Не осуждайте нас (СИ)

Официант проводил нас к небольшому столику в углу зала и оставил два огромных меню в темном кожаном переплете. Оттенки этого ресторана были очень классическими, напоминали мне Америку пятидесятых годов. Коричневые, зеленые, темно-бордовые оттенки мебели и прочих декоративных элементов.

- Мне не терпится показать тебе свои фотографии. – Девушка достала из сумки огромную папку, по размерам совпадающую с тем самым меню.

Мне показалось странным, что девушка тут же перелистнула ее на самую середину, но уже через миг я поняла, в чем же было дело, и чьи именно фотографии она хотела мне показать. В них читался его почерк, его стиль.

Она комментировала каждую: «Эту он сделал в июле на природе». «Эта была сделана в какой-то студии на Арбате». «А вот эта вообще случайно вышла!». Ее речи не казались мне хвастливыми. Они были приятны только потому, что она говорила от чистого сердца о деле, что не оставляет ее равнодушной.

- А вот эта? – я узнала кабинет Жака на заднем фоне фотографии, где стояла Кристина.

- А эта… - ее улыбка стала печальной, а прежняя радость покинула взгляд. – Он сказал, что ее не стоит помещать в портфолио, но мне она особенно дорога. Жак сделал ее в последний наш с ним день. Это было чуть позже на той же неделе, когда мы с тобой познакомились. – Я заметила, как тихо подрагивает ее губа.

Кристина начала плакать. С ее глаз скатывались крупные слезы, которые обычно бывают от настоящей горькой обиды, от разбитого сердца и преданных надежд. Руки Кристины невольно накрыли ее лицо, и она отвела уставший измученный взгляд подальше от этой самой фотографии.

- Софи, мне некому было это рассказать. У меня нет подруг или знакомых, нет ни одного человека, который смог бы выслушать меня. Я… В тот день мы переспали.

Мое сердце упало. Как бы обыденно это не звучало, но это так. Все мое естественно мигом перенеслось в пятки, покидая голову, глаза, кожу, сердце… Я в тот момент стала словно наблюдателем собственной жизни, не имеющим с ней ничего общего.

- Я его заставила, думала, мне от этого легче будет. Мол, мой первый раз случится с небезразличным мне мужчиной. Но, Софи, нет на свете хуже пытки, чем спать с человеком, который тебя никогда не полюбит. Все это глупости и вздор, что в постели человек принадлежит только тебе и тебе одной… Никогда он мне не казался таким далеким, как в те бесконечные минуты. – Она вновь заплакала, роняя слезы на деревянный стол.

В ее словах было столько горечи и обиды, что я невольно прониклась к ней. Я не могла ее винить и не могла злиться, не могла обижаться и жалеть себя. В тот момент передо мной сидела девушка, по уши влюбленная и очень юная. Через несколько дней она улетит в Париж, и, вероятно, сюда больше никогда не вернется, оставляя позади человека, который не дал ей ни капли доброты взамен на всю теплоту ее слов и поступков.

^^Мелодия шкатулки - Ólafur Arnalds – Near Light

========== Глава 28 “Все мы когда-нибудь делаем такой выбор” ==========

— А когда перестанет болеть разбитое сердце?

— Не скоро, мой друг. Сперва уйдет надежда, а вместе с ней и боль.

— Я думал, надежда умирает последней?

— Значит, боль остается навсегда.

Элджернон Флауэрс, “Монолог в четырех стенах”

- Фотоаппарат, тетрадка, толстовка, резинка для волос, книга, фонарик. Софи, я не поняла, где сексуальное белье?! – возмущалась Лина, перекапывая сумку, которую я собрала для поездки.

- Лина, мы едем на один день. Вечером я уже буду дома. – Не без улыбки ответила я подруге, складывая зверски вытащенные Линой вещи обратно.

- И что? Это загородный дом. Тут не надо быть очень догадливой, чтобы понять, зачем тебя пригласили.

- Там будет целая команда осветителей, визажистов, моделей и разных других помощников. Жаку не будет до меня совершенно никакого дела.

- Ну конечно. – Лина закатила глаза и вновь вытащила мою толстовку. – Ты правда наденешь этот балахон?

- Лина, это работа.

- Я сдаюсь. – Девушка тяжело вздохнула и в полном бессилии откинулась на мою кровать. – Софи, помнишь, я рассказывала тебе, что Давид позвал меня гулять тогда?

- Тот прелестный одиннадцатиклассник? Помню, кажется, ты говорила, что ваше свидание было до ужаса скучным. – Сказала я, продолжая удалять с фотоаппарата залежавшиеся ненужные снимки.

- Да, и вправду скучным, но… На днях я сама предложила ему попробовать еще раз. – Голос Лины не был грустным, скорее усталым, изнеможенным.

- Что? – я повернулась к подруге лицом и удивленно вскинула брови. – Но тебе ведь нравится Сергей Владимирович.

- Да, забудь о нем. Считай, что он мне никогда не нравился. Такое странное чувство… Я ведь вижу, как смотрит на меня Давид. С улыбкой, с замиранием. Я, наверное, так же и на историка нашего пялюсь. Только вот испытывать этот взгляд самой и испытывать этот взгляд на себе – две абсолютно разные вещи. – Не поднимаясь с кровати, Лина повернула голову в мою сторону. – Софи, любить или быть любимой. Все мы когда-нибудь делаем такой выбор.

- Лина… - я не находила нужных слов, и потому могла лишь безмолвно погладить подругу по рыжим, струящимся волосам. – Думаешь, так будет правильно?

- Так будет безболезненно, так я буду счастливой.

Сломленная. Есть какой-то порог для каждого человека. Порог, до которого ты будешь терпеть и бороться из последних сил, разбивать свои чувства на мелкие осколки и с улыбкой продолжать верить. А потом ты и сам не заметишь, как устал, как подгибаются колени, как губы складываются в ровную линию, а глаза теряют прежний блеск. Ты сдаешься. Выбираешь, как будет проще. И ведь тебя нельзя за это судить. Ты боролся, ты плыл к мечте, просто утонул по дороге.

- Давид – хороший парень. – С улыбкой произнесла я.

- Да, ты права, он отличный. – На лице Лины вновь появилась улыбка, пусть не без печали, но зато с гордостью.

- Софи! – из кухни послышался голос моей мамы. – Макс будет через десять минут, закругляйтесь там.

- Хорошо! – ответила я и упала на кровать рядом с Линой. – Как же я его ненавижу.

- Крепись, не поддавайся на его жалкие провокации. – Подруга засмеялась, и я не смогла сдержать довольную улыбку.

Пролежав в беспамятстве еще с минуту, а потом все-таки найдя силы подняться, мы стали собираться. Лина подхватила свою сумку с моего кресла, стоящего в углу и, попрощавшись, вышла из квартиры, спеша домой.

Тридцатое декабря. Важный день. Школы уже нет, весь город замирает в томном ожидании праздника. Яркие огоньки на вывесках и витринах всех магазинов, куда-то спешащие люди и мама с папой, уже начавшие готовить что-то на кухне.

Я посмотрела в окно: за ним все так же уже третий день подряд безостановочно шел снег, превращающий дороги и улицы в сплошные сугробы. «Надеюсь, нога Макса крепко застрянет в одном из них!» - злобно издало мое внутреннее я. Но желание, к сожалению, не сбылось, в дверь тут же позвонили.

- Я открою. – Равнодушно буркнула я так, будто в квартире было много желающих это сделать.

Ручка двери скрипнула, и на пороге показался Макс, стряхивающий с блондинистых волос крупные снежные хлопья. Он был в огромной серой куртке-аляске, темных джинсах и кожаных невысоких сапогах.

- Привет, ты просто не представляешь,какой там снегопад. – Сказал человек «вечной улыбки».

- Да, я уж из окна вижу. Проходи.

Раздевшись, Макс забежал на кухню и поздоровался с моими родителями. Надеясь побыстрее закончить все это, я вместе со своим репетитором направилась к себе в комнату и одним движением руки свалила кучу ненужных мелочей со стола на стоящую рядом кровать. Ручки, тетради, открытки: все полетело прочь, освобождая место для скучных учебников Макса.

- Да у тебя вся комната вещами завалена, куда-то собираешься? – придвинув еще один стул, спросил Макс.

- Ага, Жак пригласил меня поучаствовать в новогодней фотосессии за городом. – Равнодушно ответила я.