Возвращение русской гейши

Митихиро принес букет из белых и красных роз и бутылку «Мидори», ликера со вкусом дыни. Мы вежливо поздоровались, словно малознакомые люди. Он церемонно поднес мне букет. Я пригласила его в гостиную, а сама отправилась на кухню. Быстро приведя ее в порядок, я накрыла на стол и позвала Митихиро. Он зашел и с легким изумлением глянул на блины.

— Что это? — спросил он, присаживаясь за стол.

— Русские блины, — ответила я. — Их традиционно делают такими большими, потому что они символизируют солнечный крут. У нас их едят с разными начинками. У меня тут есть сливовый джем и мягкий соевый сыр. С чем ты хочешь?

Я поставила перед ним чашку и налила чай. Неловкость почему-то нарастала. Митихиро и раньше был несколько закрепощенным молодым человеком, но сейчас я чувствовала, что ему явно не по себе.

«А может, не нужно было говорить, что блины символизируют солнце? — предположила я. — Откуда я знаю? Вдруг у них нельзя есть «солнце»? Но ведь в японской кухне тоже есть блины, правда, меньших размеров».

Глядя на зажавшегося Митихиро, я начала раздражаться. Все-таки хотела сделать ему приятное, приготовила собственноручно блины. А он сидит с опущенными глазами. Наш бы простой русский парень уже уплетал давно за обе щеки да хозяйку нахваливал.

И тут я вдруг поняла, что веду себя, как обычная жена на кухне.

«Неужели отсутствие специального грима, прически и кимоно может так влиять на мое поведение? — подумала я. — А ведь госпожа Цутида не устает повторять, что гейша — это состояние души. Как же мне далеко еще до настоящего профессионализма!»

Я мгновенно изменила выражение лица и смягчила тембр голоса. Начав разговаривать легко и непринужденно, я решила воспользоваться так называемыми «скрытыми символами». На мужчин они всегда действовали безотказно.

— Ты с чем любишь блинчики? — ласково спросила я, пододвигая к нему тарелочку. — У нас блины едят руками. Скручивают вот в такую колбаску, — добавила я и свернула блин, с удовольствием увидев, как Митихиро задержал взгляд на моих пальцах, — затем обмакивают его конец, — я плавно всунула кончик в массу белого соевого сыра. — И отправляют в рот, — закончила я.

Митихиро, не отрываясь, наблюдал, как я мягко обхватила губами измазанный сыром конец свернутого в трубочку блина. Я увидела, как его лицо заливается краской.

— Но если тебе не хочется пачкать руки, то я могу покормить тебя сама, — спокойно добавила я и присела рядом.

Обмакнув блин, я поднесла его к губам Митихиро. Он покорно откусил, посмотрев на меня немного беспомощно. Я, глядя ему в глаза, откусила от его блина и тихо проговорила:

— Вкусно, не так ли? Особенно с соусом. Тогда блин так легко скользит от этой смазки и просто сам входит в рот.

Митихиро на этих словах зарделся, как юная девушка.

Когда мы наелись и перешли в гостиную, настроение Митихиро было совершенно другим. Он смотрел на меня с плохо скрытым вожделением, его скованность полностью исчезла. Я предложила кофе и ликер, но ему было уже и так хорошо. Он развалился в кресле, а я устроилась на полу возле его ног. Скоро мы оба заняли позицию «бутон к бутону»…

Когда наши «фрукты» лопнули практически одновременно, Митихиро встал и ушел в ванную. А я задумалась, продолжать или нет. Вагинальный секс все еще страшил меня, особо после последней неудачной попытки со Стасом в деревне. И я решила, что не стоит.

Митихиро вернулся и уселся рядом, медленно поглаживая мою грудь.

— Ты — удивительная девушка, Таня, — тихо проговорил он. — Ни с кем мне не было так легко!

Я услышала, как изменилось его дыхание, и мягко высвободилась.

— Извини, — ласково сказала я. — На минутку.

Я ушла в ванную и приняла душ. Платье надевать не стала, а завернулась в длинный махровый халат. Когда я зашла в гостиную, Митихиро, по-прежнему обнаженный, стоял возле полочки и держал в руках куклу гейши.

— Это знаменитая Чио-сан, — сказала я. — Хозяин квартиры обожает этот персонаж.

— Я знаю историю мадам Баттерфляй, — улыбнулся Митихиро. — Но она не покончила с собой, как думают европейцы, черпая свои сведения из либретто оперы. После измены своего возлюбленного она вышла замуж за японца.

«Надо же! — подумала я. — Как все интересуются своей историей и даже гейшами. Если бы мы так знали истории наших неординарных личностей!»

— Но с такой концовкой опера явно выигрывает, — добавил Митихиро, аккуратно ставя куклу на полочку.

Он повернулся ко мне, и я заметила, что его маленький «нефритовый стебель» начинает наливаться.

— Как твои дела? — непринужденно спросила я, садясь в кресло и запахивая раскрывшийся халат.

— Неплохо, — ответил Митихиро.

— Налей мне ликер, — спокойно сказала я и тут же прикусила язык.

Гейша должна наливать спиртное, а не гость. Но Митихиро молча кивнул и вышел на кухню. Скоро он вернулся, неся бутылку и два бокала. Устроившись на ручке кресла, он подал мне бокал. Мы выпили.

— Как адвокатская практика? — продолжила я гнуть свою линию.

— Неплохо, — ответил он и снова выпил.

«Может, мне сильно напиться и это избавит от страха?» — мелькнула мысль.

Но завтра мне нужно было вновь на занятия к восьми утра, и голова должна была быть свежей. Я почувствовала, как Митихиро гладит мои распущенные волосы, и повернула к нему голову. Его глаза блестели. Я вспомнила сегодняшнюю лекцию. Один из видов контакта назывался «сумата» — сношение между бедер. Другой «текоки» — (от «те» — «рука» и «коки» — звук, который получается при трении или полировке) — доведение партнера до оргазма руками.

«А почему бы не объединить эти способы?» — подумала я и улыбнулась, поцеловав Митихиро.

Его «нефритовый стебель» мгновенно отреагировал. Я скинула халат и легла животом на кресло, встав коленями на пол. Митихиро опустился вниз и начал нежно целовать мои ягодицы. Я почувствовала, как его член тычется в мои «яшмовые ворота» и рукой направила его ниже, между своих сжатых бедер. Затем, смочив слюною пальцы, стала мягко сжимать головку, которая то пропадала, то появлялась между моих ног. Митихиро убыстрил движения. И вот я услышала, как он вскрикнул, и сперма брызнула мне в ладонь.

Из тетради лекций Сайюри:

Трущиеся женщины — фантазия о гиперсексуальных и перевозбужденных женщинах. Они изнывают от желания и начинают тереться промежностью о разные предметы соответствующей высоты: углы столов, низкие оградки, лестничные перила и т. п., всегда в общественном месте. Женщин часто представляют с огромными, пухлыми, похожими на мужские яички половыми губами. Фетиш на топорщащиеся гениталии — развитие фантазии о трущихся женщинах. Представляют женщин с очень большими, выступающими, торчащими наружу гениталиями. Точнее, даже с гигантскими. Но всегда прикрытыми обтягивающими шортами, из которых они выпирают словно подушки.

Истязания носа — разновидность садомазохистских «ганмен коогеки» — «нападение на лицо», где предметом внимания становится нос. Сначала фетиш состоял в том, что женщине в нос вставляли пальцы и тянули вверх, что превращало нос в свиной пятачок. Но в последнее время фантазия получила развитие: теперь используются тонкие цепочки, зажимы, клипсы, порой затейливо изготовленные, которые вставляются в нос и тянут его в ту или иную сторону. Иногда картина дополняется с помощью стоматологического расширителя.

Кусуко — фантазия, связанная с вагинальным расширителем (медицинский инструмент, используемый для гинекологического исследования влагалища). Он выглядит как утиный клюв. По сравнению с другими странами японцы очень и очень увлекаются играми с расширителем. Это, по всей видимости, связано с измерительным фетишем. Применение расширителей обычно даже за рамками узких жанров медфетиша. Юная пара влюбленных может предаваться вполне стандартной сексуальной прелюдии, а потом вдруг они пускают в ход расширитель.