Ветер перемен

Инид Джохансон

Ветер перемен

1

Утопая босыми ступнями в мягком ковре, она бесшумно приблизилась к кровати. И только теперь осознала, что задуманный ею откровенный разговор необходимо вести, по крайней мере, в халате, скрывающем излишне пышные округлости, которые отчетливо вырисовывались под тонким ситцем короткой ночной сорочки.

Однако ночь выдалась жаркая, и Алисия с трудом соображала, вновь и вновь репетируя в уме свою речь. Как бы то ни было, теперь это не имело значения: Норман спит и будить его она не станет.

С гулким стуком в висках она осторожно опустилась на кровать. Нормана все еще лихорадило, на смуглой коже блестели капли пота, простыня сбилась к бедрам. Она ощутила запах виски, которым он сморил себя, и ею овладело чувство безысходной тоски. Слава Богу, думала Алисия, что болезнь и алкоголь усыпили его.

Он такой красивый. Ни одна женщина не устоит перед ним, выбирай любую. Какой же надо быть дурой, чтобы тешить себя надеждой, будто она способна очаровать его!

Горячие слезы обожгли глаза. Она сморгнула их, твердя себе, что следует благодарить судьбу, избавившую ее от позора и унижения.

Ведь если бы он не спал и она выложила бы ему весь свой бред, смущению обоих не было бы предела — теперь она это ясно понимала. Его доброе расположение объясняется только тем, что Норман не лишен чувства сострадания и жалеет отвергнутую матерью неуклюжую юную простушку, которая в роскоши поместья хватает ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды.

Значит, решено: она отправится в Штаты и там попытается как-то устроить свою жизнь. Но прежде позволит себе насладиться этими тайными мгновениями тоскливого счастья подле человека, которого любит глубокой всепоглощающей любовью, до мучительной боли в сердце. Посидит рядом всего лишь несколько минут, молча прощаясь с ним.

С глазами, полными слез, Алисия осторожно, нежно-нежно коснулась голого мужского плеча. Меньше всего ей хотелось разбудить его, но как же она уедет, не унося в памяти ощущения кожи под подушечками ее любящих пальцев?

Он весь горел, обливался потом. Алисия тронула его лоб с прилипшими спутанными прядями темных волос, ласково очертила контуры шероховатых скул, жестких губ. А потом, просто потому что не могла остановиться, провела ладонью по мускулистой руке до самых кончиков длинных пальцев, сложенных в неплотно сжатый кулак.

Поглощенная созерцанием любимого, Алисия совершенно забыла об осторожности и опомниться не успела, как тот вдруг открыл глаза и, стиснув ее запястье, притянул ладонь к своей широкой груди. Она ощутила под рукой частые тяжелые толчки сердца.

И уже не было времени объяснять, что она делает в его комнате, ибо губы Нормана слились с ее губами в горячем опьяняющем поцелуе, лишившем Алисию способности рассуждать здраво. Она окунулась в пучину страсти, его и своей собственной, закружившей их в водовороте наслаждения.

Необходимость спрашивать, сможет ли он когда-либо полюбить ее, отпала сама собой. Ответ она получила!..

Алисия проснулась в своей постели, хотя не помнила, чтобы возвращалась к себе в комнату. Значит, это Норман перенес ее! Ее душа пела от счастья, сердце рвалось из груди. Она даже не могла помыслить, сколь восхитительной окажется близость с Норманом. Разве любил бы он ее с такой страстью, будь она ему безразлична?

В приподнятом настроении и с легким звоном в голове Алисия отправилась завтракать. Сегодня они поговорят. Нужно наконец решить, как быть со Штатами, хотя после минувшей ночи обсуждать этот вопрос не имело смысла. Ее будущее здесь, с человеком, которого она любит!

Элегантно обставленная столовая была пуста. Взглянув на часы, Алисия поняла, что поторопилась. Миссис Фирс не накрывает на стол раньше половины десятого, поскольку мать с отчимом не имеют привычки подниматься рано.

На ее губах заиграла радостная улыбка, янтарные глаза засветились нежностью. Она отнесет завтрак Норману в комнату. Сок, тосты, мед и кофе. Они побеседуют наедине. Когда она признается ему в любви, он скажет, что тоже любит ее, а потом поцелует и…

Сердце заколотилось так быстро, что Алисия едва не задохнулась, от вожделения по коже побежали мурашки. Она быстро развернулась… и увидела в дверях столовой Нормана.

У Алисии отнялся язык. Схватившись рукой за грудь, чтобы утихомирить бешено забившееся сердце, она с обожанием смотрела на него. Вид у Нормана был бледный, словно ночь выпила из него все соки. Серые глаза на обескровленном лице казались темнее, в уголках губ прорезались морщинки — приметы усталости и душевного напряжения.

Он провел ладонью по мягким темным волосам. Алисия жаждала собственноручно повторить его жест, но не смела, понимая, что подобная фамильярность недозволительна, пока Норман не совсем здоров.

— Давай приготовлю тебе что-нибудь, — предложила она с тревогой в глазах. — Кофе, сок, яичницу… что угодно.

Норман мотнул головой и на мгновение смежил веки. По впалым щекам, с по-мужски резко очерченными скулами, скользнула тень. А когда он посмотрел на нее, во взгляде сквозило сожаление, как и в его голосе:

— Относительно прошлой ночи… Прости, что так вышло. Даже передать не могу, сколь глубоко я раскаиваюсь в случившемся. Ты знаешь, я искренне привязан к тебе, Алисия. И мне вовсе не хочется, чтобы ты страдала из-за меня.

— Я не страдала! — выдохнула она. — Как можешь ты думать так? Минувшая ночь… — Алисия зарделась, вспоминая: Норман открыл для нее совершенно новый мир. Она судорожно сглотнула. — Прекраснее мгновений я еще не знала в своей жизни.

Ей хотелось прильнуть к нему, положить голову на его широкую грудь, но неприступностью своего облика Норман словно пригвоздил ее к полу. В глазах Алисии защипало от жгучих слез.

— Не жалей о том, что произошло, прошу тебя. Я этого не вынесу. Во всем виновата я одна, ты же знаешь. — Разумеется, это ее вина. Она застала его врасплох, воспользовалась тем, что он болен. Бесчестный поступок!

— Нет. — Норман отвернулся — руки засунуты в карманы плотно сидящих джинсов, широкие плечи под серой спортивной фуфайкой будто окаменели. — Вина полностью моя. Я на восемь лет старше и должен был контролировать себя, черт побери! Следовало немедленно отослать тебя к твоим плюшевым мишкам!

— Не говори так. Я не ребенок! — воскликнула Алисия с болью в сердце. Она теряет все, на что смела надеяться. Теряет его. Этого нельзя допустить. И она не допустит! — Норман… я люблю тебя! Неужели ты не понимаешь?

Он медленно развернулся и посмотрел ей в лицо. Черты его разгладились, взгляд смягчился. В душе Алисии вновь затеплилась надежда, мгновенно уничтоженная тихими словами:

— Тебе это только кажется, поверь мне. Прошлой ночью… для тебя это было впервые.

На небритых щеках Нормана выступил и тут же исчез слабый румянец, но глаза, прикованные к ее лицу, смотрели не моргая, словно одним лишь усилием воли он рассчитывал внушить ей то, во что хотел верить сам.

— Поэтому вполне естественно, что ты вообразила…

— Я не вообразила! Не держи меня за круглую дуру! — Гневное восклицание Алисии стерло выражение стыда и жалости с его лица, в прищуренных глазах появилась настороженность. — Я полюбила тебя в ту же секунду, как только увидела, и с тех пор люблю! — Норман должен знать, сколь искренне и глубоко ее чувство. Нельзя, чтобы он думал, будто она кинулась ему на шею в порыве сиюминутной прихоти.

Норман не обозвал ее лгуньей, лишь сказал безучастно, с какой-то опустошенностью в голосе:

— Тебе восемнадцать лет, Алисия. И для своего возраста и нынешнего времени ты поразительно чиста и целомудренна. Если ты что-то и испытываешь ко мне, — это наверняка обычная детская влюбленность. — Он протянул руку, чтобы коснуться ее, но тут же отдернул и вновь сунул в карман. — Поверь мне, крошка, ты еще совсем юное существо и потому не способна разобраться в собственных чувствах. И я не готов позволить себе и далее оскорблять твою невинность более того, что уже позволил. Постарайся забыть о том, что произошло. У тебя впереди целая жизнь, и при любых осложнениях ты всегда можешь рассчитывать на меня, если мои слова для тебя еще что-то значат.