Лесоруб (ЛП)

— Я не так уж плохо выгляжу, не так ли?

— Ой, прости, — сказала Отем. — Нет, я хочу сказать, ты выглядишь великолепно, мам.

Ее мать рассмеялась.

— Знаю. Знаю. Тебе не нужно подслащивать пилюлю.

— Не могу поверить, что они отправили тебя назад в клинику.

— Ну, тогда я не могла оплатить счета.

Осень заглянула в глаза матери и прослезилась.

— Это моя вина, — произнесла она.

— О, никогда не говори так, моя дорогая.

— Я думала, они отправляли тебе чеки.

— Знаю, что так и было, дорогая.

— Тетя Ширли думала, что я оставляла деньги себе.

— Она просто запуталась, Отем. Она не знала, что и думать. Кроме того, ты знаешь, что она всегда была склонна к поспешным выводам.

Отем кивнула.

— Скажу мне, — начала мать, — как же тебе удалось позаботиться обо всех счетах так быстро? Разве Хильдегарды отдали, что причиталось тебе?

— Нет, это не они, — ответила Отем, не в силах скрыть гнев в голосе. — Это был кое-кто другой.

— Кто?

Отем посмотрела на мать немного смущенно.

— Отем? — удивилась мама.

Отем подошла к двери и открыла ее. Грейди стоял в коридоре, держа Дестини на руках. Отем поманила его, чтобы он вошел в палату.

Грейди направился туда, и Отем наблюдала с интересом за реакцией матери.

— Боже, Боже, Боже, — произнесла мама.

— Мама, это — Грейди Коул. Грейди — это моя мама.

— Очень приятно, миссис Лейн, — сказал Грейди.

Он галантно шагнул вперед и взял ее за руку, нежно ее поцеловав.

— О, Боже, — снова повторила мама Отем.

— Мама, Грейди, я имею в виду, мистер Коул, и есть тот, кто оплатил лечение.

— Мистер Коул, я обязана вам больше, чем вы даже можете себе представить.

— О, не думайте об этом, — заявил Грейди.

— Я не только имею в виду оплату счетов, но, что более важно, моя девочка вернулась ко мне. Вы не представляете, как я волновалась за нее.

Грейди кивнул.

— Ну, миссис Лейн, ваша дочь была подобна лучику солнца в моей жизни. И моей дочери. Я был бы рад сделать что-нибудь для нее.

Мать Отем посмотрела на нее, вопросительно выгнув бровь.

— Грейди, то есть мистер Коул, был гостем в отеле, мам.

— Был ли? — уточнила ее мать.

— Да, мам.

Отем почувствовала, что начинает краснеть. Она точно знала, о чем подумала ее мать, и, когда она взглянула на Грейди, ухмылка на его лице не помогала облегчить ситуацию.

— Ну, Грейди, я имею в виду, мистер Коул, — Отем замялась, — полагаю, ты хотел бы подождать в кафе.

Отем отчаянно пыталась объяснить матери вещи, прежде чем та составила бы неправильное представление. Она никогда в своей жизни не была с мужчиной, и ее маму можно смело назвать консервативной относительно взглядов на то, как мужчина должен ухаживать за женщиной. Она не хотела, чтобы ее мама думала, будто она легла в постель с первым попавшимся мужчиной, который посмотрел в ее сторону.

— Мне и здесь хорошо, — сказал Грейди, нарочно делая ситуацию еще более неловкой.

— Нет, нет, — настаивала Отем. — В кафе – отлично.

Затем уже под нос себе она добавила:

— Иди, сейчас же.

Ее мать наблюдала за происходящим с выражением крайнего замешательства, и Отем ощутила, что жутко покраснела.

— Хорошо, — сказал Грейди, поднимая руку. — Миссис Лейн, было приятно познакомиться.

Он учтиво поклонился ей, прежде чем покинуть палату.

Отем наблюдала, как он вышел за дверь, убеждаясь, что Грейди не вернется.

— Отем, — начала ее мать, когда дверь закрылась. — Объясни.

Отем была удивлена, когда посмотрела на мать. Та не злилась, как ожидала Отем, а, наоборот, наслаждалась ситуацией и очевидным смущением дочери.

— Мама, это совсем не то, про что ты думаешь.

— А откуда ты знаешь, про что я думаю? — спросила мать.

— Потому что я знаю, как это выглядит.

— И как же?

— Будто он мой… мой…

— Твой?

— Любовник? — произнесла Отем, скорее это был в большей степени вопрос, нежели утверждение.

— А он любовник?

Отем решительно покачала головой в ужасе оттого, что мама могла бы не поверить ей.

Но когда ее мать заговорила, настала очередь Отем стать недоверчивой.

— Какая жалость, — сказала та.

— Что?

— Ты могла бы выбрать мужчину намного хуже, чем этот.

— Мам!

— Ну, Отем, милая, взгляни на него.

Отем не могла в это поверить. Она никогда не слышала в своей жизни, чтобы мама говорила такие вещи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты точно знаешь, что я имею в виду, юная леди.

— Ты никогда прежде не говорила о парне, который мне нравился так же, как этот.

— Однако, он не мальчик, не так ли? Он — мужчина.

Отем кивнула.

— Мужчина целиком и полностью, — ее мама продолжила.

— Мам, я понимаю.

— Отем, милая, если бы я была на двадцать лет моложе.

— Мама! Хватит.

— О, дай мне хоть чуть-чуть, — сказала мама, смеясь. — Медсестры и доктора здесь полны решимости лишить меня последнего удовольствия.

— Но ты никогда не говорила так, — произнесла Отем.

— Ты никогда не слышала, что я разговаривала с тобой так. Это не значит, что этого не происходило.

— Почему же это случилось сейчас?

— Потому, моя дорогая, что теперь мы разговариваем друг с другом, как женщины.

Отем ощущала, как эмоции переполняют ее, когда она входила в палату, но теперь слезы подступили к глазам, и стали стекать по щекам. Впервые мама назвала ее женщиной.

— Правда?

Мать кивнула.

— Я горжусь тобой, Отем. Ты отправилась работать на этих странных людей, и ты сдержала свое слово.

— Но не очень хорошо.

— Это была не твоя вина. Ты выполнила свою часть, и я горжусь тобой за это. Даже сильнее, чем ты думаешь.

Отем подошла к кровати и обняла маму.

— Я только молюсь, чтобы тебя смогли вылечить теперь, когда ты вернулась. У тебя все так хорошо складывалась, прежде чем я уехала.

— Они будут делать то, что смогут, — сказала ее мама с обреченностью женщины, которая провела в кабинетах врачей и на больничных койках много времени, чтобы все еще возлагать надежды на последний прогноз. — Давай не будем говорить об этом. Поговорим о тебе.

— Что можно говорить про меня? Я убирала кровати и пылесосила ковры.

— О, я думаю, ты делала намного больше, чем то, о чем говоришь, — сказала мама заговорщицки.

— Мама!

— Что? Ты не можешь просто прийти сюда с таким мужчиной и младенцем и не дать хоть какое-то объяснение.

— Он просто друг, мам.

— Отем. Как женщина, у которой гораздо больше опыта, могу сказать, что такой человек не может быть просто другом.

— Что это значит?

— Ну, он не просто так провез тебя полстраны и оплатил медицинские счета матери, а потому, что он надеется, что ты станешь его нянькой.

— Именно на это он и рассчитывает, — сказала Отем.

— Ах, Отем, пожалуйста.

— Ладно, это то, кем я была. Я играю с ребенком, иногда ее кормлю, прикасаюсь к ней по-женски.

— Ты более наивна, чем я думала, дорогая.

— Я не наивная, — запротестовала Отем, прекрасно зная, что именно такой она и была. — Он даже не поцеловал меня.

— Поцелует.

— Он даже не прикоснулся ко мне.

— Это называется ухаживанием, моя дорогая.

— Я думала, что ухаживание это то, что осталось в исторических книгах.

— К сожалению, это случается не так часто, — сказала ее мать, — но оно все еще живо и хорошо, если ты найдешь правильного человека.

— Правильного человека?

— Того, которому нравятся такого рода вещи.

— Какие вещи?

— Острые ощущения от погони, моя дорогая.

— Острые ощущения от погони?

— О, дорогая, тебе еще многому надо учиться.

— Тогда научи меня. Ты выпустила меня в мир совершенно бестолковой.

— Ты не была готова учиться.

— Ладно, сейчас я готова.

Ее мать посмотрела на нее и усмехнулась сама себе.

— Значит, ты готова, моя дорога. Итак, ты готова.