Руби и Зверь (ЛП)

– Линкольн, – выдохнула Руби.

Ее глаза умоляли его об освобождении, которое она знала, он может ей дать. Он низко зарычал, не замедляя движение своих бедер. Девушка смотрела ему в глаза, не в силах оторваться от него, в то время как жар изнутри продолжал нарастать.

Линкольн подтянул Руби выше на колени, не прерывая зрительного контакта, и провел большим пальцем по ее пульсирующему клитору. Девушка закричала в своем освобождении, тело охватил оргазм, перевернувший весь мир. Зверь запульсировал, вздрогнул и взорвался в ее теле мощной силой, которая превратила ее в безвольную, невесомую плоть. Линкольн взревел от собственного оргазма, отправив Руби в пучину удовольствия, которое, она знала, никогда не познает снова без него.

Он опустился на нее, его бедра продолжали двигаться в коротких быстрых толчках.

– Ты в порядке?

Руби улыбнулась ему в шею, вдыхая его чувственный мужской аромат.

– Я лучше, чем в порядке. Это было удивительно.

Подняв голову, Линкольн некоторое время изучал ее лицо, прежде чем осторожно оторваться от ее тела и встать.

– Куда ты идешь? – поинтересовалась Руби, глядя на его упругий зад, когда Линкольн встал с кровати и направился в ванную. Боже, у него прекрасная задница.

Через минуту мужчина вернулся с полотенцем в руках. Он включил прикроватную лампу, приподнял балдахин и повернулся к ней.

– Раздвинь ноги, Руби.

– Что ты делаешь?

Переместившись на кровати, Линкольн положил ладони на внутреннюю часть ее бедер и надавил.

– Мне нужно увидеть, как сильно ты ранена.

– Я в порядке, правда.

По какой-то причине Руби смутилась того, что он собирался помыть ее. Линкольн сел между ее бедер. Его лицо заметно побледнело.

– Так много крови. Ты уверена, что не болит?

– У девственниц иногда идет кровь в первый раз, Линкольн. Я в порядке. Я бы сказала, если бы это было не так.

Линкольн осторожно прижал полотенце к ее центру и держал его там.

– Для меня большая честь, что ты одарила меня этим. Хотя, я бы отдал все, чтобы отмотать все назад и убрать боль, которую это вызвало.

– Я бы не стала, – прошептала Руби. – Ничего не изменила бы. А теперь иди сюда.

Он убрал полотенце и бросил его на пол, прежде чем расположиться рядом с ней и положить ее голову себе на плечо. Руби прижалась ближе, все еще нежась в отголосках любви, которую они только что испытали. Зевота быстро нагнала ее.

– Ураган уже начинается в заливе?

– Ммм, – ответил Линкольн, крепче прижав ее к себе.

– Я слышала по радио, когда плавала в бассейне, что он идет к нам.

Он поцеловал ее в лоб.

– Как долго до него?

– Три дня, максимум.

Веки Руби отяжелели.

– Мне нужно будет сделать больше приготовлений. Это все еще вторая категория?

Руби сражалась с очередным зевком, ее глаза медленно закрывались.

– Так считает погодный канал, но может усилиться с выходом на берег.

– Но дата твоего слушания...

– Оно будет в четверг утром. Ураган, если и доберется сюда, то не раньше позднего вечера четверга.

– Мне не нравится мысль о том, что ты будешь в городе как раз во время урагана.

Руби поцеловала его в плечо.

– Я не буду. Я вернусь задолго до того, как начнется дождь. Кроме того, это даст мне возможность проверить домашние дела.

Линкольн напрягся. Она почувствовала момент, когда он эмоционально отгородился от нее стеной. Что она такого сказала, что это вызвало такую реакцию?

– Я сказала что-то не то?

Он только покачал головой.

– Тебе надо немного поспать. Уверен, завтра у тебя будет много дел, тебе необходимо подготовиться к слушанию.

Странно, подумала Руби, вглядываясь в тени. У них была самая невероятная ночь в ее жизни, и она внезапно почувствовала себя более далекой от него, чем несколько недель назад. Он использовал ее, и теперь закрылся? Она молилась, что нет. Он, казалось, получил столько же удовольствия, как и она.

Руби не могла сказать, как долго она лежала, восстанавливая в памяти каждую деталь их любовной игры, прежде чем ее глаза закрылись, и сон, наконец, поглотил ее.

ГЛАВА 34

Линкольн лежал неподвижно, глядя на верхнюю часть своей кровати. Руби скоро вернется домой, и ему нужно подготовиться к ее отъезду. Он осторожно вытащил руку из-под головы девушки и соскользнул с кровати, чтобы встать перед окном.

Иронично, что он влюбился в Этвуд. В члена семьи, которую ненавидел всю свою жизнь.

Наклонившись вперед, Линкольн прижался лбом к холодному стеклу окна. Ненависть, к которой он так привык на протяжении многих лет, казалось, оставила его в тот момент, когда Руби обняла его. Черт, если бы он был честен с самим собой, это случилось в ту минуту, когда она вошла в его жизнь.

Линкольн больше не презирал Агату или Чарльза, а где-то глубоко внутри, он был благодарен им. Ведь если бы не проклятие Агаты, он бы никогда не встретил ее внучку, Руби.

Зверь отвернулся от окна, чтобы посмотреть, как она спит. Какой спокойной и красивой она выглядела, лежа посередине его большой кровати. Он снова хотел ее.

Отгоняя похотливые образы Руби, извивающейся под ним, Линкольн перевел взгляд на зеркало рядом с кроватью. Утром он избавится от него. Это послужило бы лишь напоминанием о его проклятии. Линкольн хотел помнить последний месяц своей жизни с Руби как Зверь. Ибо в виде Зверя он научился любить.

И любить ее, да. Больше, чем он когда-либо считал возможным.

Эмоция душила его до такой степени, что он не мог дышать. Он пошатнулся по направлению к столу с розой, облаченной в стекло, и с горечью смотрел на нее. Как бы он ни любил Руби, он не мог заставить ее остаться. Человеческая половина Линкольна знала, что он должен был отпустить ее, и Зверь внутри него подчинился.

Открыв ящик в маленьком столе, он достал дело на дом Руби. Неуверенной рукой он схватил перо и написал свое имя внизу, возвращая его обратно ей. Он позвонит Темплтону утром и прикажет ему перевести деньги, спущенные Чарльзом в азартных играх, на банковский счет Руби. Все шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Она сможет позволить себе закончить колледж и стать ветеринарным врачом, на которого она уже учится.

Линкольн прислонился к кровати со слезами, скопившимися в глазах, и положил бумаги на тумбочку, где она сможет найти их после пробуждения. Мужчина наклонился и мягко прижался губами к ее щеке. Схватив свою одежду и плащ, он покинул комнату.

В доме не было слышно ни звука, когда Линкольн одевался и пробирался вниз. Мужчина незаметно выскользнул, подошел к лодке и сел в нее. Он останется в хижине, пока Руби и ее брат не уедут. Так будет легче для них обоих.

Но сперва он должен был кое-где остановиться.

* * * *

Линкольн опустился на колени перед надгробными плитами своих родителей, его сердце стало тяжелым от горя. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз посещал их могилы. Мужчина коснулся надгробия своей матери, улыбнулся и рассказал ей все, что мог, о Руби.

– Тебе бы она понравилась, – закончил он, поглаживая имя матери, высеченное на мраморе. – Нет, ты бы полюбила ее.

– Отец? – прошептал он, переключая внимание на могилу своего отца. – Я прощаю тебя.

Вскочив на ноги, Линкольн вернулся к лодке, и в его животе ворочалось отвращение. Он провел большую часть своей жизни, пытаясь найти одобрение своего отца. Утверждение, которое никогда не придет.

Линкольн в раннем возрасте принял то, что его отец никогда не сможет полюбить его. Никто не сможет, если на то пошло. Но Руби показала ему доброту, которую он навсегда сохранит в своем сердце. Она вручила ему подарок, которого он никогда не будет достоин. И независимо от того, на какую жизнь он обречен жить с этого момента, у него всегда будут эти воспоминания, чтобы лелеять их.

Он направился по реке в хижину, и по прибытию закрепил лодку на причале. Аллигаторы скользнули в воду, когда он шагнул вверх по холму, открыл дверь и скрылся внутри. Подняв фонарь, Линкольн зажег его и поставил у койки, стоявшей вдоль противоположной стены. Сняв плащ, он забрался под затхлые одеяла с мыслями о Руби. Он все еще чувствовал ее удивительный запах на своей коже.