«Молчи» (СИ)

— Он задыхается. Мне нужно что-нибудь сделать? — странно, но Дилану начинает казаться, что Харпер переживает за Дейва, но он быстро отбрасывает эту ложь, прорычав в трубку:

— Ничего, просто дождитесь меня, — отключает телефон, спрятав его в карман кофты, и переходит на бег, толкая дверь.

***

Кладу телефон обратно в сумку, наклонившись, чтобы рассмотреть лицо парня, который сжимает веки, вновь и вновь кашляя, плюя на пол. Убираю локоны волос за уши, хмурясь:

— Хочешь воды? — спрашиваю, и ликую, когда Фардж кивает, рвано дыша. Роюсь в сумке, достав бутылку, и протягиваю ему, открыв крышку. — Держи.

Затуманенным взглядом парень пытается сфокусироваться на бутылке и протягивает руку, чтобы взять её, но вновь давится, отворачиваясь, чтобы поблевать. Лбом прижимается к перилам, хочет сохранить способность глотать кислород, и немного сковывается, когда слышит внизу громкий дверной хлопок. Я вскакиваю на ноги, прижав к груди бутылку, и невольно поднимаюсь на ступеньку выше, когда к нам сворачивает, поднимаясь, ОʼБрайен. Он не смотрит на меня. Только на Фарджа.

— Что с тобой? — опускается на корточки, и я впервые вижу, чтобы парень с таким отвращением, но прикасался к кому-то. Грубо поднимает его голову. Пальцами растягивает веки, рассматривая расширенные зрачки, и оглядывается по сторонам. Понимаю, что он ищет, поэтому указываю пальцем на пакетики:

— Вот они… — шепчу. Дилан берет их, подносит к носу, нюхая, и пальцем касается оставшегося порошка внутри, пробуя на язык. Судя по выражению лица, он понимает, что это, поэтому прячет всё «добро» в карманы своей кофты, встает, сжав и разжав пальцы. Замирает в странном полусогнутом состоянии, видимо, морально готовит себя к тому, что ему придется помочь Фарджу подняться. Моргаю, откашливаясь, и потираю потные ладони о юбку:

— Я-я… Я могу помочь, — кажется, ОʼБрайену правда тяжело перебороть себя, но Фарджу явно нужно в больницу, поэтому предлагаю свою помощь, на что получаю язвительное: «Иди прочь». Дилан берет друга под руки, рывком дернув наверх. Фардж еле держится на ногах, его голова опущена, тело расслабленно, но не полностью. ОʼБрайен запрокидывает голову, с напряжением стискивая зубы. Привыкает. Он, черт возьми, привыкает к прикосновению. И это так необычно. Сглатывает, набираясь сил, и шикает в мою сторону, как на бродячую шавку:

— Прочь, — имеет в виду «с дороги». Хмурюсь, качнув головой, и беру сумку, отвернувшись. Иду наверх. Всё равно собиралась уйти из школы, так что нам по пути. Поднимаюсь, подходя к дверям, и понимаю, что ОʼБрайен так и не двинулся с места. Ему настолько тяжело? Выхожу на этаж, не успевая переступить порог, как слышу голос со стороны:

— Харпер? — этот тон. Социальный педагог. Моргаю, взглянув на женщину, что быстро приближается ко мне с другого конца коридора, поэтому оглядываюсь на парней, видя, что Дилан смотрит на меня. И я читаю его взгляд. Именно поэтому не люблю смотреть в глаза, ведь таким образом ты открыт перед другими. И сейчас я «читаю» ОʼБрайена. Никто не должен увидеть. Да, у них будут проблемы. Громко вздыхаю, прикусив губу, и гордо вскидываю голову, с презрением сощурившись, чтобы Дилан понял, как сильно неприятен мне, и то, что я сделаю дальше, ничего не значит.

Выхожу в коридор, закрывая двери, и уверенно шагаю навстречу социальному педагогу, который спрашивает:

— Что вы здесь делаете? Урок уже начался.

— Мне сказали, что здесь кто-то собирался прогуливать и покурить. Думаю, это опять те двое, которых мы застукали на той неделе за школой, — говорю уверенно, видя, как блестят глаза женщины. Ей лишь поймать и отругать кого-нибудь, так что она застывает на месте, развернувшись, чтобы идти со мной в ногу, даже обгоняя, чтобы застать нарушителей первой:

— Где?

— В мужской раздевалке, — лгу, позволяя социальному педагогу меня обогнать. Ей так легко манипулировать. Продолжаю идти за женщиной, оглядываюсь, видя, как ОʼБрайен выглядывает изо двери, придерживая Фарджа, что сжимает ладонью рот, чтобы не начать плевать на пол. Недолго смотрю Дилану в глаза, находя его хмурость неприятной, и с гордым видом отворачиваюсь, поспешив за женщиной.

Моя помощь ничего не значит.

***

Такое наслаждение — вернуться в пустой дом, по коридору которого не бродит ни мать, ни отец, ни чертовы Пенриссы, только кот, что своим присутствием не мешает мне. Прогулять целый день — рискованно. Уверена, мои прогулы фиксируются с особым вниманием, так что сегодня обязательно поступит звонок к матери. У неё захотят узнать, по каким причинам я прогуливаю занятия, но всё это потом. Потом мне придется противостоять моральной давке матери, потом выслушивать её нравоучения. Потом. Сейчас я предоставлена себе. И точка.

И первым делом — сходила в ванную. Приняла душ, чтобы смыть всю собранную за утро грязь с тела. Жаль, что нельзя с таким же успехом избавиться от неё внутри. Возвращаюсь в комнату, вытирая волосы полотенцем, и закрываю дверь на ключ, даже несмотря на то, что дома никто не появится до самого вечера. Мне так спокойнее. Прохожу к кровати, расслабленно шаркаю ногами, взглянув на свое отражение в зеркале. Плечи покрыты синяками, на скулах ожоги от сигарет, синяк под глазом небольшой, но заметный. Мне неохота скрывать все эти отметины, я не считаю их своим недостатком. Мне даже… Нравится, что ли. Знать, что эти синяки болят только тогда, когда их касаешься, намного приятнее, что не скажешь о внутренней боли, которая может резко застать меня врасплох. Между ног. Внизу живота.

Прижимаю ладони к животу, вздохнув, и бросаю полотенце на спинку стула, заметив, что кнопочка главного меню на телефоне мигает белым цветом. Подхожу к кровати, рухнув на неё спиной, и переворачиваюсь на живот, взяв мобильный аппарат в руки. Экран зажигается. Моргаю, хмуря брови, и убираю прилипшие к влажному лицу ещё мокрые локоны волос. Пальцами тыкаю, видя, что мой телефон беспокоит одно непрочитанное сообщение. Мою мать уже оповестили? Нет, тогда она бы звонила без остановки. Отец? Мы с ним не то, чтобы не общаемся… Всё сложно. Открываю сообщение, с недоверием просматривая номер телефона. Неизвестный. Моргаю, вдруг присев на кровати. Спиной прижимаюсь к стене, поджав колени к груди, и, не веря, проверяю догадку. Открываю список вызовов, изучая тот номер, который набирала сегодня в последний раз.

Быть не может.

Мне мерещится? Я в бреду?

Вновь открываю сообщения, сверяя номер по памяти. Нет. Это он. Точно.

Как идиотка долго сверлю взглядом непрочитанное сообщение, набираясь мужества, перед тем, как открыть.

И, если честно… Понятия не имею, что и думать, ведь в глаза бросается одно слово. Оно единственное, но способное выбить меня из колеи.

«Спасибо».

Глава 9.

Вам когда-нибудь казалось, что холод насильно ковыряет старые раны на вашем и без того изувеченном теле? Казалось ли, что нож, воткнутый когда-то вам в спину, теперь торчит поперек глотки, отчего весь кислород игнорирует ваше существование, не позволяя вдохнуть его полной грудью? Казалось ли, что у вас нет места там, где оно обязательно должно быть, а то положение в пространстве, которое вы занимаете в данный момент, вызывает только странное чувство дискомфорта внутри? Будто организм самостоятельно отвергает сложившуюся ситуацию, прося меня бежать.

На улице давно повис вечер, но окон никто не закрывает, так что прислушиваюсь к вою ветра, пытаясь расслабиться и унять дрожь в коленях. Мы сидим в гостиной нашего дома вместе с Пенриссами. Всеми членами этой «идеальной» семьи. Причард весело проводит время, поддерживая разговор взрослых, а мне остается только терпеть боль между ног и оглядываться назад, на настенные часы, следя за стрелками. Все пьют вино, курят дорогие сигары. Мать помечает, что одной бутылки не хватает, но молчит, не зная, кого за это ругать, тем более, только не сейчас. Они слишком хорошо проводят время.

— Харпер, помнится, ты обещала нашему сыну помочь с учебой? — Что Причард, что его мать… Один черт.