Пусть ему будет стыдно (ЛП)

 Я не могу открыть глаза, чувствую его губы у себя на щеке, и проваливаюсь от обезболивающего средства в сон, откуда-то издалека слышится приглушенный голос Далласа:

 — Не сердись, но теперь я никогда не спущу с тебя глаз.

 Пусть ему будет стыдно, если он думает, что я сержусь.

Эпилог

  Прошло три месяца...

 — Можете вы, идиоты, заткнуться хоть на минуту? Я хочу сказать речь, — громко вещает Кеннеди на всю комнату.

 Все замолкают и смотрят на нее. Она поднимает бокал, и мы все также поднимаем бокалы. Как обычно, здесь в офисе частного агентства «Единожды солгав» собрались все наши друзья и родственники, чтобы отметить окончание еще одного дела.

 Стефани и Мелинда были арестованы за убийство Ричарда Ковингтона, но Мелинда тут же во всем призналась. Она подтвердила тот факт, что Стефани ничего не знала о ее планах, следовательно, была совершенно невиновна. Полиции потребовалось несколько дней, чтобы проверить ее заявление, Стефани была освобождена.

 Мелинда все еще находится в тюрьме, ожидая суда, и я слышала, что Стефани не планирует ее навещать. Она говорит что-то про желто-коричневые цвета, связанные с тюрьмой, в третьей звезде от Юпитера, в энергетическом поле Мелинды. Так как истории убийства Ричарда полностью освещается прессой, Стефани ничего не оставалось, как перестать прятать в шкафу «свои скелеты». К сожалению, Мелинде придется долго ждать и скорее всего зря, благодарности от Стефани за снятие с нее обвинений. Стефани сейчас встречается с диетологом из своего тренажерного зала по имени Венди.

 Совет директоров компании Ричарда был впечатлен быстротой раскрытия дела, департамент полиции получил благодарность, и заплатил мне и Далласу поровну.

 Я рассматриваю собравшихся, замечаю обручальное кольцо, сверкающее на пальце Кеннеди, Гриффин обнимает ее за плечи. Пейдж и Мэтт тоже стоят обнявшись. Братья Кеннеди, Тед и Бобби, сидят за моим и столом Пейдж, положив на него ноги. Отец Кеннеди, Бадди, и ее дядя Уолли в кой веке не грызутся друг с другом, а мирно сидят в углу, мать Пейдж держится за руки отца Мэтта, сидя на стульях у входной двери.

 Моя мама в джинсах и толстовки Гарварда, сидит на столе Кеннеди, выпивая уже третий бокал шампанского и немного посмеиваясь.

 Я сижу на коленях у Далласа в его крепких объятиях, и испытываю такую радость, потому что меня окружают люди, которых я очень люблю, и я очень счастлива.

 — Поздравляю Лорелей, даже не нужны доказательства, поскольку она оказалась самой крутой из всех нас! — с улыбкой объявляет Кеннеди.

 Все смеются и поднимают бокалы с шампанским.

 — Кто бы мог подумать, что почти год назад, когда я начала преподавать уроки самообороны этим двух легковесам, мы станем лучшими подругами и откроем ох*ительное частное агентство? — говорит Кеннеди.

 — Эй, кого ты называешь легковесы? — кричит Пэйдж. — Я вскрыла преступную группировку, а Лорелей получила пулю. Тебя преследовала лающая собака и сумасшедший, верящий в пришельцев.

 Все снова смеются, Даллас еще ближе прижимает меня к себе. Я опускаю голову ему на грудь и улыбаюсь.

 — Заткнись! — отвечает Кеннеди Пейдж. — Я хочу сказать, рада, что встретила вас обоих. И «Единожды солгав» самое лучшее частное детективное агентство.

 Все чокаются и пригубляют шампанское. Начинаются разговоры, кто-то смеется.

 — Как твое плечо? — спрашивает Даллас.

 Я поворачиваюсь к нему лицом, уютно устроившись у него на коленях.

 — Хорошо. Сейчас уже не болит.

 Пуля прошла навылет и, к счастью, не задела артерию. После операции, я провела три дня в больнице, Даллас все время сидел рядом. Он также водил меня на все сеансы физиотерапии, и сдержал свое обещание, которое прошептал мне в больнице, ни на секунды не выпускать меня из вида. Мое плечо пока еще доставляет мне неприятности, но все терпимо. Доктор сказал, что все будет хорошо и оно станет, как новенькое, причем в кратчайшие сроки.

 — Отлично. Завтра мы едем на стрельбище. Ты научишься стрелять из пистолета, — говорит он.

 Он говорит мне об этом, как только я вышла из больницы. Я уволилась из юридической фирмы и теперь работаю детективом. Даллас отдает себе отчет, что не в состоянии все время охранять и оберегать меня всюду, поэтому он будет чувствовать себя намного лучше, так он мне все говорит, если будет точно уверен, что я смогу себя защитить любым способом.

 Я еще не сообщила ему, что стреляю лучше скорее всего, чем он. Мой отец неоднократный чемпион в стрельбе по тарелочкам. И каждые выходные он брал меня с собой почти всю мою сознательную жизнь. Вспомнив об отце, я чувствую грусть. Я не разговаривала с ним с того самого ужина. Он прислал мне цветы в больницу, и мама говорит, что когда сталкивается с ним, он всегда спрашивает обо мне. Знаю, он разочарован моим выбором, но надеюсь, что со временем он поймет меня. Хотя,… кто его знает… мама стала совершенно другой, как только выгнала моего отца.

 — Лорелей, мне кажется, я, наконец-то, придумала, какую хочу сделать себе татуировку, — говорит она, подойдя к нам.

 Я чувствую, как грудь Далласа начинается вздыматься от хохота, толкаю его локтем в бок.

 Она протягивает мне бумажку.

 — Мне понравилась твоя идея, слова из песни, но для себя ничего не могла найти подходящего. Потом я увидела клевую эту маленькую вывеску и подумала, вот это было прекрасно. Не уверена, относится ли она как-то ко мне, но мне плевать, я хочу ее.

 Опустив взгляд на бумагу, я начинаю так хохотать, что у меня болят ребра, и слезы льются из глаз. Кеннеди с Пейдж подходят к нам, я молча протягиваю им листок бумаги.

 — Новая татуировка моей мамы, что вы думаете? — спрашиваю я через смех.

 — О, Боже мой. Это бл*ть эпично! Думаю, нам всем стоит сделать такую татуировку на заднице, — смеется Кеннеди, протягивая бумагу Пэйдж.

 Она читает и тоже начинает хихикать.

 — О, это превосходно. Миссис Уорнер, вы просто гений. Мы точно пойдем вместе с вами.

 Даллас протягивает руку к листку бумаги, и Пейдж передает его. Он читает его вслух:

 — Обманешь меня раз — позор тебе. Обманешь меня дважды. . . Я черт побери, даже не могу представить, что будет.

 Мы все взрываемся смехом.

 — Думаю, это нужно сделать нашей новой вывеской. Нам следует поменять вывеску на фронтальной части здания, — говорит Кеннеди.

 — Когда-то нас обманули, и мы были дурочками, но теперь уже никогда, — объявляет Пэйдж.

 — Теперь вам не стыдно вспоминать, что создавая этот бизнес, вы сомневались в нем? — спрашивает Кеннеди, покачав головой.

 Пейдж кивает.

 — Мне стыдно, поскольку я до конца не верила, что мы сможет это сделать.

 Они обе улыбаются, глядя на меня.

 — И стыдно за всех чертовых «они», которые испортили нам жизнь!

 Мы втроем веселимся и чокаемся бокалами.

 Когда-то все трое мы были обмануты мужчинами, но теперь мне кажется, что должны быть благодарны им за это. Без этих коварных мужчин, бывших в нашей жизни, мы никогда бы не создали наше успешное агентство «Единожды солгав», не изменили бы так свою жизнь… и не были бы так счастливы, найдя новую любовь.