«Молчи» (СИ)

Роуз не поднимает головы. Продолжает тихо шмыгать носом.

Мы все пытаемся сделать невозможное. Точнее, чего мы добиваемся в итоге? Нас четверо. И мы идем против Псов? Правда? Я не знаю, на что рассчитывала, когда оставалась в городе, видимо, тогда мною управляли только чувства к Дилану, поэтому мне не было интересно, что с нами будет потом. Я настолько поглощена своим эгоизмом, что ни на секунду не задумывалась о том, что О’Брайен отпустил меня, потому что знал, как будет тяжело двигаться вместе. Я какое-то время ненавидела его за то, что он просто… Просто был прав.

Реальность заключается в том, что мы погибнем. Мы не сможем бегать от Псов вечность, скрываться, жить в тени. У нас не будет будущего, пока каким-то чудесным образом вся эта гребаная банда не сотрется с Земли.

Лили плачет в голос, поэтому делаю напор воды сильнее, боясь, что кто-то услышит. Этот разговор, эти эмоции — все должно остаться между нами. Сама не могу остановить проявление своих чувств, поэтому без конца вытираю глаза, отчего те наверняка покраснеют. Придется какое-то время не выходить и остужать веки холодной водой, чтобы никто не понял, что мы… Мы плакали. Так нельзя. Нельзя осложнять кому-то жизнь своими эмоциями, а ведь парням станет от этого не лучше, так что… Всё обязано остаться здесь. В этих холодных стенах из плитки. Затеряться в шуме воды.

Кухня встречает бледным светом. Пока это единственное помещение, где горит тусклая лампа. Все остальные комнаты по-прежнему погружены во мрак холодной ночи. Мои руки сложены на груди, когда медленными шагами спускаюсь вниз, чувствуя, насколько ослабло мое тело после эмоционального выплеска. Глаза горят, веки еще опухшие, а сердце… Оно такое безумное, совсем теряет контроль. Скачет, но дышу я ровно. С кухни выходит Фардж. Прижимает телефон к уху, видимо, пытается дозвониться до Джо. Тормозит, замечая меня, и бросает короткое, но важное:

— Порядок?

Киваю. Он продолжает идти к задней двери, чтобы выйти на улицу и поймать сигнал. Спускаюсь на этаж, направляясь на свет. Встаю на пороге помещения, изучая еще не полностью отмытые пятна крови на полу и стенах. Дилан окунает в грязную воду тряпку. Стоит у стола, боком ко мне, и мельком бросает в мою сторону взгляд, поэтому сжато и слабо улыбаюсь.

— Выглядишь хреново, — парень замечает это сразу. Выжимает тряпку, подходя к столешнице, чтобы вытереть алые пятна. Прохожу к столу, взяв тряпку Фарджа, и окунаю в воду, оглядываясь. Каждое мое движение нездорово слабое. Сама замечаю эту странность.

— Иди спать, — Дилан возвращается к тазу с водой, строго реагируя на то, что я хочу помочь, но в ответ пускаю смешок, хмыкнув:

— Моя мама в Канаде. Я могу нарушать комендантский час, — улыбаюсь, и зря. В моей улыбке всегда читаются настоящие эмоции, поэтому парень вовсе прекращает моргать, серьезно изучая мое лицо:

— Все хорошо?

Еле сохраняю улыбку, оглядываясь на него:

— Конечно, — подхожу к окну, начав водить тряпкой по стеклу. Чувствую его взгляд, поэтому перевожу стрелки, вздохнув:

— А ты в порядке?

Молчание в ответ. Моя рука замирает, прижав тряпку к стеклу, отчего вода начинает стекать по прозрачной поверхности. Моргаю, больше не улыбаясь, и оборачиваюсь, взглянув на Дилана, который молча смотрит на меня, сильно сутуля плечи, видимо, от усталости. Смотрим друг на друга. Не говорим. Пытаюсь улыбнуться. Правда, изо всех сил, что вообще каким-то образом остаются внутри меня.

— Я понимаю, — говорит шепотом, и да, мне не трудно понять, что именно он имеет в виду, поэтому слегка приоткрываю рот, но ничего не говорю, только сглотнув воды.

О’Брайен слишком часто пытается строить из себя сильного человека, чтобы в первую очередь самому в это поверить, поэтому сейчас он говорит нечто, что должно помочь мне. Не ему.

— С тобой… — я впервые вижу, как тяжело ему шевелить языком. Парень даже прикрывает веки, прерываясь, но он не просто моргает. Всего пару секунд собирается морально, чтобы выдать кое-как уверенно:

— С тобой все будет хорошо, — тихо цокает языком, не разрывая наш зрительный контакт, и повторяет так тихо, что мои дыхательные органы сворачиваются к черту. — Все будет хорошо.

Опускаю руку на подоконник. Смотрю на него, зная, почему мои глаза начинают болеть. Не могу позволить себе расплакаться при нем, так что громко вдыхаю через нос, и терплю боль в груди, поворачиваясь спиной:

— И ты будешь в порядке, — говорю непринужденно, будто так и будет на самом деле, и это всему миру известный факт. Продолжаю вытирать кровь. Слыша, как на кухню входит Дейв, отрезвляя Дилана:

— Джо едет сюда, — оповещает, переводя на меня взгляд. — Мэй, положи тряпку, я сам, — затем обращается к другу. — Я схожу, посмотрю, как там Лили, и вернусь.

Оборачиваюсь на Фарджа тогда, когда он исчезает с кухни. Надеюсь, Роуз хоть немного пришла в себя. Иначе… Что? Иначе Дейву будет тяжелее. Гораздо тяжелее.

В такие моменты, в моменты появления Псов, хорошо осознаешь свое положение, думаю, поэтому Дилан садится на стул, выдыхая, и начинает растирать ладонями лицо, отбрасывая тряпку в сторону. Сидит боком, локтем одним опирается на деревянную поверхность. Смотрю на него. Вторая его рука лежит на колене, а нога нервно дергается, знаете, словно он быстро притоптывает. С тревогой наблюдаю за этим, пока парень не прекращает, ладонью сжав нижнюю часть лица. Смотрит на меня. Знаю и вижу. Он думает. И не сложно догадаться, о чем именно.

Мы все к этому пришли. К одной и той же мысли о безысходности положения.

Это не игра. Это наша жизнь. Мы не воскреснем, получив пулю в лоб.

Опускаю взгляд, начав дергать пальцами влажную тряпку:

— Думаю, нам стоит поговорить, так?

— Не сейчас, — Дилан шепчет.

— Хорошо, — продолжаю вытирать уже чистое стекло. Не сейчас. О’Брайен сам не готов.

И я не готова.

***

Стучится. Не ждет ответа, дернув ручку двери, что с легкостью поддается, поэтому Дейв заглядывает в ванную комнату, встречаясь взглядом с Роуз, и сразу понимает.

Она плакала. Черт.

Девушка вытирает волосы полотенцем, скованно улыбается парню, который проходит в помещение, прикрывая дверь до щелчка:

— Как твое сердце? — спрашивает, подходя к стиральной машине, и садится на неё, чуть было не потеряв равновесие от слабости. Лили стоит к нему спиной, смотрит в зеркало, на выдохе шепча хриплым голосом:

— Все нормально, — не сдерживает вздох. Тяжелый. А в её груди сжимается сердце. С такой силой, что девушка еле дрожит, пальцы вонзая в край раковины. Подавляет кашель, морщась от покалывания, и громко дышит. Фардж смотрит. И словно ощущает все то, что чувствует она, поэтому еле глотает кислород полной грудью:

— Я… — прикусывает губу, не зная, как начать. Роуз оглядывается. Смотрит на него. Он — на неё. Молчат. Дейв сглатывает. Один раз. Второй. Третий. Тишина затягивается. Но зрительный контакт не прерывается. Девушка опирается спиной на раковину, нервно дергая себя за влажные локоны волос. Её состояние… Нельзя закрывать на такое глаза, она выглядит ужасно. Она будто ходящий мертвец и… И Фардж не может быть настолько эгоистичен по отношению к ней. Он желал, чтобы она была рядом с ним, но подобное невозможно. Почему все они начинают принимать этот факт только сейчас? Почему их сознание открылось для поглощения реальности в тот момент, когда они успели зайти так далеко?

— Я хотел… — выдыхает. — Кое-что обсудить с тобой.

— Подожди, — страх. Роуз шепчет с тревогой во взгляде. Смотрит на парня красными глазами, еле контролируя тон голоса, чтобы не демонстрировать свой ужас. Она держит рот приоткрытым, продолжая трясущимися руками «рвать» кончики волос:

— Давай… — громко вдыхает кислород. — Еще немного… — смотрит ему в глаза. Дейв молчит, сжимая пальцы рук в кулаки. — Совсем немного времени, ладно?

Парень опускает взгляд. Может показаться, что её тело дрожит от холода, но на самом деле… Это её личная ложь. Судорога вызвана спазмами в груди. Ей необходима профессиональная помощь. Она пытается кушать, верно, но этого не достаточно, чтобы поправиться. У неё, мать вашу, была остановка сердца. Это не шутки, и питьевой йогурт, кружка чая с сахаром не спасут положение. Лили Роуз больна. Лили Роуз может умереть. И вина будет на плечах Фарджа. На плечах его эгоизма.