Найти друг друга

Глазки Макара заблестели, он попросил продать «картинки». Вадим отказался, объяснил, что это снимки его жены.

– Тогда наделай мне таких же, но с другой бабой, – попросил гость. – И не надо ее в лесу особо прятать. Чем больше видно, тем лучше, понял?

Вадим понял, что ему предлагают, и собирался отказаться, гордо заявив, что порнухой не занимается. Но Макар назвал сумму, и молодой человек прикусил язык. Обещал подумать.

Так все и началось. Первой его моделью стала Анжела. Бледная, сидевшая на каких-то таблетках, она была совершенно равнодушна ко всему и выполняла любые указания фотографа, лишь бы платили. Потом Макар свел Вадима со Стасиком.

Тот подыскивал девиц и мужчин, расплачивался с ними, организовывал выезды на натуру – словом, принял на себя административные обязанности. Вадим снимал и имел дело с Макаром. Иной раз они ссорились – клиент требовал побольше голых баб в откровенных позах, но Вадим морщился и объяснял, что такого рода продукция приедается слишком быстро, а вот если есть изюминка, загадка… Деньги шли, Макар пыхтел, но соглашался с фотографом.

Потом он наладил продажу снимков за границу, но тут случилась какая-то неприятность, и в хронике криминальных событий Вадим увидел покореженный «мерседес» со знакомыми номерами, взорвавшийся в тот момент, когда его владелец сел за руль.

К этому времени Вадим уже жил один: с Ланой они расстались после рождения ребенка, и он не испытал по этому поводу ничего, кроме облегчения.

Вадим сумел восстановить каналы сбыта за границу, открыл в Москве фотосалон, чтобы ни у кого не возникало вопросов, на что он живет, и был вполне доволен жизнью. Да, коллеги все равно узнали про порнографию (хотя Вадим даже мысленно не произносил никогда этого слова, считал себя мастером эротического жанра), кое-кто перестал здороваться, не подавал руки, но разве это повод для того, чтобы расстраиваться? Большая часть бывших друзей так и жили в нищете, кое-кто спился, кто-то продолжал грезить о гениальности и славе, но реально печатались единицы, а в журналах все больше мелькали фамилии молодых художников, учившихся за границей.

Стасик своего партнера терпеть не мог. Его бесило в Вадиме все – его аристократизм, неуловимое презрение, которое иной раз проглядывало во взгляде фотографа, его роскошная машина и богемный образ жизни. Не раз Стасик заводил разговоры о том, что деньги делятся не по-честному, что Вадим обирает его. Тот только приподнимал брови и говорил насмешливо:

– Я человек порядочный, друг мой. А потому не надо подобных намеков. Бухгалтерию, как ты понимаешь, я не веду и платежки тебе показать не могу, но уж поверь – я тебя не обманываю.

– И на какие шиши ты опять купил новую тачку? – злобно спрашивал Стасик.

– Продал старую, добавил немного – и купил. Если бы ты не просаживал деньги в казино…

Тут Стасик принимался ругаться, и разговор заканчивался. Что греха таить, в казино он оставлял довольно много, но поделать с собой ничего не мог. Стасика возбуждали только две вещи – малолетки и рулетка. Он старался держать себя в руках и удовлетворять свои уголовно наказуемые наклонности ездил в Юго-Восточную Азию, но и там с этим делом становилось все строже. Правда, пару лет назад ему крупно повезло. Поступил заказ на фото в «традиционно русском интерьере». Стасик быстренько обзвонил несколько юношей и девушек, работающих моделями. Встал вопрос, где проводить съемку, и кто-то из молодых людей предложил дом отца в деревне. Мол, и баня, и хлев, и двор – все как по заказу, исконнее не бывает. Вся группа погрузилась в машины и отправилась за сто километров в какую-то деревню, на натурные съемки. На улице стоял сухой сентябрь, дороги не успело развезти до стадии непролазности. Окруженная лесами деревня находилась в стороне от шоссе, а потому заправлял здесь председатель невесть как сохранившегося колхоза. Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что земли, стадо и коровники были приватизированы местными руководящими товарищами, а остальные трудились, как и прежде, только не на государство, а на Петра Семеновича и Николая Ивановича. Все это Стас выяснил у Илюши – того самого молодого человека, который предложил дом отца для съемок. Илюша оказался сыном Николая Ивановича и заверил Стаса, что «отец это дело любит и денег не возьмет. Если только натурой». Стас пожал плечами: фотки он потом бывшему председателю парткома подарит, не вопрос. А что до остальной натуры, то бишь натурщиц, – пусть сам договаривается.

Приехав на место, Стас остановил джип у магазинчика и пошел за сигаретами. У ступенек торчало несколько подростков, которые при виде его машины принялись ахать и завистливо вздыхать. Среди них Стас углядел девочку, внешность ее поразила настолько, что он чуть с крыльца не сверзился. Кожа цвета кофе с молоком, пухлые негритянские губы, копна черных войлочных волос, большая грудь – странно было встретить такой экземпляр в глубинке. Девчонки захихикали, и он поспешил убраться, но вечером, выпив предложенного гостеприимным хозяином самогона, спросил, откуда в селе мулатка.

– Белка-то? – хмыкнул хозяин. – Здешняя она, Семеновны внучка.

Понукаемый Стасом, Николай Иванович рассказал, что девчонку, конечно, зовут Изабелла, да кто ж это станет такое выговаривать? Ишь, принцесса! Вот и стала Белкой, опять же смешно – при ее-то роже. Дочка Семеновны давным-давно уехала в город, все в институт поступать собиралась. Неизвестно, поступила ли, но только привезла матери младенца, да и опять смылась. Деньги иной раз шлет, но не больно много. Живут на пенсию, девка на почте подрабатывает, а Семеновна в школе, ну и огород, конечно. Да и девка-то доброго слова не стоит – глупа, как пробка. Если б старый директор жив был – точно из школы бы выгнали или в специнтернат отдали. Заторможенная она потому что. Лет-то ей? Когда же это было? То ли тринадцать, то ли четырнадцать.

В тот же вечер Стасик выбрался из дома, оставив компанию гудеть за щедро накрытыми столами, и темной улицей пошел на поиски дома, в котором жила Белка. Нашел нужную избу довольно быстро, скрипнул калиткой, замешкался, прислушиваясь. У соседей заливалась собака, но у бабки и внучки сторожа, похоже, не имелось. Стас постучал в окно Семеновны. Старуха открыла дверь и уставилась на незнакомца.

– Я по поводу Изабеллы, – улыбнулся Стасик.

Некоторое время женщина молча смотрела на него, потом посторонилась и пропустила в дом. Они обо всем договорились удивительно быстро: Стасик открывает счет на имя бабки и кладет туда деньги для девочки. Документы он несколько подправил, и там, где было тринадцать лет, стало шестнадцать. Семеновна написала доверенность на право вести дела девочки – и уже через неделю счастливая Белка уехала в Москву. Она действительно была счастлива, потому что шутки и домогательства местных парней надоели ей хуже горькой редьки. Сперва-то было ничего, Семеновны побаивались, а потом старший сын местного хозяина – главы поселкового совета – завалил ее после какой-то дискотеки в клубе… С тех пор от парней отбою не стало. К Стасику она испытывала искреннюю благодарность за хорошую еду, мягкую постель и необременительную работу. Теперь не надо было ходить в школу и терпеть насмешки учителей и товарищей. Не надо было копаться в огороде, ломая ногти и с трудом разгибая спину. Пришлось, правда, похудеть, сходить к зубному… но все равно – Изабелла искренне полагала, что живет в раю. Два года Стасик был счастлив. Но в последнее время начал понимать: его девочка выросла. Он даже подыскал ей нового хозяина – тот любил экзотику и давно выторговывал живописную мулатку. Но Стасик медлил, надеялся подобрать замену своей живой игрушке. Однако найти малолетку, которую можно было бы использовать в собственных целях, не так-то просто…

Стас сделался беспокойным, нервным. Раздражение его выплескивалось на привычный объект – на партнера. Что этот князь себе позволяет? Прибрал к рукам все контакты с клиентами и пудрит своему компаньону мозги! Ведь как пить дать обманывает, думал Стасик, наливаясь бессильной злобой. Он ни секунды не сомневался в том, что Вадим с ним нечестен, потому что в подобной ситуации сам Стасик не преминул бы обсчитать компаньона.