Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви (ЛП)
Смешение карт: воспоминания о разрушительной любви (ЛП) читать книгу онлайн
Большинство из нас знают, что во время путешествий в себя не стоит надеяться на карту. Но я считаю Франклина Во картой, если точнее — Картой земель человеческой сексуальности. Трудно описать, как сильно его исследования этики межличностных отношений повлияло на мою собственную траекторию. Если я вижу дальше, то потому, что стою на его плечах.
Франклин делился в сети своими размышлениями о полиамории на протяжении восемнадцати лет, но сам оставался для своих читателей тайной. Мне как писателю это очень близко: вы берёте из себя идеи, которые хотите выразить и слова, в которые их обрамляете, но ни идеи, ни слова не сближают читателя с вами.
Но я также знаю, что наши писательские решения, предубеждения и идеи являются побочными продуктами осмысления нашего собственного опыта. Мы передаём читателям и идеи, и опыт, выражая ему невероятное доверие. Доверие, именно это вы держите сейчас в своих руках.
Смешение карт это не просто личная история мужчины в поисках любви, это путевой дневник первопроходца. Вслед за Франклином мы начинаем разгадывать общественные ожидания об отношениях и подвергать вопросу фундаментальное предположение, что любовь связывает двоих. Но если «двое» это не единственна возможная форма любви, каковы остальные? И как человек может строить отношения в разных формах, оставаясь при этом понятным для своих партнёров?
Когда Франклин начинал свой путь, полиамория ещё не была устоявшейся концепцией. Его веб-сайт, где он писал про хорошие подходы к полиамории на основании своего опыта, однажды стал полезным ресурсом для многих, однако для него самого никаких руководств не было. В данной книге он мучительно описывает, как отталкивал любимых, пытаясь найти баланс между защитой отношений с его женой Целести и развитием всех остальных отношений, возникавших на его пути.
Ему предстояло обнаружить что для того, чтобы завершить свой путь, чтобы прийти в то место, где его отношения будут удовлетворять других так же, как и его, ему надо будет вернуться по своим следам к самому началу. Вернуться в то место, где он когда-то признал свои основные отношения перевешивающими дополнительные и отказаться от этих весов.
Да, это история любви. Но в большей степени, чем что-то другое, это история того, как научиться стать безопасным местом для роста любви. Содержащиеся в ней уроки пригодятся всякому, кто осмеливается любить, в моногамных ли отношениях, в полиамурных или в любой другой конфигурации отношений. Делая это, он бросил вызов обычаю полиамории, дожившему до нынешнего дня — иерархическим отношениям, утверждая, что иерархия отрицает стремления любовников и потенциальных любовников, находящихся вне основных отношений.
Не бывает исследования неизвестных земель без трудностей, не бывает истории любви без боли. Если в таком путешествии и попадётся карта, на ней окажутся известные по сказкам знаки неизвестности вроде HIC SVNT LEONES (здесь водятся львы — искажённая латынь). Иногда для того, чтоб признать, что иногда львы это мы сами, требуется большая отвага. Это именно мы терзаем тех, кто пытает счастья на дороге.
Но это не история о спасении. Это история о людях, которые хотели друг другу добра, но не знали как его делать. Получилась фигня. И эта фигня перед нами, как бы для того, чтоб показать проделанную автором работу.
Я надеюсь, что это путешествие повлияет на ваши собственные пути, в той же степени, как оно повлияло на мой.
Ав Флокс (AV FLOX), Калифорния, США, Апрель 2015
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
В июле того года Элейн прилетела из Калифорнии навестить нас. Январские проблемы на MacWorld казались забытыми. Я позвал Марианну увидеться с нею. Я немного нервничал, так как Элейн всегда чувствовала себя уязвлённой моими отношениями с Марианной, но они мгновенно поладили. Не прошло и трёх дней, как они начали вести себя как лучшие подруги с детства.
Однако, про Элейн и Целести этого было сказать нельзя. Совершенно. Элейн относилась к Целести с подозрением, а Целести «защищала свою территорию». Обе они выглядели настороженными, кружащими вокруг друг друга, как бойцы на арене перед схваткой.
Я же был позитивен и легкомыслененн. Это был первый раз, когда три моих любимых женщины собрались в одном месте в одно время. (Я хотел собрать в одно место всех, кого любил и пригласил Беллу заехать к нам во время визита Элейн. Она заинтересовалась, но утрясти время не удалось.) Несмотря на напряжение между Целести и Элейн, я был настроен приподнято и оптимистично. Я чувствовал удовлетворение и спокойствие.
Но оно не продлилось долго.
18 сентября 2002-го Целести наложила вето на Элейн. Я до сих пор не понимаю, что именно привело к этому. Целести решила, что мои отношения с Элейн должны закончиться. «Я накладываю на неё вето. Я хочу, чтоб ты прямо сейчас позвонил ей и сказал, что всё кончено» — сказала она. Не было никакого обсуждения, никакого пространства для дискуссии.
Ни одна из наших теоретически-академических дискуссий о праве вето не подготовила меня к реальности. Когда вето случилось в действительности, оно оказалось выворачивающим кишки. Моё сердце было разбито. Казалось, что Целести вырвала его из моей груди. Мне было сказано… приказано прекратить отношения с женщиной, которую я любил. Это непросто даже в самой наилучшей ситуации. Но непонимание причин сделало всё это ещё хуже.
Целести сказала: «У нас есть договорённость. Ты согласился с тем, что я могу наложить вето на любые отношения, независимо от того, есть ли у меня причина. Я накладываю вето на эти.»
К тому моменту, мы с Элейн были вместе больше трёх лет. Но это не имело значения. Значение имела только Целести и её вето, а также необходимость сказать Элейн о том, что всё кончено. «У меня есть кольцо, чтоб повелевать ими всеми», — говорила она. «Я твоя жена. Только наши отношения имеют значение. Все твои остальные отношения вторичны.»
Я не знал, что сказать. Наши правила не оставляли мне возможности ответа. Возражения были невозможны, и я не мог сделать ничего кроме того, чтоб подчиниться.
Я так и сделал. Я позвонил Элейн и сказал, что всё кончено. Она была так же шокирована, как и я. Она спросила: «Почему?» Она, всхлипывая, продолжила: «Что я сделала не так? Я выполняла правила! Я делала всё, так как ты говорил! Я делала всё, как говорила Целести! Я не понимаю, что произошло. Почему на меня наложено вето?»
«Не знаю. Она не сказала мне», — честно ответил я.
Элейн продолжала задавать вопросы: «Ты позволяешь одной из тех, кого любишь, приказывать тебе разорвать отношения с другой любимой? Это справедливо? Какое это имеет отношение к тому, кто полюбил тебя раньше? Если бы ты сначала встретил меня, и только потом познакомился с Целести, это было бы нормально, если бы я наложила вето на твои отношения с ней только потому, что мы встретились раньше? Почему это нормально, что она может ранить меня, но не я её? Разве у меня не должно быть возможность защитить себя? Разве у меня нет хотя бы права узнать — что я сделала не так?»
Я не мог ответить ни на один из этих вопросов. В соответствии с договорённостью, существовавшей между мной и Целести, мне не было позволено даже задать какой-нибудь из них.
До этого момента вето всегда было абстрактной идеей, уютным одеялом, помогающим Целести чувствовать себя увереннее. Но когда момент наступил, оно оказалось громом и молнией с ясного неба. Элейн была права. Она не выходила за тщательно сконструированные рамки, в которых должны были находиться наши с ней отношения. Не было никакого обсуждения. Было совершенно не учтено то, что мы провели три года, становясь всё ближе и уязвимее, взращивая любовные отношения, ослабляя свои защиты.
Вето сработало подобно ядерной бомбе. Мои отношения с Элейн были уничтожены во вспышке света, но ударная волна прошла и через мои отношения с Целести. Получить приказ расстаться с любимой женщиной оказалось больнее, чем я ожидал. Ни один из спокойных предшествовавших разговоров, ни один из рациональных аргументов не подготовил меня к этому. Эхо этой боли переотражалось между мной и Целести.
Я действительно хотел верить в то, что со стороны Целести это не было проявлением произвола. Она не была склонна к подлости или капризам. Какая-то причина привела её к этому вето, возможно — несколько причин. Но я не знал, что это за причина и не знаю до сих пор.
На следующей встрече ПолиТампы я говорил о том, что Целести наложила вето на Элейн и том, какое опустошающее действие оно оказало на меня в комнате, в которой было около тридцати пяти человек. Я описал насколько я ощущал своё сердце разбитым и то как всё ухудшило то, что я не знал причины её решения.
Идея вето была прочно укоренена в медленно развивавшейся культуре полиаморного сообщества. Почти все делили отношения на «основные» и «дополнительные». Почти все на той встрече склонялись в пользу вето. «Если вы хотите, чтоб полиамория работала», — сказала одна из них, глядя на своего мужа: «вам следует понимать что основная пара стоит превыше всего и это не обсуждается. Почему она сделала это — не важно. Достаточно того, что она подумала, что это необходимо. Если вы не ставите свои основные отношения на первое место, как ваши отношения вообще могут существовать?»
Раздался одобрительный ропот. «Без права вето у пар не будет возможности удерживать друг друга от того, чтоб скакать туда-сюда и спать со всеми, с кем захочется» — добавил кто-то другой. Ещё кто-то сказал: «Право вето это единственный способ, который даёт основной паре уверенность в том, что их потребности будут удовлетворены.»
Эти аргументы казались мне пустыми. Я не мог отделаться от мысли, что они смотрят на «дополнительных» партнёров как на угрозы, с которыми надо справляться, а не как на людей, которых надо любить. Я спросил: «А как насчёт остальных участников отношений? Какие у них есть права?»
Самым обычным ответом, безусловно, оказалось «никаких». Только один или двое высказались, что, возможно, у поддержки стабильности через иерархию имеются недостатки. Но этот взгляд не получил сколько-нибудь много внимания.
«Они знали на что идут, когда начинали встречаться с кем-то у кого уже есть основной партнёр. Если им это не нравится — не надо было вступать в отношения с самого начала!» — сказал кто-то. «Ты должен быть счастлив, что твоя основная партнёрша вообще позволяет тебе иметь других партнёрш!»
Несколько человек внесли тему уважения.
— Если кто-то не уважает ваши основные отношения, такой человек недостоин быть с вами, — сказал старый участник группы.
— Не заслуживают ли уважения и люди, находящиеся вне основных отношений? — спросил я.
— Только до тех пор, пока они соблюдают правила основной пары, — многие согласно закивали.
Несколько недель после вето я чувствовал какое-то онемение. Я не мог отделаться от мысли, что я только что сделал нечто ужасное, что разорвав так резко и беспричинно отношения с любившей меня женщиной, я слово бы взял драгоценный дар и швырнул его в грязь. Мне было больно, но куда сильнее я чувствовал, что беспричинно причинил боль другому человеку.
Распутать этические аспекты было непросто. Было ли бы этично отказаться принять вето, если я в явной форме дал Целести это право? Этично ли было разорвать отношения с женщиной, которую я любил и которая любила меня, по слову третей стороны? Ни то, ни другое не казалось мне правильным. В конце концов я пришёл к логическому расчёту: я был с Целести десять лет, а Элейн — лишь несколько. Я был женат на Целести. У нас был общий дом. Принять вето казалось менее разрушительным, чем отказаться сделать это.
