Сердолик без оправы

А вечером все повторялось сначала.

Но, незаметно для самой себя, Аннабел из каждого нового приступа мучений и сомнений выходила другой. Более сильной.

Наконец настал момент, когда перспективы определились вполне ясно. Гарри больше не позвонит. Мать вот-вот заявится. Все обнаружится. Ну что ж.

Дорогая мамочка, принялась готовить Аннабел мысленную речь, я давно все решила раз и навсегда. Это моя личная жизнь. Это мой личный ребенок. И что бы ты ни задумала на мой счет, принимать решение буду я. Только я сама. Я сама во всем виновата. Значит, сама и должна нести всю ответственность. Ребенок останется. Он родится благополучно. Это будет замечательный малыш, с глазами Гарри. Вдвоем с ним мы будем в этом мире не одиноки. Я не позволю никому участвовать в обмане. Никто не узнает, чей это ребенок. А твоя политическая карьера еще не так далеко зашла, чтобы кому-то было дело до поведения твоей непутевой дочери. Да-да. Непутевой, маленькой девочки. Которая на глазах становится самостоятельной сильной женщиной.

Аннабел положила руку на живот. Скоро где-то здесь раздастся биение маленького сердца. Зашевелится ручка. Толкнется ножка. Маленький человечек захочет жить. Это будет мой собственный человечек, и только перед ним я теперь в ответе.

Аннабел подошла к зеркалу и долго изучала темные круги под глазами, зеленоватый цвет лица, спутанные волосы. Так тебе и надо! — сообщила она отражению. Ты вполне достойна того, что тебя бросили. Потому-то Хакен и не звонит. Он боится меня огорчить печальной истиной. Надеется, что я все пойму сама, по самому молчанию. И боится, наверное, что его неудачное участие в этой затее еще больше осложнит ситуацию, в которой мы все так запутались.

Бедный Хакен. Я его не люблю, конечно, но мне его жаль. Потому-то и не хочу заставлять его участвовать в церемонии в той роли, которую запросто может навязать безотказному рохле неукротимая миссис Джоан Кловер.

23

Новые мысли захватили настолько, что внезапно зазвучавший мобильник не вызвал никаких чувств. Аннабел машинально взяла трубку, неторопливо нажала вызов.

— Энни, Энни! — раздалось громко и отчетливо. — Слава богу, я до вас дозвонился! Почему вы не отвечаете, Энни?

— Я… я слушаю, Огден.

— Энни! — сумбурно кричал Огден. — Энни, я нашел его! Он жив!

У Аннабел подкосились ноги, она чуть не села мимо стула. Зажала мобильник в кулаке — рука затряслась так, что она едва не уронила трубку. Только после этих слов она поняла, чего на самом деле надо было бояться.

— Что произошло? — еле слышно выговорила она. — Огден, не скрывайте от меня ничего.

— Я все узнал. — Огден еще волновался, но голос становился все уверенней и спокойней. — Гарри жив, и это главное. Он находится в госпитале в Сан-Франциско.

— Что с ним?! — закричала Аннабел. — Что с ним случилось?!

— Я точно не знаю, — виновато ответил Огден. — Понимаете, по телефону это было очень трудно выяснить.

— Почему?!

— Дело в том, что никто не знал, куда исчез мистер Стоун после ухода из фирмы «Роза ветров», — принялся объяснять Огден. — Никто, понимаете? Он уволился и исчез. Мне пришлось обращаться в полицию, к властям, а это было не так-то просто, учитывая, что я не имею отношения ни к одной из этих структур, ни к самому мистеру Стоуну. И только после того, как мне посоветовали проверить больницы Сан-Франциско, удалось напасть на его след. Вот почему, дорогая Аннабел, я вынужден был так долго держать вас в неизвестности. Простите, что не звонил, но я боялся очередным сообщением о неудаче ухудшить ваше состояние.

— Да, Огден, — ответила Аннабел, опустив голову. — Я вам бесконечно благодарна. Но что с ним произошло? Как он оказался в больнице?

— Это все можно выяснить. Это ведь пока неважно, верно?

— Действительно, это неважно, — произнесла Аннабел. — Главное, что он жив. Даже если он больше меня не любит, это тоже неважно. Главное, что он жив.

— Конечно-конечно! Он жив, говорить не может… пока. Но мне сказали, что это вопрос времени и сознание начинает возвращаться. В свой срок будет снят и гипс.

— Гипс… Без сознания… Где, вы сказали, он лежит?

— В госпитале в Сан-Франциско, я же объяснил. Запишите координаты.

Машинально занося на первую попавшуюся бумажку повторяемые за Огденом цифры названия, Аннабел постепенно начала по-настоящему осознавать происходящее.

— Ну вот и все, — наконец произнес Хакен. — Все, что мне пока довелось узнать. Дальнейшее зависит от вас, Энни.

— Да, конечно. А что я могу сделать, Огден? Ехать к нему? Как я поеду? Как оставлю работу? И мама ничего не знает! Да, ведь она послезавтра приезжает! — Аннабел захлебнулась в растерянности и ужасе, забыв все слова, которыми так хорошо успела себя укрепить.

Огден ответил спокойно и медленно:

— Поезжайте в Сан-Франциско и ни о чем не беспокойтесь, дорогая Энни. Маму, работу и все прочее я беру на себя. Вам забронировать место в отеле или вы сами сделаете это через Интернет?

— Огден, дорогой Огден! Боже, как вы меня выручили! — закричала Аннабел, целуя трубку. — Теперь я все сделаю, спасибо вам огромное!

— Не благодарите, Энни. Я так чувствую себя связанным с вашей семьей, что просто считал своим долгом сделать все, что в моих силах, для вашей мамы, вас и вашего будущего ребенка. Поезжайте, а я сам все объясню миссис Кловер. Как ей позвонить?

Аннабел пообещала Огдену скинуть координаты миссис Кловер на мобильный и быстро попрощалась. Она продолжала сидеть за столом, крутя головой, словно выходила из очередного кошмарного сна.

Встала и, сжимая в руке телефон, медленно прошла в свою комнату, держась за стены. Подошла к кровати и упала на нее ничком. Все радостное и ужасное предстало в одном невероятном переплетении.

Она долго лежала, шаг за шагом разбираясь в произошедшем и все больше и больше успокаиваясь. А мистер Ричард Кловер, замечательный человек и бесстрашный шериф, все смотрел и смотрел с портрета, терпеливо дожидаясь, когда дочь наконец вскочит и скажет: «Ну вот, папочка, я все решила!».

— Ну вот, папочка! — произнесла наконец Аннабел, поворачивая лицо к портрету. — Теперь все ясно. Теперь мне действительно все ясно. Он жив, и это главное. Остальное неважно. Остальное я узнаю на месте.

Снова вспомнился строгий медицинский наказ: «Никаких стрессов!» Но теперь эти слова были восприняты совсем иначе. Как хорошо, что Огден ничего не знает о новом препятствии. А то, чего доброго, сам понесется в госпиталь ухаживать за больным. А там должна быть я. Я должна быть там.

Это радостный стресс, убедительно объяснила Аннабел самой себе и доктору. А вот если я, узнав правду только наполовину, буду сидеть дома и чего-то ждать, предаваясь страхам и догадкам, то, пожалуй, как раз и дождусь выкидыша. В конце концов, я еду в больницу. Меня не оставят без помощи.

Главное — добраться. Что там с отелями? Впрочем, утром успею все сделать.

В воскресенье вечерним рейсом Аннабел вылетела в Сан-Франциско.

24

Облако надвинулось неожиданно. Промозглый холод медленно охватил тело и неумолимо начал проникать внутрь, в каждую клетку. Откуда оно взялось? Штормового предупреждения не передавали. Роза ветров не предвещала неприятностей. Все было рассчитано по шагам, по минутам. Правда, по этому маршруту ходить до сих пор не приходилось.

Этот парень. Или этот парень — я? Плохо соображается. Болит голова, будто разрывают ее изнутри. Нет, дело не в этом. К черту боль! Да, облако. Откуда оно взялось? Как это могло получиться? Горы рассердились на меня? За то, что я попытался украсть их сокровище? Черт, опять ничего не соображаю.

Для кого я туда отправился? Нет, начнем все сначала. Черт, голова болит. Проваливаюсь…

Громкий голос:

— Не прощупывается!

Врете, пульс на месте. Щупать надо уметь. Черт, все путается, не могу вспомнить. Опять сначала. Рука, голос, глаза. Аннабел. Аннабел.