Ты — любовь
Ты — любовь читать книгу онлайн
«Ты — любовь» — роман популярной британской писательницы 20-х годов XX ст. Оливии Уэдсли. ***
Любя Дикки Хайса, Селия принимает предложение Бара — она знает, что не будет счастлива с ним, поскольку не любит его, а любовь приносит только страдание.
Уэдсли Оливия — признанный мастер женских романов, в которых переплелись детектив, прекрасно выписанные психологические портреты персонажей и увлекательные любовные истории.
Оливия Уэдсли — автор множества романов: «Игра с огнем», «Горькая услада», «Жажда любви», «Похищенные часы счастья», «Миндаль цветет», «Пламя», «Любовь Сары Дезанж», «Песок», «Вихрь», «Несмотря ни на что…».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Мне нечего прощать вам, вы ничего дурного не сделали, — задумчиво сказала Селия, — я расскажу вам все. Я полюбила Ричарда, безумно — и он влюбился в меня. Я не знала, что он помолвлен, он все время избегал говорить мне об этом. Я ничего не знала до того самого дня, когда он был еще без сознания после операции. Я вошла в гостиную, и высокий молодой человек, которого я никогда не встречала раньше, сообщил мне, что он ждет леди Виолу Трент и что она — невеста Ричарда. Тогда я ушла из дому и больше никогда не увижу Ричарда. Вот и все.
Бар ни разу не взглянул на нее, пока она говорила. Когда она закончила, он глухо сказал:
— Пойдемте танцевать, хотите? Или, может быть, вам неприятно?
Он танцевал очень легко и красиво, как это часто бывает у таких больших, полных людей. Когда они кончили танцевать и вернулись к своему столику, он вдруг резко спросил:
— Что же вы думаете теперь делать?
— Работать, — ответила Селия. — Здесь, если удастся. То есть, я думаю, танцевать. К сожалению, я ничего не умею делать, ничего путного, по крайней мере. Я ведь только недавно вернулась из пансиона, совсем незадолго до смерти Лорри. Я воспитывалась за границей и никогда не училась ничему полезному, то есть ничему такому, что помогло бы мне зарабатывать деньги. Но я все-таки уверена, что мне удастся как-нибудь устроиться.
Бар глядел на нее со смешанным чувством жалости и восхищения; в его душе закипала злоба против Хайса.
«Она еще совсем ребенок, — подумал он, с удивлением разглядывая Селию. — И так же невинна, как бывают только дети. Хайс — свинья! Она его безумно любит: он сам пробудил в ней это чувство, а теперь — я готов биться об заклад — он даже не потрудится вспоминать о ней. Он будет только рад, что она сама ушла от него, и он, таким образом, избежал неприятной сцены прощания».
Он громко сказал:
— Не согласились бы вы работать в цветочном магазине на Саус-Молтон-стрит? Моя кузина открыла этот магазин в пользу инвалидов, и ей нужен кто-нибудь, чтобы заведовать делом. Подойдет ли вам такое занятие? Мне не нравятся эти ночные клубы для молоденькой девушки. А кроме того, — он робко улыбнулся, — вы сможете их посещать со мной, если вам это нравится. После работы — развлечение, не так ли?
— Вы очень добры! — Селия была тронута его вниманием и протянула ему руку, чтобы поблагодарить. Бар крепко пожал ее и густо покраснел.
«Она такая хорошенькая, — думал он, — прямо, как с картинки, а между тем это все естественное!»
Бар долгие годы лелеял в душе любовь к Пенси, но ее роман с Борисом изменил его отношение к ней — он не одобрял флирта такого рода, ведь Пенси была невестой другого. Вначале для него было большим ударом увлечение Пенси Ричардом, но так как в этом случае дело приняло серьезный оборот, то он примирился с этим обстоятельством и стойко переносил страдания. А потом вдруг началась эта история с Дивиным, которая дала пищу для сплетен и пересудов всему Лондону. Бар ненавидел сплетни и всякого рода гласность. Он вдруг стал тяготиться Пенси, ее красотой, ее избалованностью и ее, правда, только по отношению к нему — бессердечностью.
Сегодня вечером впервые за долгое время он не думал о бесполезности жизни и чувствовал, то это происходит благодаря встрече с Селией.
— Расскажите мне о ваших школьных днях, — неожиданно попросил он.
И Селия подробно рассказала ему о своей жизни в монастырском пансионе. Они принялись обсуждать этот вопрос очень детально, а потом перешли на тему о верховой езде. Селия ездила верхом еще во время пребывания в пансионе, а Бар — почти с тех пор, как научился ходить. Он совсем оживился, когда разговор коснулся воспитания лошадей, видно было, что он очень любит их. В конце целой Диссертации на тему о породах лошадей он перегнулся через стол и очень серьезно сказал:
— У нас с вами, Селия, бесконечно много общих интересов!
Совершенно незаметно для себя он назвал ее по имени, спохватился, покраснел и стал извиняться.
— Это сорвалось как-то невольно… вы кажетесь таким ребенком, — просто сказал он.
— Мне это было очень приятно, — ответила Селия.
Он провел с ней вечер, отвез ее и Сисси домой.
На следующее утро, очень элегантно одетый, он явился в цветочный магазин, где уже работала Селия. Она выбрала для него бутоньерку.
— Я зайду за вами в час, и мы пойдем вместе завтракать, — спокойно сообщил он ей.
— Где Селия? — беспрерывно повторял Хайс и шепотом прибавлял: — Дорогая, я хочу, чтобы ты пришла, я люблю тебя…
— Он поправился бы в десять раз быстрее, если бы она была здесь, — ворчал доктор Уоллес.
Пенси приходила ежедневно, приносила цветы и фрукты и посылала их к нему наверх с коротенькими записочками. Хайс получал все, отвечал ей и снова погружался в забытье.
Он выздоравливал. Хирург был вполне доволен его состоянием, но доктор Уоллес, который знал тайну Хайса, был неудовлетворен. Однажды днем он решил откровенно поговорить с Хайсом.
— А где теперь маленькая мисс Лоринг? — весело спросил он. — Она была здесь в день вашей операции, и с тех пор я ее не видел.
Хайс молча взглянул на него; в его глазах промелькнуло задумчивое, трогательное выражение. Потом несколько нерешительно он сказал:
— Я ничего не слышал о ней.
Доктор Уоллес хотел спросить: «Не могу ли я помочь вам в этом?» — но у него не хватило на это мужества; он заколебался и пропустил удобный момент.
Хайс вывел его из этого состояния нерешительности. Он спросил:
— Мне бы хотелось выйти, уйти из этой комнаты! Мне кажется, что я сумею завтра куда-нибудь поехать. Как вы думаете, доктор?
Хайсу уже сняли повязку с головы, и волосы уже отросли; он сильно похудел за время болезни, но был по-прежнему очень привлекателен.
Когда доктор Уоллес ушел, Хайс подошел к окну. Где она теперь? Почему она ничего не написала ему? Почему она так внезапно ушла? Почему, почему?.. Это слово сверлило его мозг весь день и всю ночь.
В тот день, когда его впервые оставили одного, Хайс прокрался в комнату Селии и заперся там. Он был еще очень слаб после болезни; совсем обессиленный, он упал на кровать и долго лежал без движения. Наконец, собрав последние силы, он поднялся и, шатаясь, стал бродить по большой комнате, стараясь найти хоть что-то, напоминавшее о Селии.
Он остановился у окна и вновь пережил те часы, которые они проводили вместе, особенно тот незабываемый день, когда, опустившись на колени перед ее кроватью, он долго-долго целовал ее, а она возвращала ему поцелуи.
В те счастливые дни его ничто не трогало; все внешние неприятности, конечно, огорчали его, но ненадолго. Тогда произошла эта история с Твайном из-за жемчужины Робина… бедный милый Робин… он дорого заплатил за свой юношеский пыл!.. Было еще много других мелких неприятностей, но они все как-то проходили мимо него, не достигая сознания. Он и Селия были тогда в волшебном царстве, куда не могли проникнуть ни печаль, ни досада, ни беспокойство.
Теперь все это вернулось…
Он вошел тогда к себе в комнату, измученный и несчастный, и застал там Пенси, которая ждала его. И она в этот день была грустна. Хайс постарался развлечь ее и принялся болтать о том, что их раньше всегда так интересовало.
Сегодня, после ухода доктора, Хайс стоял у окна, и, погрузившись в воспоминания, лениво следил за проезжающими автомобилями. Вдруг он заметил Пенси и рядом с ней того русского молодого человека — Дивина, кажется?
«Ну, и высокий же он!» — подумал Хайс, глядя на Бориса. Он хотел махнуть им рукой, но поленился. Он не двинулся с места, продолжая наблюдать за Пенси и Борисом. Он видел, как Борис крепко сжал ее руку и, заглянув ей в лицо, улыбнулся; как Пенси подняла к нему глаза, полные любви. Хайс заметил это, несмотря на большое расстояние.
Он понял это, даже не отдавая себе отчета — как; просто он был уверен в этом. Что-то едва уловимое в выражении ее лица, в повороте головы ясно говорило о любви.