у мистера Чевиота. Он был необыкновенно жесток и был способен насмерть загнать лошадь. Женщины поговаривали, что ему было все равно, чье сердце разбить – лошади или девушки, – лишь бы это давало ему удовлетворение. Его характер был отнюдь не привлекателен, но его огромное богатство и знатность древнего рода делали его «персоной грата» в домах большинства дворян в Лондоне и Бэкингемшире.

Дождь лил как из ведра. Чевиот, как демон, гнал коня вверх по крутому склону, помогая себе кнутом и шпорами. Он торопился добраться домой, к сухой одежде, камину и крепкому вину.

В сгущавшихся сумерках всадник и конь казались одним целым на фоне бушующей непогоды.

Несомненно, этот тридцатилетний дворянин имел эффектную внешность. Он был очень высокого роста и казался сравнительно тонким, но плечи у него были широкие и могучие. Он где-то обронил зеленую австрийскую шляпу, которая была на нем утром, и сейчас длинные густые волосы цвета воронова крыла были кудрявыми и мокрыми от дождя. У него были глубоко посаженные пронзительные соколиные глаза: они были налиты кровью и смотрели зло. Причиной этого было неприятное происшествие, которое случилось в Кедлингтоне прошлым вечером.

Дом был полон гостей, которых Чевиот пригласил на сегодняшнюю охоту. Среди них были две женщины, которые приехали в Кедлингтон вместе со своими мужьями-охотниками.

Одну из женщин звали Сибил Форминстер. Ее мужа пригласили в Кендингтон большей частью потому, что он, лорд Форминстер, был первоклассным стрелком и дуэлянтом. Она сразу привлекла внимание Чевиота.

Форминстеры только недавно поженились. Сибил отличалась красотой: у нее были длинные золотистые волосы и блестящие синие глаза. Она была хорошей наездницей. Всем было известно, что она была так же непорочна, как и красива, и очень любила своего мужа. Было довольно необычно, что такая красивая молодая женщина приехала в Кедлингтон.

Чевиот не хотел жениться, и его любовницы, которых он часто менял, редко были порядочными женщинами и не принадлежали к его классу. Чевиот считал, что быть порядочным скучно.

Прошлым вечером во время богатого званого обеда, который давал хозяин, молодая леди Форминстер сидела по правую руку от хозяина. Ее муж, Джордж, заметил, что Чевиот непрерывно близко наклонялся к ней и что-то шептал на ухо, из-за чего Сибил было трудно пить и есть. Лицо ее раскраснелось, и она выглядела возбужденной. Чевиот выпил больше, чем обычно, и внезапно в нем вспыхнула страсть к белокурой красавице. Джордж Форминстер продолжал мрачно наблюдать за ними и уже жалел о том, что привез свою жену в Кедлингтон, несмотря на грядущую охоту и радушие хозяина. Он еще раньше сомневался, брать ли жену с собой, поскольку не любил Чевиота. Но его привлекла охота на оленя – в округе это происходило не так уж часто.

Потом тихо заиграли музыканты, и большая часть гостей собралась в библиотеке поразвлечься игрой в карты. А Сибил, без сопровождающих, пошла в галерею, чтобы посмотреть на старые фамильные портреты Чевиотов: она любила живопись.

Ничего не подозревая, Сибил учтиво поприветствовала хозяина. Он выглядел великолепно в своем темно-красном фраке и цветастом атласном жилете, на ногах были элегантные, плотно облегающие рейтузы. Но вскоре он раскрыл свои злые намерения, которые созрели в его возбужденной голове. Видя, что он пьян, она попыталась ускользнуть от него. Но он схватил ее и начал горячо обнимать. Она вырывалась и протестовала, но он шептал ей безумные предложения: – Ты свела меня с ума своей белоснежной и золотой красотой. Я подарю тебе весь мир, если ты бросишь Форминстера и уйдешь со мной, – при этом выглядел таким бешеным и объятым страстью, что девушка испуганно закричала.

Джордж Форминстер услышал крик и поспешил на помощь своей жене. Оба мужчины были хорошими фехтовальщиками и обнажили шпаги.

В считанные мгновения веселое настроение исчезло, все побросали карты. Мужчины окружили дуэлянтов: в портретной галерее при свете мерцающих свечей оскорбленный муж дрался с Чевиотом.

Через несколько секунд несчастный Джордж Форминстер упал. Он был серьезно ранен, и лишь чудом клинок миновал сердце. Чевиот оказался более искусным фехтовальщиком. И пьяным и трезвым, он умел пользоваться своим гибким запястьем с почти дьявольским проворством.

Молодая жена, которая, опустившись на колени, рыдала над телом своего потерявшего сознание мужа, уже потеряла для Чевиота свою привлекательность. Он больше не смотрел в ее сторону и был взбешен разразившимся скандалом, так как хотел просто поразвлечься. Теперь он был мертвенно-бледен, а на лбу выступили капли пота. Он поправил растрепавшееся кружево на своем воротнике и швырнул шпагу на пол. Затем он поклонился гостям, которые стояли рядом разинув рты, и сказал:

– Вечеринка окончена. Пошли спать, завтра нам надо рано встать, чтобы идти к месту сбора.

Никто не решился противоречить ему. Люди, окружавшие его, как правило, беспрекословно делали то, что приказывал Чевиот.

Час спустя все успокоились и о том, что случилось, больше не говорили. Экипаж Форминстера уехал, увозя из Кедлингтона все еще не пришедшего в сознание Джорджа и его жену. Личный домашний врач Чевиота отправился вместе с ними.

Но воспоминание о случившемся не давало Чевиоту покоя и испортило ему весь остаток дня. Он ненавидел слабость ни в себе, ни в других. Он злился за то, что выпил лишнего и оскорбил Сибил Форминстер. Губы маленькой дурочки, размышлял он, не стоили этого поцелуя и тем более его последствий. Он потерял одного из лучших стрелков. Форминстер, без сомнения, выздоровеет, но очевидно, что никогда больше его нога не переступит порог Кедлингтона.

Всю жизнь Чевиот наживал себе больше врагов, чем друзей. О нем ходили всякие слухи, и женщины боялись его, однако мужчины считали его интересным, а женщины соперничали друг с другом за его внимание. Выйти замуж за Чевиота и стать хозяйкой Кедлингтона, самого красивого особняка в Бэкингемшире, стало бы триумфальной победой для любой.

Высокие деревья в парке неясно прорисовывались в тумане. Чевиот замедлил шаг и подъехал поближе к вершине холма. В домике сторожа мерцал огонек. Здесь было тихо. Даже звуки охотничьего рога и какофонии рычащей кровожадной своры в лесу не доносились сюда. Его одежда была мокрой, и ему было холодно. Он собирался взять экипаж и уехать в Лондон, чтобы поиграть в карты у Уайта, а затем поужинать с какой-нибудь симпатичной женщиной, более податливой, чем Сибил Форминстер.