Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Что?

- Разрывы, – поняв, что Катерина внутренне дрожит, Майклсон взял самый ласковый тон. – У тебя всё в порядке?

- Нет, ничего нет. – Она отчего-то не испытывала ни смущения, ни гнева, только заторможенность, просто ответив: – Я была достаточно расслаблена... Нет, я здорова.

- Ладно. Вот.

Он протянул стакан с водой и таблетку.

- Что это? – выдавила Кет, в действительности уже прекрасно догадавшись о предназначении розовой пилюльки.

- Противозачаточное.

Она со злостью ударила по раскрытой ладони, заодно расплескав воду. В следующее мгновение осознав, что сделала, девушка тут же отскочила в сторону. Почему у неё всё так?! Плюнув на таблетки, мужчина инстинктивно обнял дрожащее тело.

- Уходи, – голос завибрировал слезами, но Кетрин сдержалась. Пустое: всего лишь предательская реакция привычки, броситься туда, где будут утешать. – Мне нужно отлежаться и подумать.

- Ты можешь сделать это дома.

- У меня нет сил. Проваливай.

Но протесты не нашли адресата, и через несколько минут она сидела в такси, поджав под себя босые ноги. Ещё через десять Элайджа опустил её на кровать в квартире. Уткнувшись носом в подушку, Кетрин закрыла глаза. Всё время ей казалось, что происходящее с ними сейчас уже было. Когда и где? Какое-то отупение не давало этого вспомнить. Не могло быть, но было.

- Катерина, подожди…

- Я крайне устала и хочу спать. Или ты жаждешь продолжения?

- Ты можешь забеременеть.

Брюнетка резко села, рассмеявшись сухим дробным смехом:

- Неужели тебе жаль? Твоя несдержанность – это не мои проблемы, Эл. Да если бы тебя хоть раз вот так отымели… – не договорив, она отбросила одеяло, как была в гостиничном халате забралась в постель и выхватив сразу две таблетки из стоявшего на тумбочке флакона проглотила их. – Думаю, доволен. Вряд ли тебе интересны истерики, поэтому сходи перекурить или что-нибудь подобное.

Но кто и когда её слушал?

- Расслабься.

- Что?! – Почувствовав тело на себе, она не стала брыкаться, не веря происходящему. – Тебе мало?

- Нет. Тише… – прижав к постели всё же попытавшую сбежать женщину, Элайджа успокаивающе погладил её по щеке. – Обещаю, что не расстегну на себе ни одной пуговицы. Я не собираюсь обижать, тебе станет легче.

- Мне уже не станет легче. – Горько сообщила Кетрин, чувствуя, как он потянул за пояс халата, и понимая, что выбраться в любом случае не удастся – уже пыталась в отеле, и силы были не равны. – Станет легче только твоему эго.

Но вскоре настороженность сменилась тяжёлым дыханием, затем тихими стонами, и несколько минут спустя, выгибаясь под его невесомо ласкающими пальцами и поцелуями, она уже считала, что он прав. Забыться в удовольствии тоже неплохо. Но только до того момента, когда выбравшись из поглотившей тело истомы, Кетрин поняла, что вместе с неприятным ноющим ощущением между бёдер ушёл и ступор, и воля, и уже подзабытое расчётливое отношение к насилию над её телом, что именно последнего добивался Элайджа, и она уже несколько минут плачет навзрыд впервые со времени их объяснений в Бразилии. Плачет не от того, как Эл с ней сегодня поступил, а по так и не вдохнувшей воздух Маргарит – неудивительно, что делала это Кетрин, уткнувшись лбом в плечо мужа. Со временем, она всё же вспомнила, где Элайджа обошёлся с ней так же: в её полубреду несколько лет назад, когда она придумала себе то, чего и не было вовсе. Только тогда она горевала о том, что лежит одна в темной спальне, и Элайдже даже в голову не приходит её хотя бы приласкать. К счастью, действительность оказалась совсем иной, и он теперь баюкал её тело, как ретивая нянька, и мучился так же, как она... К счастью? Ах, к счастью, она же сама этого добивалась... Неожиданно воспоминания о регулярных изнасилованиях в прошлом накатили единой волной унижения и страха, Кет затрясло от слез с новой силой, и она вжалась щекой в поставленное плечо.

Вновь плотно завернув её в одеяло, Элайджа ждал пока иссякнут слёзы, но они не проходили: прижавшись к нему, Катерина плакала, потом измучившись засыпала, по-прежнему скуля и дрожа во сне, спустя короткий промежуток времени просыпалась и всё шло по кругу. Сообразив, что это продолжается уже больше восьми часов, скоро рассветёт, Майклсон собрался звонить врачам, но Кет, получив две очередные таблетки успокоительного, в течение десяти минут успокоилась и, попросив мокрое полотенце, уснула.

Вглядываясь в личико с остекленевшими от слёз щеками, Элайджа вспомнил, что он в чём-то ошибся, но не мог ухватить мысль, в чём именно, потому что она перебивалась другой – внутренний голос настойчиво убеждал, что после случившейся дикости Кет уйдёт, а отпускать сил не было. Но зная характер Катерины, в таком повороте сюжета можно было быть уверенным, как и в её мстительности. Только остался ли этот характер? Эти месяцы Кет жила как на шарнирах, проводя дни, ничем не занимаясь по сути, максимум работой и то без малейшей искры прежнего энтузиазма, но почему-то он оставался как и прежде до безумия привязан к этому красивому и бесчувственному роботу, оживлявшемуся лишь, когда от него требовались актёрские способности. Порой Элайдже начинало казаться, что стоит ему щёлкнуть пальцами и она улыбнётся, рассмеётся, разрумянится, заблестят глаза… На людях, разумеется, он сам этой роскоши не заслуживал. Но хотел. Хотел, чтобы Кет хоть как-то погладила или улыбнулась, если не почувствовав, то хотя бы сыграв в расположение к нему, хотелось зарыться носом в пахнущие розовым маслом волосы, утопив в любимой женщине воспоминания об их ожидании первенца. Даже Елена, несмотря на проведённые рядом месяцы не подозревала, насколько теперь холодна её сестра. «Не сегодня» гораздо лицемернее, чем «никогда», – в голове переклинило, там осталась одна остервенелая мысль получить хотя бы тело, а контроль вернулся лишь в минуту, как всё закончилось. Предаваться раскаянью смысла не было и единственное, о чём Элайджа не мог думать сейчас, это не будущие проблемы с корпорацией, домами и автомобилями, а вероятный страх Катерины перед ним, и как сделать так, чтобы её видеть и при этом больше не тронуть.

Когда Кетрин проснулась днём, дома никого не было. На кресле лежали джинсы, рубашка по размеру и новое бельё, на столике стоял завтрак с сухой запиской, что Эл уехал в «InterStructure» и предложением присоединиться к нему за ленчем.

- Всё бросила и бегу, милый, – фыркнула девушка. Однако, что разговор необходим было очевидно, хотя она уже предполагала, что муж имел ей сказать.

- Мне не понравилось вчера. Если тебя настолько не устраивает моё тело, то мы всегда можем развестись. – Она опустилась за дальний столик, отгороженный от остального зала верандой, увитой колокольчиками, и решила стартовать с места в карьер.

- Что? – Погружённый в себя, Элайджа не сразу отреагировал на её появление, внутренне сжавшись от звука голоса.

- Если ты испытываешь ко мне отвращение, я пойму, – спокойно кивнула Кет. – Когда мы заключали контракт вряд ли ты предполагал, что получишь некондиционный товар.

- Что?

- Можно, тише? Или ты хочешь, чтобы я на весь ресторан объявила о том, что рожаю после выкидышей? Поскольку очевидно, что тебе надоело со мной возиться, ты меня не хочешь и никакой особой любви ко мне не испытываешь, то нужно разводиться. Имущественных претензий не будет, – Кетрин гордилась своей выдержкой и хладнокровием и не зря: на лице не проступало эмоций, – но всем заниматься будешь ты сам, и я больше никогда не услышу о тебе. Ты свободен и…

- Я вроде не первый идиот среди остальных таких же, Катерина. – Он повертел вилку, судорожно пытаясь понять, что она имеет ввиду. – Если мысли об отсутствии любви, после того, что я сделал вчера, ещё как-то логически обоснованы, то как сочетается откровенное принуждение к сексу с фразой, что я тебя не хочу – нет. Но это неважно. У меня есть предложение.

- Да? – плечи женщины напряглись.

- Сначала вопрос – я тебе не противен как человек?

- Я никогда не… После вчерашнего? Думаю, всё же нет. Ты когда-то предупреждал, что это может произойти, если спровоцирую, я не послушалась.