Найти друг друга

И вот князь Василий застыл в полутемной комнате перед монитором, на котором мерцала картинка – светловолосая девочка смотрела на него с испугом и любопытством. На стене висел портрет его дочери, но князю не надо было включать свет, чтобы увидеть, насколько это дитя похоже на его Машеньку. Удивительная вещь – кровь. Или как теперь говорят – гены. Внучка Николая, кто бы мог подумать. Князь пил травяной чай и раздумывал, может ли он позволить себе поверить девочке. Он был стар и всю жизнь прожил, руководствуясь доводами разума, а не сердцем, но теперь ему захотелось увидеть девочку воочию, чтобы она сидела напротив него, а он рассказывал бы ей о предках. Она будет собирать цветы в саду… ей понравится тот сорт роз, который он вывел.

Ее отец… что ж, это можно уладить. Нужно поговорить с девочкой, потом можно будет переписать завещание, в качестве наследницы указать ее, а сына Николая, Вадима, назначить опекуном. Или если он князю не понравится – надо будет взглянуть на ее мать. Старик улыбнулся, а потом вспомнил о том, что осталось в России. Он давным-давно мечтал получить эту вещь, но не было человека настолько верного, чтобы доверить ему тайну. Пожалуй, девочка достаточно сообразительна, чтобы достать шкатулку, но не настолько образованна, чтобы понять, что в ней запрятано. Кроме того, дети любят тайны…

Он вызвал почту и написал внучке письмо:

«Дорогая моя детка, я рад был увидеть тебя, надеюсь, что вскоре мы встретимся по-настоящему. Ты все сделала правильно, мы с тобой будем переписываться втайне от Вадима. Кстати, о тайнах. Я хочу доверить тебе большой секрет. Но он должен остаться нашей тайной, хорошо?

Когда-то моим родным принадлежала усадьба Вельяминово, что в сорока километрах от Москвы. Там стоял усадебный дом и неподалеку от него – церковь. Когда родители бежали от революции, им пришлось оставить многие реликвии. Одну из них отец спрятал в церкви. Я прошу тебя поехать туда и разыскать дорогую мне вещь…»

Настя не верила своим глазам. Вот это да! Ну дед дает! Само собой, она написала, что все сделает, скопировала письмо князя и сунула листок в карман, чтобы перечитать на досуге.

Потом взглянула на часы: половина восьмого, еще не поздно. Цапнула со стола первую попавшуюся под руку тетрадку и побежала к двери.

– Настя! Ты куда? – Мать высунулась из кухни.

– К Лизе, надо математику доделать, я никак не могу. – Настя помахала в воздухе тетрадкой и торопливо убрала ее за спину – тетрадь оказалась по географии.

– Ну хорошо. – Лана кивнула. – Только недолго, а то Циле младшего укладывать, ты будешь мешать.

– Да ладно, мам, когда она его укладывала? Он носится, носится, а потом ложится в уголке где-нибудь и засыпает. Главное – не наступить на него.

– Настя!

– Ладно, ладно…

Перепрыгивая через ступеньку, она добралась до дверей подружки, выслушала несколько тактов из «Щелкунчика», которые пропел дверной звонок, и увидела на пороге тетю Цилю.

– Здравствуйте!

– Добрый вечер, Настенька, проходи. А мы как раз ужинаем, будешь?

Настя помотала головой отрицательно, но Лизкина мама не обратила на это внимания, провела девочку в столовую, где все сидели за столом, и уже собралась наложить ей порцию бараньего рагу и баклажанов. Насте стало дурно при мысли, что сейчас ее будут кормить. Она всегда-то плохо ела, вечером вообще чаще всего обходилась кефиром, а уж когда нервничала, в рот ничего не лезло.

– Тетя Циля, мне нельзя, – жалобно протянула она. – У меня гастродуоденит, я уже лекарство после еды выпила…

Лизкина мать не могла идти против медицинских назначений, а потому Настя и Лиза были милостиво отпущены и уединились в Лизкиной комнате. Едва закрылась дверь, Настя вцепилась в подружку и зашептала:

– Лизка, мне нужна твоя помощь!

– Больше я с ним в кино не пойду, не проси! Мало того, что пришлось смотреть какую-то чушь, сплошь компьютерная анимация, так он еще и за ручки держался… хорошо хоть целоваться не полез. Я в целях предотвращения поцелуев купила здоровый стакан попкорна и половину съела! Жевала весь сеанс. А как только Диоген рот открывал, я ему тоже забрасывала…

– Нет, я не про Диогена. Мне нужно… попасть в одну усадьбу. Под Москвой.

– Да? Зачем?

Настя умоляюще взглянула на подругу:

– Поверь мне, Лизок, вопрос жизни и смерти!

– Ну, если смерти… Это далеко?

– Между Москвой и Подольском.

– И кто нас туда пустит?

– А может, сами съездим? – неуверенно спросила Настя. – Вдруг там экскурсии есть?

– А что за усадьба?

– Вельяминово.

– Включай комп, сейчас найдем.

Через пять минут они уже знали, что в доме усадьбы находится санаторий, а церковь, которая полвека служила складом, несколько лет назад передали православной церкви и теперь она действующая.

– Да, самим туда ни фига не добраться, – покачала головой Лизка.

– А если на электричке?

– Прикинь – целый день уйдет. Нас хватятся. Да и боязно – одним в такую глушь.

– Что же делать? – Настя кусала губы. – Мне до зарезу надо попасть в эту церковь – и как можно скорее.

– Да с чего это тебя по церквам потянуло? Слышь, подруга, что происходит-то?

Настя поняла, что пришло время рассказать все Лизке. Подружка и так много для нее сделала и особо ни о чем не спрашивала.

И Настя рассказала. Про отца, про деда и про то, что она – княжна Мещерская и в той самой церкви ее дед спрятал какие-то очень важные бумаги и теперь просит привезти их.

– Значит, тот старик на экране – твой дед? – Глаза у Лизки стали круглыми от удивления.

Настя кивнула.

– Офигеть! Ну, Стрельникова, ты даешь!

– Только ты никому, ладно? Лизка, поклянись, что никому не расскажешь!

– Клянусь здоровьем Йоськи! Он, конечно, поганец, но все-таки мой братик.

Девочки замолчали. Они думали о секретных документах, скрытых где-то в старой церкви. И о том, как, черт возьми, двум малявкам, не достигшим даже презренных четырнадцати лет, добраться до этой самой церкви? В тот вечер они так ничего и не придумали.

– Настя!

– А? – Настя оглянулась. Лизка таращилась на нее с задней парты. – Чего?

– У тебя есть расписание музеев?

– Нет.

– Райсман! Почему ты болтаешь на уроке и отвлекаешь Стрельникову?

– Я не болтаю, Марта Генриховна. – Лизка уставилась на учительницу, которая вела бестолковый предмет, называемый в школе «Основы мировой художественной культуры». – Просто у меня комп сдох…

– Лиза, я же просила! – Марта Генриховна поморщилась.

– Простите, – послушно пролепетала Лиза, чем вызвала здоровое удивление одноклассников. – У меня компьютер сломался. Почта кирдык, то есть упала. И я не получила расписание посещения музеев. А ведь так интересно, куда мы пойдем в этой четверти.

Марта Генриховна легко попалась на удочку. Она улыбнулась ребенку, проявившему живой интерес к культуре, и выдала листок с расписанием.

Лизка некоторое время шевелила губами, делая вид, что читает, потом подняла руку.

– Да, Лиза?

– Марта Генриховна, а почему мы опять пять раз пойдем в Пушкинский музей?

Класс зароптал. Все знали, что в Пушкинском музее работает подружка Марты Генриховны, дети уже видеть не могли этот музей. Не потому что он плох, – упаси бог такое подумать! Но… согласитесь, пять раз за полгода – это перебор. А за прошлые полгода они были там целых три раза.

– Дети, тишина в классе! Пушкинский музей – это сокровищница поистине неисчерпаемой глубины. Вы посмотрите на темы экскурсий – они охватывают целый пласт культуры, которому будут посвящены наши занятия…

– А вот моя подружка говорит, что они с классом ездят по Подмосковью и посещают усадьбы и церкви, – заявила Лиза.

– Какая подружка?

– Она в другой школе учится. Она говорит, что самое главное – знать свой город и то, что его окружает. Вот они недавно были в такой роскошной церкви – Дубровицы называется. Она мне фотки показывала. Красота необыкновенная. Может, мы тоже съездим?