Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Ребёнок… Я так понимаю, что вы отец? Он получает питание, но системы организма замедленны. Тут сложно… Вы знаете о патологиях своей бывшей жены?

- Да.

- Тут сложно, – как-то растерянно повторил Мирчев, он явно не готовился к визиту. – Вариантов не много – либо ребёнок поможет ей очнуться, либо будет питаться через зонд, есть вариант, что погибнет. Но мы делаем всё возможное, и центр хороший.

- А что вероятнее?

- Вероятность смерти маленькая. У неё двадцать шесть полных недель. Было бы хоть чуть, на пару недель вообще никаких вопросов бы не было и кесарево. Его и сейчас можно, но это стресс для ребёнка, а на двадцать седьмой неделе...

«Его заело на этих неделях?!» Но сжимавшей горло ярости Майклсон не выказал, коротко попросил:

- Говорите прямо.

- Я не могу дать гарантии на благополучный исход, даже если начнутся преждевременные роды. Из хорошего – у вас девочка, а статистически они почти всегда легче выкарабкиваются. Почему точно пока никто не знает, а развивать перед Вами теории глупо. Но тут всё индивидуально.

Мирчев какое-то время смотрел на мужчину, без спроса закурившего и уставившегося в пространство, но требовать убрать сигареты не стал. Опомнился Майклсон только, когда они подошли к концу.

- Понятно лишь, что Вы ничего не гарантируете.

- Мы сделаем всё возможное, в таком возрасте малышей выхаживают, но велики шансы патологий. В том числе не совместимых с жизнью. Всё в руках Господа.

«Господу я тоже не могу доверять…».

Повисла долгая тишина, Никола наблюдал как тускнеют, становясь стеклянными, глаза мужчины напротив.

- Значит, поступим так, – отложив пачку, Элайджа стряхнул пепел, попавший на рукав, и Мирчева неприятно покоробил деловой тон: Теперь он понял – на заснувшую девушку мистеру Майклсону наплевать. – Ждём неделю, я выписываю новых врачей. Остальное решим после.

- Решают родственники. А вы, как я понял, в разводе.

- У неё есть сестра-близнец, она прилетит через полчаса. У кого мне узнать, как пройти в её палату?

- Вас проводят.

- Она же не умрёт от этого?

- Нет. Но нельзя сказать, когда проснётся.

- Главное, что она жива. – Елена приникла губами ко лбу близняшки. – Я обязательно тебя дождусь, моя хорошая. Я ведь так тебя люблю, Кит…

- Но пока Катерину нужно транспортировать в Англию, – он тронул девушку за плечо. – Ты ближайшая родственница, и только ты можешь подписать бумаги. – В палате повисла мёртвая тишина. – Елена?

- Почему я должна что-то подписывать? – Наконец, Елена вскинула голову, и Элайджа увидел, как изменилось от горя её лицо. – Я рассказала тебе о ребёнке, а ты в итоге довёл её до этого, потом бросил здесь. Я больше не верю тебе. Она хотела оказаться в Болгарии, значит, она останется здесь, пока не очнётся.

- Елена, – этого противодействия своим планам он не ожидал. – Ты не понимаешь, о чём говоришь. Вам нужно домой, там лучшие специалисты.

- У меня и Кет нет дома после того, как умер папа, – Елена поднялась со стульчика. – В Англии твой дом, а не наш, Элайджа. Кет уехала из твоей страны, значит, не хотела больше там жить, а если ты беспокоишься о хороших специалистах, так привези их сюда.

- Оборудование…

- Я не вижу, чтобы пока требовалось особое оборудования.

- Прекратите спорить, вероятно, она всё слышит.

- А я и не спорю. Господин Мирчев, скажите этот центр достаточно оснащён, чтобы поддерживать мою сестру в её боле… её состоянии?

- Да, – проигнорировав взгляд Майклсона, врач вскинул брови. Слишком циник в бизнесе, привыкший иметь дело с такими же людьми по работе Элайджа вряд ли догадывался, что невольно сумел настроить против себя ещё и врача, что для такого специалиста как Мирчев заявления о «лучших» оскорбительны, поэтому смотрел, ожидая поддержки: – Здесь есть всё необходимое, чтобы помочь вашей сестре и ребёнку, мисс Пирс.

- Значит, Кет останется здесь.

Круто развернувшись на каблуках, девушка вышла из палаты.

- Ты в себе? – примчавшийся в Болгарию младший брат понизил голос.

- Вполне. Всё реально, Кол. Это Болгария, она только по недоразумению считается Европой.

- Но и не Африка.

- В Африке мне бы не потребовалась твоя помощь, – холодно скривился Элайджа. – Я не могу позволить ей пережить это снова. Точно нет.

- Кетрин – сильный человек. Многие женщины имеют не один выкидыш.

- Мне наплевать на этих «многих женщин». Я не знаю, что у них там становится с мозгами, никто не поручится, что после с Катериной, и её головой будет всё в порядке. – После секундного молчания он подвёл итог: – Катерина принадлежит мне и, значит, не должна так страдать.

Кол щёлкнул пальцами по подоконнику. Он уже сдался, но не мог соотнести с братом его просьбу. Не мог и всё. До какого края можно дойти?

- Если получится так, тебе придётся поднимать чужого ребёнка.

Элайджа пожал плечами.

- Может, и не получится, это просто страховка.

- Ты с ней развёлся, – растерянно напомнил Кол. Как-то ему не нравилось, как брат относится к ребёнку в животе Катерины. Слишком равнодушно. И это не было показным равнодушием.

- И что с того?

- А в чём логика, так трястись над ней?

- Всегда можно расстаться. Думаю, для тебя это не новость.

- Ты увезёшь её в Британию?

- Постараюсь, Елена сейчас не в себе, и творит, чёрт знает что. Надавить на неё не получится – Стефан пасёт её с ретивостью дуэньи при викторианской леди. Поэтому поторопись – у тебя две недели. В Королевстве это практически невозможно, а здесь можно попробовать.

- А что главный врач больницы? Оформление документов и…

- С каких пор ты думаешь, что деньги уже не решают всё?

- Я спросил, потому что Мирчев мне показался несколько, эм… фанатичным человеком. Я узнавал – центр хорош, а создать такое в дыре мира, где торговля людьми…

Не стал продолжать, передёрнул плечами.

- Именно, он первоклассный специалист и неплохой человек, значит, наступит на горло собственной песне, щедрое пожертвование на оборудования для реабилитации детей снизит градус фанатичности. Или взвинтит до небес. Так что?

- Я сделаю всё, что смогу, – угрюмо кивнул Кол.

- Тогда я останусь у тебя в долгу на всю жизнь, – сухо ответил Элайджа.

Кивнув на прощание, старший Майклсон прошёл в палату.

Лунный свет серебрил окошки, но не падал на постель, и Кет лежала тихая и овеянная темнотой, грудь не вздымалась от слабого дыхания, её лицо приобрело печать таинственного величия, которого он не помнил раньше. Элайджа часто подтрунивал над тем что и во сне Катерина крутится как юла, её действительно нельзя было назвать одухотворённой при всём желании, и теперь в этих покое и самодостаточности ему почудился не привычный сон, а смерть. И это сделал он? Охваченный внезапным одиночеством, Элайджа сдернул простыню. Катерина не пошевелилась, и ничего не изменилось – только явственнее проступила выпуклость живота. Жизнь, всегда буйствовавшая в ней, теперь скрылась от взгляда, как могут исчезать написанные химическими составами буквы на бумаге когда просыхают. Взяв в пальцы прохладную, но вовсе не окостеневшую ладонь Майклсон положил голову рядом с её подушкой, борясь с желанием прижаться всем телом и нарушить порядок трубочек-зондов.

- Катерина, с тобой всё будет хорошо. – Врач сказал, что она всё слышит и понимает, но Майклсон этого не чувствовал и говорить было трудно. Он закрыл глаза. Представил, что сейчас утро, он, «жаворонок», проснулся раньше и говорит просто спящей Кет. – И с нашей девочкой. Ты же знаешь, что уже двадцать шесть недель, это больше требуемого, УЗИ не показывает никаких проблем. Ты сейчас в очень хорошем центре, Мирчев отличный врач, и он даёт гарантии, что наша дочка выживет. Ты будешь отличной мамой, хотя, подозреваю, что нам придётся пристроить десяток гардеробных…

Элайджа вдруг замолчал, испугавшись звуков своего голоса. Слова были придуманными, но ему хотелось верить, что они настоящие, и это и будет с ними, но она спала так спокойно – совсем не облегчала ему путь. И ещё Катерина была безумно красива, иначе чем он привык, без сексапильности, без слишком ярких природных красок – ей шла мертвенная бледность, но она только сильнее подчёркивала – эта женщина убежала от него на этот раз слишком далеко.