Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви (ЛП)
Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви (ЛП) читать книгу онлайн
Большинство из нас знают, что во время путешествий в себя не стоит надеяться на карту. Но я считаю Франклина Во картой, если точнее — Картой земель человеческой сексуальности. Трудно описать, как сильно его исследования этики межличностных отношений повлияло на мою собственную траекторию. Если я вижу дальше, то потому, что стою на его плечах.
Франклин делился в сети своими размышлениями о полиамории на протяжении восемнадцати лет, но сам оставался для своих читателей тайной. Мне как писателю это очень близко: вы берёте из себя идеи, которые хотите выразить и слова, в которые их обрамляете, но ни идеи, ни слова не сближают читателя с вами.
Но я также знаю, что наши писательские решения, предубеждения и идеи являются побочными продуктами осмысления нашего собственного опыта. Мы передаём читателям и идеи, и опыт, выражая ему невероятное доверие. Доверие, именно это вы держите сейчас в своих руках.
Смешение карт это не просто личная история мужчины в поисках любви, это путевой дневник первопроходца. Вслед за Франклином мы начинаем разгадывать общественные ожидания об отношениях и подвергать вопросу фундаментальное предположение, что любовь связывает двоих. Но если «двое» это не единственна возможная форма любви, каковы остальные? И как человек может строить отношения в разных формах, оставаясь при этом понятным для своих партнёров?
Когда Франклин начинал свой путь, полиамория ещё не была устоявшейся концепцией. Его веб-сайт, где он писал про хорошие подходы к полиамории на основании своего опыта, однажды стал полезным ресурсом для многих, однако для него самого никаких руководств не было. В данной книге он мучительно описывает, как отталкивал любимых, пытаясь найти баланс между защитой отношений с его женой Целести и развитием всех остальных отношений, возникавших на его пути.
Ему предстояло обнаружить что для того, чтобы завершить свой путь, чтобы прийти в то место, где его отношения будут удовлетворять других так же, как и его, ему надо будет вернуться по своим следам к самому началу. Вернуться в то место, где он когда-то признал свои основные отношения перевешивающими дополнительные и отказаться от этих весов.
Да, это история любви. Но в большей степени, чем что-то другое, это история того, как научиться стать безопасным местом для роста любви. Содержащиеся в ней уроки пригодятся всякому, кто осмеливается любить, в моногамных ли отношениях, в полиамурных или в любой другой конфигурации отношений. Делая это, он бросил вызов обычаю полиамории, дожившему до нынешнего дня — иерархическим отношениям, утверждая, что иерархия отрицает стремления любовников и потенциальных любовников, находящихся вне основных отношений.
Не бывает исследования неизвестных земель без трудностей, не бывает истории любви без боли. Если в таком путешествии и попадётся карта, на ней окажутся известные по сказкам знаки неизвестности вроде HIC SVNT LEONES (здесь водятся львы — искажённая латынь). Иногда для того, чтоб признать, что иногда львы это мы сами, требуется большая отвага. Это именно мы терзаем тех, кто пытает счастья на дороге.
Но это не история о спасении. Это история о людях, которые хотели друг другу добра, но не знали как его делать. Получилась фигня. И эта фигня перед нами, как бы для того, чтоб показать проделанную автором работу.
Я надеюсь, что это путешествие повлияет на ваши собственные пути, в той же степени, как оно повлияло на мой.
Ав Флокс (AV FLOX), Калифорния, США, Апрель 2015
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Жизнь с партнёром, который считает, что одной ногой вы всегда уже за дверью, разъедает душу. Так как Целести никогда полностью не доверяла мне, я никогда полностью не доверял себе самому. Она считала, что без строгих ограничений я поведу себя как пресловутый ребёнок в магазине сладостей, безрассудно упиваясь новыми отношениями. Она считала, что я не способен на сочувствие, поэтому я тоже верил в это. Она не верила в то, что без всех этих ограничений я буду хорошо обращаться с ней. В результате, в это не верил и я.
У Амбер был способ ставить под вопрос мои допущения. Это всегда начиналось одинаково. Она поднимала палец, её лицо становилось задумчивым, после чего она произносила: «У меня есть вопрос». И неизбежно следующие произнесённые ею слова проходили через мой мысленный пейзаж подобно машине с шаром на тросе, предназначенной для сноса зданий.
«У меня есть вопрос» — сказала она как-то вечером. Мы сидели на длинном чёрном кожаном диване в нашей жилой комнате. Я прислонялся к её плечу, наслаждаясь соприкосновением. «Если ты говоришь, что хочешь любить других людей, почему ты загоняешь их в ситуацию, в которой для них небезопасно любить тебя в ответ? Если Целести может прекратить их отношения в любой момент, как эти люди вообще могут чувствовать себя в безопасности?»
Вопрос в том виде, как она задала его, казался таким простым. Но у меня не оказалось ответа. Я привык отвечать на вопросы о вето в интернете и на дискуссионных встречах. Даже после вето, наложенного Целести и моего последовавшего отказать принять новое вето, я всё равно защищал его как необходимый инструмент, позволяющий паре чувствовать себя уверенно. Я считал, что моё недоверие к вето происходило только из непонимания того, почему оно случилось. Я не видел проблемы в вето как идее. Но за все шестнадцать лет, проведённых мной с Целести к тому моменту, я ни разу не посмотрел на право вето с точки зрения кого-то другого.
— М… почему бы им не чувствовать себя в безопасности?
— Это оказалось безопасным для Элейн?
— Нет.
— Выполняла ли она правила?
— Да.
— Таким образом, если любить тебя не безопасно даже для того, кто следует правилам, действительно ли нормально побуждать кого-то тебя любить?
У меня не было ответа.
Подчас, я отчаивался понять её вопросы. Я понимал каждое слово в отдельности, но сложенные вместе в выбранном ею порядке, они образовывали такую загибающую мозги штуковину, загоняющие меня ровно в мои собственные предубеждения. У меня никогда не было опыта участия в отношениях в качестве «дополнительного» партнёра, так что я не мог полностью осознать каково это, когда мою любовь к кому-то должна быть всегда починена кому-то другому.
Но, тем не менее, несмотря на все её вопросы, Амбер всегда была готова проявить сочувствие. Она никогда не была обвиняющей или сердитой. Она расспрашивала меня мягко, терпеливо и постоянно. Она говорила о своём опыте и том, как он на неё повлиял. Она относилась ко мне с невероятной и безграничной добротой, хотя моя способность видеть мир с её точки зрения и подводила меня.
А вопросы продолжались. «У меня есть вопрос», — сказала она однажды вечером. «Ты говоришь, что любишь, что в твоей жизни есть другие люди. Но почему ты не придаёшь значения их стремлениям?»
Я почесал в затылке. На первый взгляд, вопрос казался абсурдным. Разумеется, я придаю значения стремлениям моих любимых, их праву жить свои собственные жизни! Я спросил:
— Что ты имеешь в виду? Я не хочу контролировать своих партнёрш. Я не хочу, чтоб они были моей собственностью. Как я могу не ценить их стремлений? Они могут делать всё, что хотят!
— Они могут делать всё, что хотят, кроме как любить тебя так, как они хотят этого. Разве это не самое главное?
Она была права. К этому за время отношений с Амбер мне следовало привыкнуть. В вопросах эмоциональной мудрости она часто была права. Я никогда не замечал, что Целести не ценит моих стремлений (или, возможно, не доверяет им). Я не замечал, как соглашаясь на все эти ограничения не пригласив за стол переговоров никого из моих любимых, я договариваюсь о действиях других людей без их влияния и согласия, что демонстрирует, как я не придаю значения их стремлениям.
Это не значит, что наши отношения целиком состояли из того, что Амбер тыкала в стены моих предубеждений и ломала их. Даже в начале мы не только обсуждали природу связывающих нас любовных отношений. Мы провели множество пятничных и субботних ночей танцуя до утра в местном клубе, называвшимся Замок. У нас были сходные вкусы в музыке, и я стал регулярно танцевать впервые с тех пор как я покинул колледж. Я заново открыл в себе радость от танцев.
Марианна и Амбер впервые встретились в середине декабря. Они сразу приглянулись друг другу, и вскоре Марианна присоединилась к нашим экскурсиям в Замок. В один особенно запоминающийся вечер, мы трое пошли танцевать вместе, все одетые в чёрное с ног до головы. На нас с Амбер были надеты ошейники и Марианна держала нас на поводках. Непросто заставить людей оборачиваться на вас в готическом клубе, но нам это удалось.
Примерно за наделю до Рождества, Амбер провела ночь в нашей гостевой комнате. В соответствии с договорённостью, я спал с Целести, а когда она встала, переместился в гостевую комнату. Тем же утром, задолго до того, как мы снова встали, к нам пришла Марианна и заползла к нам в постель, в то время как Целести готовила завтрак. Мы обнаружили, что душ в лаборатории/ванной на втором этаже достаточно велик, чтоб вместить нас троих, хотя и едва-едва. Мы провели чудесное, эротичное время, стиснутые вместе под струями горячей воды. Позже, Целести добродушно прервала нас при помощи тостов и поджареного бекона.
Все мы четверо: Целести, Марианна, Амбер и я достигли точки равновесия. Отзвуки вето всё ещё звучали в наших с Целести отношениях, но они уже затихали. Я начал убеждать себя, что наложение вето на Элейн было отклонением. Я не понимал, почему она это сделала и мне было по-прежнему больно, но начал прощать её
В январе 2003-го я совершил свою ежегодную поездку на MacWorld. Целести работала в новой стоматологической лечебнице и не могла взять отпуск, чтоб поехать со мной. Однако, Амбер работала в интернет-провайдере, что означало, что она могла работать из любого места, где можно было найти подключение к сети. Она предложила мне провести эту неделю в Сан-Франциско со мной.
Мы поселились в маленьком отеле в европейском стиле всего в двух минутах ходьбы от места выставочного центра. Комнаты в нём лишь немного превышали размером размещённые в них кровати, а ванные комнаты отсутствовали, вместо них в каждом холле были общие душевые. Такое размещение было очень уютным, кто-то даже сказал бы — тесным. Но оно было совершенно прекрасным.
Проведённое нам вместе в Сан-Франциско время было чудесным. Амбер всё сильнее и сильнее впечатляла меня тем, с какой полнотой и изобилием она вкладывалась во всё, что делала. Дни мы проводили на конференции, а по вечерам исследовали город. Однажды днём на Маркет-Стрит мы увидели на тротуаре проповедника, держащего огромный плакат: «Нет незаконному сексу». Он оборонялся от грехов «промискуитета, полигамии, презервативов и порнографии». Я сфотографировал его, насвистывая старую песенку из Улицы Сезам: «Одна из этих штук не похожа на другие». Амбер усмехнулась и мы пошли дальше.
Как-то вечером мы шли вдоль пляжа. Мы обнаружили крохотный музей старых компьютерных игр, прямо рядом с руинами бассейна Сутро. Когда мы вошли туда, я с ликованием увидел старую игру Звёздные Войны для компьютеров Atari — я любил её со школьных дней. Я опустил в автомат четвертак. Время не слишком милосердно к игровым навыкам. Ребёнком я мог набрать три миллиона очков с одного четвертака, но теперь — увы. После того, как я убедился в том, что мои славные дни миновали, мы гуляли вокруг развалин, рассматривая сложную систему каналов, по которым вода когда-то попадала в здания и выходила из них. На закате перед нами оказался впечатляющий вид на линию горизонта.
