Сердце и душа

Аня показывала записанный от руки адрес, и ей жестами объясняли, куда идти. Вскоре она добралась до польского ресторанчика и съела тарелку супа. Дружелюбные люди, работавшие в ресторане, сказали, что Лидия скоро вернется. Она работает в нескольких барах и ресторанах, они не знают, где именно она сегодня. Затем пришла Лидия, и подруги долго обнимались, утирая слезы. Поляки предложили им сливовицы, чтобы отметить встречу.

— Где ты будешь работать, Аня? — спросил ее один официант.

— Пока не знаю. Мне кажется, что я еще в Польше, — улыбнулась она.

— Может, ты останешься здесь — стирать и гладить?

— О, я с огромной радостью…

— Она с огромной радостью полюбуется на тебя умытого, причесанного и в костюме, — перебила ее Лидия.

— Но почему не поработать у нас? Мы бы взяли вас обеих. — Мужчина широко улыбнулся.

— Потому что, если бы мы хотели работать на неудачников-поляков, каждый вечер выпивающих по ведру пива, можно было не ехать через полмира. Таких и дома полно, — весело ответила Лидия и утащила Аню наверх.

Квартирка оказалась маленькой и неопрятной. В ней было две крошечных спальни.

— Ты не стала искать соседку? — спросила Аня с восторгом.

— Нет…

— Ты знала, что я рано или поздно приеду?

— Да, когда поймешь, что готова, — сказала Лидия.

Человеку, готовому мыть полы, тарелки, присматривать за стариками и прибираться, работу в Дублине было найти несложно. Но Аня плохо говорила по-английски.

— Не ходи туда, где много поляков, иначе никогда не выучишь язык, — предупредила Лидия.

— Может, попробовать агентство?

— Нет. Там ты весь день будешь с другими иммигрантами, и потом, агентство забирает почти все деньги. Мы ищем работу сами, просто спрашиваем и спрашиваем. В паб тебя не возьмут, пока не разберешься, что такое “половина”, “пополам”, “черно-рыжее”… из названий напитков можно целый словарь составить, — сказала Лидия.

— Спасибо, что не задаешь вопросов, Лидия.

— Сама расскажешь, когда захочешь, — ответила та.

Аня писала маме каждую неделю. Она расспрашивала о здоровье Мамуси, о маленьком племяннике, интересовалась, как поживает миссис Зак и хорошо ли идут дела с пошивом униформы для фабрики мороженого, где работает Лев. Она не упоминала кафе “У моста” и никого оттуда. Она рассказывала о Дублине, какой это богатый город, какая красивая у всех одежда, сумочки в магазинах стоят целое состояние, а у молодых людей в школе и университете иногда уже есть машины. “Здесь как в кино, прямо как в Голливуде”, — повторяла она снова и снова.

От писем из дома ее одолевала ностальгия, хотя про Марека мама ничего не писала. Иногда приходили открытки от сестер. Часто Ане очень хотелось снова оказаться в маленьком городке, где знаешь каждого встречного.

Пришло короткое письмо от невестки Зофьи.

Молодец, Аня. Ты очень храбрая девушка. Я рада, что ты приняла такое решение. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Я верю в тебя.

А теперь расскажу тебе секрет. Прежде чем я познакомилась с твоим братом, у меня был роман с юношей, похожим на Марека. Он брал и брал — и ничего не давал взамен. Только теперь, когда я нашла хорошего мужчину, я понимаю, насколько плох был тот, бывший. У тебя будет так же. Пусть тебе повезет в чужом краю…

Зофья

Первые несколько недель страна на самом деле казалась Ане чужим краем.

Ранним утром она прибиралась в офисах: это означало подъем в четыре утра. Еще она работала в парикмахерской, стирала полотенца и подметала. Но все это были временные подработки, пока кто-то болел или уезжал в отпуск. Постоянного места Аня пока не нашла. Ей так хотелось пойти в ателье или даже в химчистку, ведь она умела чинить и перешивать одежду, но у нее до сих пор было очень плохо с английским. Кто захочет платить человеку, у которого весь словарь состоит из “Пожалуйста”, “Извините?” и “Что вы сказали?”.

Она усердно занималась с разговорником и ходила на уроки английского в церковный центр. Там она познакомилась с отцом Брайаном. Аня сшила шторы для его центра, иногда гладила для него и никогда не пропускала воскресную мессу.

Разумеется, она никогда не отказывалась помочь хозяевам ресторана на первом этаже.

Лидия только качала головой:

— Они просто используют тебя, у них у самих нет денег. Они тебе не заплатят…

Но они платили ей едой, так что Аня никогда не испытывала голода. Заработанные евро она складывала в коробочку под кроватью.

Теперь у нее появилась совершенно чудесная работа в кардиологической клинике. С тех пор как ее туда взяли, дела пошли совершенно изумительно. Теперь у нее был авторитет, она стала членом команды. Все новые друзья помогали ей научиться говорить по-английски. Она попросила поправлять ее, если она неправильно использует слова, потому что как еще научишься? В самый первый день Клара повела ее в ресторан обедать, и с тех пор они ходили туда еще много раз. Аня подружилась с медсестрами Фионой и Барбарой и иногда смотрела с ними кино. Мама доктора Деклана устроила ей небольшую подработку в своей прачечной. Бедная Хилари, так трагически потерявшая мать, тоже стала другом Ани. Аня помогала ей сумку за сумкой относить вещи покойной матери в благотворительные магазины. Сын Хилари, доброжелательный, сердечный юноша, очень поддерживал мать, и, кажется, она потихоньку приходила в себя.

Хилари сказала Ане, что та миролюбивый человек и с ней легко быть рядом.

— Миролюбивый! — Аня повторила новое слово несколько раз.

— Не обращай внимания, я научу тебя совершенно безумному английскому.

— Мне нравится это слово. Миролюбивый, — повторила Аня. — Я бы хотела быть такой.

Теперь Аня гораздо чаще писала Мамусе о людях, чем о достатке и блеске столицы. Она уже не стояла на обочине, вглядываясь в жизнь города, она стала его частью. Аня рассказывала маме, как помогала Джуди Мерфи мыть ее смешных собачек, джек-расселов, как познакомилась с изумительным польским священником отцом Томашем и как он пригласил их на пикник у часовни Святой Анны в Россморе. Она писала о докторе Деклане, как он попал в ужасную катастрофу и как вернулся на работу.

Парой слов она упомянула очень приятного молодого человека Карла, сына одного из пациентов. Он давал ей уроки английского и одновременно рассказывал про Ирландию. Карл был настоящим учителем в настоящей школе, он водил ее туда смотреть рождественский спектакль. Разве не удивительно, что по всему миру дети рассказывают одну и ту же историю про маленького Иисуса?

“Ты бы даже немножко гордилась мной, Мамуся, если бы видела меня, — писала Аня. — Я научилась высоко держать голову и здороваться с людьми, я никогда не сижу без работы. Я откладываю деньги и примерно через год вернусь в Польшу, чтобы отдать тебе накопленное”.

Мамуся написала в ответ, что всегда гордилась Аней и что это никак не связано с деньгами. Аня должна тратить деньги на себя. Пусть Аня сходит в театр, купит красивое платье или украшение — тогда Мамуся будет по-настоящему счастлива за свою дочь.

Ирландия становилась для Ани все более реальной, а Польша таяла вдалеке. Мамусины письма, болтовня в кафе на первом этаже, девушки в церковном центре — больше она ни с кем не говорила по-польски и даже не думала на родном языке. Она с гордостью рассказала Лидии, что теперь уже и сны ей снятся на английском. Поэтому когда, придя поздним вечером домой, Аня увидела в кафе Марека, она испытала настоящий шок…

Он ждал ее.

Аня проработала весь вечер и устала. Посетителей было немного и, соответственно, чаевых тоже. Она мечтала схватить сэндвич, большую чашку с кофе с молоком и забраться в постель.

И, уж конечно, она в последнюю очередь желала сейчас выяснять отношения с Мареком.

— Какой сюрприз! — сказала она по-английски.

Он ответил по-польски: