«Молчи» (СИ)

— Отстой, — шепчет, но не улыбается, хотя знаю, что ему гораздо легче. Всё же разговоры важны для освобождения.

Довольно переступаю с ноги на ногу, потянув парня за собой к двери:

— По поводу вылазки из твоей норы я не шутила, — не могу не улыбаться, видя, как Дилан закатывает глаза, без желания поддаваясь мне:

— Меня вполне устраивает моя нора.

— Ага, — вытягиваю его за порог в коридор и спускаю руку ниже, сжав его горячую ладонь. Сильно перенервничал, как и я. Меня не обманешь своим хмурым видом. Могу написать справочник «Как понять чувства О’Брайена и при этом остаться в живых». От этой мысли становится смешно, поэтому шире улыбаюсь, привлекая внимание Дилана:

— Убери эту улыбку.

— От-ва-ли, — поднимаюсь по лестнице, продолжая растягивать губы.

— Потрясающе, — чувствую, как он сжимает ладонь в ответ.

Выходит в коридор, тут же становясь свидетелями громкого восхищения Роуз:

— Вау! Ты сделал целый стежок! Молодец!

Дилан тормозит взглянув на меня:

— Че там происходит?

— Долгая история, — качаю головой. Веду его на кухню, и своим появлениям мы привлекаем внимание Дейва, который, кажется, вспотел от перенапряжения, пока повторял попытку справиться с иголкой:

— О, раздраженный тип, — Фардж явно рад видеть Дилана, а тот останавливается у стола, изогнув брови:

— О, швея, — его равнодушный тон делает обращение еще смешнее, поэтому я улыбаюсь, как и Лили, которая всячески пытается отнять у Дейва футболку:

— Ты молодец. Но, давай, я закончу.

— Nei, jeg gjør det! (норвеж. Нет, я сам сделаю!) — улыбается, отворачиваясь от Роуз, пытается вновь вставить нитку в иголку. Эх, тяжело ему, наверное.

— И что он сказал? — Лили поднимает глаза на Дилана, который сует свободную руку в карман джинсов, пока большим пальцем второй гладит мои бледные костяшки:

— Joe kom ikke ut? (Джо не выходил?)

Я поворачиваюсь лицом к О’Брайену, удивленно хлопая ресницами. Он знает норвежский? Черт, этот человек не перестает меня поражать. Каждый день узнаешь что-то новое.

— Nei, jeg tror Joe føler dårlig etter å ha drukket (Нет, я думаю, ему плохо после алкоголя), — Дейв довольно улыбается, видя, что мы с Роуз немного потерянны, ведь не понимаем, о чем они говорят. И, видимо, это парней забавляет.

— De har en så morsom ansikt (У них такие смешные лица), — Фардж смеется, взглядом изучая то Роуз, то меня, после смотрит на Дилана, который так же осматривает нас, пуская смешок:

— Ja. Jeg liker det (Да, мне это нравится), — смотрит на меня, слишком довольно улыбаясь, и я моргаю, хмуря брови. Они явно смеются над нами.

Перевожу взгляд на Лили, которая складывает руки на груди, пуская смешок, ведь Дейв и Дилан продолжают болтать на языке, что нам совершенно не знаком. И я уверена, что обсуждают они нас.

Роуз стучит пальцами по коже плеч и вздыхает, поднимаясь со стула:

— I nostri ragazzi — idioti (ит. Наши парни — кретины).

И их улыбки медленно сползают с лиц. Фардж и О’Брайен переглядываются, откашливаясь, а я подхватываю инициативу Лили, с улыбкой выдернув свою ладонь из хватки Дилана, который смотрит на меня, подняв брови.

— Sì, (ит. Да), — вздыхаю, замечая, как то самое удивление теперь читается в глазах парня, — sono d’accordo (ит. Я согласна), — обхожу стол, чтобы вместе с Лили встать у плиты. Дейв опять поднимает глаза на друга, который искоса наблюдает за мной, сощурившись:

— Jeg tror de ønsker å spille (Я думаю, они хотят поиграть), — опирается копчиком на столешницу, продолжает смотреть на меня, сложив руки на груди.

— Jeg ønsker ikke å spille. Lily forferdelig sinne (Я не хочу играть. Лили страшна в гневе), — Дейв оглядывается на нас. — Может, поиграем во что-нибудь другое? — что ж, он сдается первым, и я понимаю, почему. Роуз бывает очень страшной, когда её выводят из себя, а девушке явно не по душе происходящее. Лили хлопает в ладони один раз:

— Давайте, в «я никогда не…», только без алкоголя?

— Ты играла в это? — Ох, Дейв, тебе еще многое предстоит узнать о Роуз…

Подруга ставит чайник на плиту, улыбаясь:

— Конечно, только сейчас будем пить чай, — смотрит на меня. — Будете? Все равно до семи утра полно времени.

Поглядываю на Дилана, вопросительно кивнув головой, а тот пожимает плечами. Ему все равно, так что:

— Хорошо.

— Я сделаю чай, — мне нравится, что между нами всеми сейчас нет напряжения. Если честно, я боялась, что все будет натянуто, напряженно, ведь разговор об отъезде Роуз проходил именно в такой атмосфере. Как хорошо, что все понимают, что нам сейчас необходимы светлые эмоции.

Лили принимается за приготовление горячего напитка, Дейв все еще борется с иголкой, а я шагаю к Дилану, довольно улыбаясь. Парень отклоняется назад, держа ладони в карманах джинсов. Встаю напротив, грудью прижимаясь к его груди, и поднимаю голову выше, чтобы видеть его лицо:

— Быстро вы сдались. На самом деле, я плохо знаю итальянский, — руками скольжу по его талии, чтобы сжать ткань футболки на спине. О’Брайен продолжает усмехаться краем губ и молчать, чем вызывает у меня интерес:

— Что? — он ведь смотрит на меня, поэтому интересно, чего с ним опять. Главное, что не хмурится. Не скажу, что его «улыбка» яркая, она немного блеклая, расслабленная, но она присутствует на его лице.

— Что? — шепчу, улыбаясь, и наклоняю голову набок, следя за тем, как О’Брайен взглядом скользит за мной, выдыхая, и, что странно, он шепчет еще тише, чтобы не быть услышанным за кипением чайника, смехом Лили и руганьем Дейва.

— Jeg elsker deg, — Дилан двигает губами, тут же стиснув зубы, а я моргаю, немного хмурясь, так как не могу знать, что он сказал, поэтому оглядываюсь на Дейва, в надежде, что он переведет. И мнусь. Ведь обескураженное выражение лица Фарджа ставит в тупик. Он молча смотрит на Дилана, прекратив на время зашивать футболку. Мое любопытство возрастает в миллионы раз, так что начинаю вертеть головой, в итоге остановив взгляд на О’Брайене, который не отводит от меня внимание, загадочно улыбаясь.

— Что ты сказал? — вновь оглядываюсь на Дейва, но тот мнется, откашливаясь, и продолжает дергать иголкой и говорить с Роуз, которая занята чаем, поэтому не стала свидетелем еще одной странной ситуации.

И снова смотрю на Дилана, начав пальцами мять ткань его футболки:

— Что ты сказал?

Он качает головой, вздыхая. Молчит.

— Окей, — прикусываю губу, чувствуя легкую обиду, так как мне не удалось даже запомнить его слова, поэтому перевести в переводчике или найти в словаре не смогу. Так что…

— Sei un gran culo, ma ti amo, — у самой вяжется язык, но выговариваю предложение, не реагирую на укол взглядом со стороны Роуз, которая начинает расставлять кружки с чаем на стол:

— Давайте играть, — она любит подобное времяпровождение, поэтому зовет всех, чтобы скорее начать.

Самодовольно вскидываю голову, зная, что теперь Дилан в том же положении, что и я. Мы оба заставили друг друга напрячься, вот только О’Брайен не прекращает сжато улыбаться. Он вынимает ладони из карманов, пальцами сжимает мои бедра, поддавшись вперед:

— Мой отец — итальянец.

Моя улыбка резко меркнет, а вот довольство Дилана прогрессирует:

— Tra l’altro, grande culo — non suona offensive (ит. Кстати, большая задница — не звучит оскорбительно), — он щурит веки, изобразив задумчивость, а я приоткрываю рот, как рыба. — E 'anche emozionante (ит. Это даже возбуждает), — чувствую, как его ладони скользят на мои ягодицы, сжимая их, и не могу скрыть своей растерянности, чем остается доволен О’Брайен. Он отпускает меня, обходя, чтобы занять место за столом, а я… Я потерянно моргаю, еле заставив себя прикрыть рот. Самое обидное… Я ни слова не поняла из того, что он сказал. У Дилана хороший акцент, и он профессионально научился его скрывать. Черт. Выходит, его мать — англичанка, отец — итальянец? Что за… Оглядываюсь на затылок парня, который начинает говорить с Дейвом, прося перестать позориться с этой иголкой.