Сцены провинциальной жизни

Да, конечно, я был рад. Но идти праздновать как-то не лежала душа. Голос Миртл в трубке доходил до меня словно бы откуда-то издалека.

— Я рад.

А ощущение было такое, точно я потерял что-нибудь. Чудно устроены человеки!

Глава 2

У БАССЕЙНА

Несколько дней, как установилась жара, и после работы мы часто шли не домой, а в городской плавательный бассейн. Это было премилое заведение, где дорого брали за вход, дабы отвадить публику попроще. Сынки обувных воротил подкатывали сюда с девицами на спортивных автомобилях «Эм-джи», мы приезжали на велосипедах. Здесь всегда можно было застать человек пять классных прыгунов в воду, щеголяющих своим мастерством, да двух-трех пловцов, способных в хорошем темпе проплыть вольным стилем из конца в конец больше двух раз. На девушках были купальные костюмы из ткани эластик — последний крик моды, по их словам. Короче, со скидкой на провинцию — такой блеск, что лучшего и желать нельзя.

Я, как главный любитель купаться и загорать, обыкновенно приезжал первым. В тот вечер, когда в течении нашей жизни ощутимо наметился новый поворот, я условился с Миртл и Томом, что встречусь с ними у бассейна. И теперь сидел, ждал их и получал удовольствие.

Выбирая проект бассейна, его владельцы явно стремились создать нечто красочное. В чем и преуспели. Бассейн с проточной, сильно хлорированной водой был облицован кобальтово-синей плиткой, придающей воде совершенно нездешний оттенок. Бетонная стена новой раздевалки сверкала белизной в лучах предвечернего солнца, а вдоль стены выстроились полосатые, оранжевые с зеленым, шезлонги. Справа и слева посреди зеленой травы алыми фонтанами взметнулись вверх вьющиеся розы.

На фоне этой красоты, к моему удивлению, внезапно возник Стив.

Раздеваясь, Стив преображался в голенастого птенца, у которого все кости наружу; он горбился и косолапил. Недурно плавая, он большей частью избегал лезть в воду и болтался на краю бассейна, скрестив руки на груди и зябко сутуля плечи. Увидев меня, он подошел и сел рядом на траву.

— Где Том? — спросил я.

— Не знаю. — Короткое, многозначительное молчание, усугубленное с моей стороны возрастающим удивлением.

— Но ты знаешь, что он скоро должен быть здесь?

— Правда? — всполошился Стив. — Я не знал, Джо, серьезно. Что делать? — Его рожу перекосило от страшного замешательства. — Что теперь делать? У меня здесь свидание с девушкой.

— Неужели! — Я не спешил очертя голову верить всему, что скажет Стив.

— Что же делать?

— Ума не приложу, Стив. Выкрутишься, — прибавил я обнадеживающе. — Для любви нет преград.

— Есть, когда это Том! — Стив ссутулился в три погибели. — Серьезно, Джо, — тогда о любви лучше сразу забыть.

— Вот оно что.

— Это ужасно, Джо. Серьезно — ты не понимаешь.

— Так для тебя новость, что Том будет здесь? Ты уверен? — Почему-то меня упорно не покидало чувство, что, несмотря на страшное замешательство, Стив не без удовольствия предвкушает предстоящее объяснение с Томом.

— Еще бы не уверен! Он с ума сойдет, когда узнает.

— Ничего, переживет.

Стив смерил меня холодным, неприязненным взглядом.

— Да? А со мной что будет тем временем?

На этот вопрос я не знал ответа. Я предложил сходить искупаться, но Стив покачал головой.

— Дай мне подумать. — Он подумал. — Надо поговорить.

— О чем?

Стив посмотрел мне в глаза.

— Честно, Джо, мне понравилось…

— Что понравилось? — Я не мог взять в толк, о чем он ведет речь.

— Проводить время с девушкой, что же еще. Вчера вечером ходил с ней в кино. Для тебя это, может быть, чепуха. Для меня — нет! Мне понравилось. Первый раз почувствовал, что правильно делаю, что так и надо. Что я такой, как другие. Другие же ходят с девушками в кино!

— Какую картину вы смотрели?

Горящие, честные глаза Стива потухли. Он досадливо поморщился.

— Картина — жуть. В «Одеоне». Но так уж ей захотелось.

— Когда любишь, Стив, стерпишь и не такое. Приготовься — впереди ждут жертвы посерьезнее.

— Жуткая картина. Я просто изнывал. И про кого, главное, — про собаку-овчарку.

— С возрастом, Стив, — сказал я, — ты поймешь, что любовь и страдание — неразделимы. Меня, например, Миртл один раз заставила поехать в Стратфорд-на-Эйвоне смотреть «Комедию ошибок».

— Не может быть!

— Запомни, Стив: либо девушка невежественна, либо она с запросами. В любом случае страдания неизбежны.

Стив расстелил на траве полотенце и растянулся на нем спиной вверх.

— Расскажи про свою девушку.

— Рассказывать особенно нечего. Познакомились здесь на той неделе. Она еще учится в школе. Зато очень хорошенькая. Глупенькая, правда, но это мне ничего. С нею чувствуешь себя взрослым, а это приятно.

— Сколько ей?

— Пятнадцать лет. Точнее, почти шестнадцать.

— Не маловато ли?

— Для меня, Джо, в самый раз. У нас невинные отношения, и такими я хочу их сохранить.

— Раз ей всего пятнадцать, то очень может быть, что невинность тебе обеспечена на годы вперед.

— На годы! — Было видно, что подобная мысль не приходила Стиву в голову. Он взвесил ее с неудовольствием. — Слушай, а это не будет до жути однообразно?

— Да как тебе сказать. Но уж конечно, тех резких перепадов, как при других отношениях, ты не жди.

Стив ненадолго умолк.

— Я все же по дороге домой полез к ней целоваться. По совести сказать, без особого желания. Думал, она, наверное, этого ждет. Надо же вести себя как принято.

— Насколько я понимаю, в этом и заключается идея мероприятия.

Стив задрал голову, проверяя, как я все это воспринимаю.

— Поцеловал ее в щеку, она разрешила.

Я веселился, но виду не показывал.

— А потом?

У Стива в глазах заплясали чертенята.

— А потом она и говорит: «Хорошенькая я, правда?» И завела за ухо локон.

Меня прорвало:

— Э, нет, брат! Такое не про тебя! — Я знал, что Том никогда не устает твердить Стиву, какой он Адонис, а Стив никогда не устает это слушать.

— Да, такое мне внове, — сказал Стив, скаля зубы. — И не слишком по нраву.

Кто-то из компании, расположившейся неподалеку, оглянулся, прислушиваясь. Мы замолчали. Стив лег щекой на полотенце. Я стал глазеть на окружающих и увидел, как, заметив Стива, к нам на всех парусах несется Том.

Мы поздоровались. Том расстелил рядом полотенце и сел. Стив плотнее прижался щекой к земле, и Том буравил его глазами. Стив умышленно вел себя по-хамски. Памятуя о Миртл, я спросил у Тома, который час. Том взглянул на часы и сказал. Не успел он договорить, как Стив приподнялся на локтях и встал. Должно быть, ему пора было на свидание.

— Стив, ты куда?

— За носовым платком, в раздевалку.

— Зачем он тебе?

— Надо.

— Возьми, у меня есть лишний.

— Мне нужен мой собственный.

Том вытаращил глаза: версия, предложенная Стивом, звучала до крайности неправдоподобно. Стив исподтишка вглядывался в толпу.

Том пожал плечами, и Стив косолапо побрел прочь, явно выискивая свою школьницу. Я глянул на Тома. Том только того и ждал, чтобы немедленно завести глубоко личный разговор о Стиве. Градом посыпались вопросы. Куда Стив пошел? Что он тут делает? Давно ли явился? Все ли это время был со мной? О чем мы с ним говорили?

Я отвечал с таким расчетом, чтобы не напортить, а в остальном — как можно ближе к правде. С тоской в душе наблюдал, как другой — не я — томительно плетется проторенной тропою ревности.

— Не знаю, Том, — слышал я собственный голос. — Почем мне знать? — Я помялся. — А даже и знал бы — что тебе, легче станет, если я скажу?

— Легче не легче, а знать мне надо, — с укором сказал Том.

Я только развел руками. Я знал, что он вовсе не расположен видеть в истинном, курьезном свете коленца, которые в последнее время откалывал Стив.

— Ты забываешь, что я привязан к нему.

— Во всяком случае — ревнуешь.

— Что не обязательно одно и то же. Кому-кому, а тебе, Джо, надо бы это знать. — Том никогда не мог удержаться от соблазна поучить ученого уму-разуму. — Можно ревновать, не любя, но любить, не ревнуя, невозможно.