Считай звёзды (СИ)

Кромсаю стенд, отбросив ножик на пол, и сжимаю веки, роняя слезы, коснувшись пальцами дрожащих губ. Задыхаюсь, хрипло втягивая кислород носом. Отхожу назад, от стола, продолжая с лютой ненавистью убивать себя мыслями. Вот она — правда. Все уйдут.

Краем глаз замечаю силуэт и в первый момент пугаюсь, дернувшись и взглянув в сторону стены. Зеркало. Это всего лишь мое отражение, но оно повергает меня в настоящий шок.

Растрепанное создание с большими синеватыми мешками под глазами и опухшими веками. Темные глаза, полные слез, красные белки с лопнувшими сосудами внутри. Бледная. Отвратительно тощая, будто смертельно больная. Ужасная и…

Слезы катятся по щекам. Лицо морщится.

Нет…

Быстро подхожу к зеркалу, начав пальцами вытирать веки и щеки от соленой жидкости:

— Так… — задыхаюсь, встав напротив своего отражения. — Так… — смотрю прямо в опьяненные обидой глаза. — Спокойно, ладно? — чувствую, как в груди начинает бушевать пожар эмоций. — Нельзя, нельзя, — качаю головой, уговаривая животное внутри себя. — Всё хорошо, да? — киваю. — Я в порядке, — вытягиваю изнутри кривую улыбку, нервно дергаясь на ногах. — Я в норме.

Мне нужно стать нормальной. Мне нужно быть нормальной. Постараться казаться таковой. Смотрю на себя. Пожалуйста, Райли. Давай, будем справляться самостоятельно, без чей-то помощи, иначе ты останешься одна.

Верно.

Я буду делать то, что делала всегда. Лгать. Лгать, чтобы нравится людям, чтобы все считали меня нормальной. Я поступала так из года в год, и у меня были друзья. Для того, чтобы не потерять их сейчас, я должна поддерживать образ. Не буду являться собой, но… Я не останусь одна. Больше никого не заставлю переживать за себя, больше никто не будет получать увечья, никто не будет чувствовать себя обремененным мной. В моменты срыва, чувствуя предстоящий взрыв, я буду закрываться. Одна. В комнате.

Отныне у меня всё хорошо. Отныне ты в порядке, Райли Янг-Финчер. Нет, просто Райли Финчер.

***

Дилан не выходил ужинать. Мне самой не хотелось кушать, но я заставила себя съесть всю тарелку еды, приготовленной Агнесс, чтобы та не сомневалась в моей поправке. Мне даже удалось поддержать разговор с Престоном и Розалин. За столом они вели себя активно, много смеялись, их присутствие очень расслабляло. Главное, они оба болтливы, что странно, но отсутствие неловкого молчания — их заслуга. Я немного улыбалась, но не больше. Мне всё ещё требовался нормальный сон.

Утром я чувствую себя легче, но первая мысль, застрявшая в голове после пробуждения, не дает мне спокойно начать этот день. Думаю о здоровье Дилана. Может, попросить Агнесс или Нейтана зайти к нему? Проведать, возможно, парню нужны ещё лекарства. Самой идти не хочется по той причине, что мне нужно меньше тревожить его своим присутствием. И без того уже поломала ему нервы.

Вид моей комнаты не греет душу, не возвращает покой. Мне не нравится видеть эти зеленые оттенки. Гитара матери у стены, пианино, засохшие цветы… Всё это… Что если это не мое? Это не часть меня? Всё это было присуще матери. Я просто копировала её черты характера, присваивала себе любовь к музыке и растениям, чувствуя, что тем самым мы с ней становимся ближе, роднее. Подсознательно пыталась стать с ней одним человеком, чтобы ощущать себя не так одиноко. И теперь я задумываюсь над действительностью. Кем я являюсь? Какая на самом деле? Характер человека строится годами, бывает, на протяжении всей его жизни за счет постоянного развития, но, что касается меня? Я была копией матери. Это сложно понять, знаю, но строила себя, основываясь на ней, на её фотографиях и записях. Я даже не уверена, нравится ли мне музыка, ведь никакого таланта к ней не имею, и игра на пианино приносит одно разочарование. Вся моя жизнь до этого дня… Я была кем-то. А теперь, когда пришел момент отодрать чужую маску, что я вижу? Безликого человека. Никого.

Я не знаю, что мне нравится. Не знаю, что не нравится.

Кто я?

Самое жуткое, что начинаю строить себя заново с очередной лжи. Буду опять играть роль, на этот раз делаю упор на тех, кто остается рядом со мной, чтобы сохранить наши отношения. Может, мне суждено просуществовать в иллюзии?

Та пустота, которую я чувствую после срывов и принятия витаминов. Я всё не могла понять, откуда она берется, и всячески сражалась с ней, но что если это и есть моё настоящее «я»? Белый лист, на который приходится наносить краски. Только яркие: красные, зеленые, желтые и прочие. Все теплые оттенки немного холодных, главное, чтобы они выделялись пестротой на белом фоне моего лица. Постепенно они смешиваются, чернеют, приобретают темноту, в связи с чем происходит мой срыв, после которого я вновь становлюсь собой — пустой, никакой.

Смотрю на свое отражение в зеркале, водя расческой по волосам, чтобы привести их в порядок.

Здравствуй, Райли. Тебя на самом деле нет.

Выгляжу… А какая разница, да? Ничего не изменилось, внешне я так же подавлена, поэтому будет тяжело поддерживать иллюзию «бодрости», но постараюсь. Мне ведь хочется работать над собой, верно?

Дверь комнаты оставляю открытой, чтобы видеть, кто ходит по коридору. Мне нужно кого-нибудь поймать, чтобы попросить того заглянуть к О’Брайену. Не удается собрать «пушистые» волосы в хвост, поэтому устало опускаю руки вдоль тела, выдохнув. Смотрю на себя. Изучаю это истощенное лицо. Плохо…

Мимо комнаты проходит Агнесс. Девушка что-то бубнит под нос, вроде ворчит, но улыбается. Кладу расческу на тумбу, медленно шаркая к порогу, и переступаю его, наблюдая за тем, как Розалин роется в ванной, вытаскивая с полки тряпку для пола. Иду к подруге, как можно тише обращаясь:

— Агнесс?

Рыжая выпрямляется, обернувшись, и на её лице проявляется та же широкая улыбка:

— Ты уже встала? Рано, — встряхивает половую тряпку, морщась. — Представляешь, этот дебил решил на завтрак яйца сварить, — смеется. — Но он же идиот, да? Поэтому решил превратить готовку в цирковое шоу, — крутит ручки крана, намочив ткань тряпки. — Угадай, сколько яиц разбилось об паркет?

Переминаюсь с ноги на ногу, стараясь улыбнуться:

— А его яйца считать?

Подруга хихикает, кивая:

— Да, конечно, — смеется, выключив воду. Я нервно дергаю край своей футболки, всё-таки попросив:

— А ты не могла бы зайти к Дилану? — девушка поворачивает голову, выжимая тряпку над раковиной. — Проверить, как он?

Розалин немного озадаченно интересуется:

— А ты не можешь? Я просто хочу приготовить завтрак и проконтролировать, чтобы Нейтан больше не пытался казаться хорошим помощником в плане готовки еды, — шутит, а мне не удается ответить улыбкой. Чувствую, как скованно проходит воздух в легкие через глотку:

— Я… — с сомнением морщусь, качнув головой, из-за чего подруга поворачивается ко мне всем телом, хмурясь, но без злости:

— Райли, не начинай, ладно? — вздыхает, сжав губы. — Не избегай его, окей? — чувствую себя неловко от её просьбы, поэтому опускаю голову, сглотнув. Девушка проходит мимо меня, весело толкнув бедром, стараясь приободрить:

— Давай, разбуди его уже, потом спускайся, — лицо озаряется улыбкой. — Я приготовлю что-нибудь нормальное.

Не чувствую должный прилив уверенности, но киваю, оборачиваясь за Розалин, которая весело шагает по коридору, продолжая ворчать о том, каким идиотом бывает Нейтан.

Девушка исчезает из виду, когда спускается по лестнице на первый этаж. Продолжаю какое-то время стоять на месте, хрустя пальцами от волнения. Ладони потеют. Слишком переживаю, мне нужно спокойнее относиться к подобному. Я просто проведаю его.

В этом нет ничего плохого.

Привожу себя в порядок у зеркала в ванной, умываюсь, не добиваясь нужного эффекта. Такая же уставшая девушка смотрит на меня в отражении. Ладно. Всё равно.

Послушно шагаю к двери комнаты парня, безуспешно стараясь разгладить ладонями мятую ткань футболки. Чувствую себя некомфортно в шортах, но в доме довольно тепло, даже жарко. Погода за окном хорошая, приятная. Резкий перепад действует на давление в голове, но терплю подобное. Подхожу к двери, решая не стучать, а немного приоткрыть её. Наверное, О’Брайен до сих пор спит, знаю, как не любит вставать рано, так что не рассчитываю застать его не в кровати.